Реферат: Чан Кайши (Цзян Цзеши)

Реферат: Чан Кайши (Цзян Цзеши)

Министерство общего и профессионального образования РФ

8.Список используемого материала.

«Чан Кайши (другой вариант произношения - Цзян Цзеши) 1887 – 1975 - Диктатор

Выписка из энциклопедии World Wide Coins.

Введение.

Он пришел к власти в Китае в 25-м. Сдал ее на смертном одре в 1975 г. на

острове Тайвань, за два года до своего 90-летия. О нем еще при жизни было

сказано: "Такие герои рождаются один раз в 300 или даже 500 лет". По древней

традиции, к его имени всегда присовокупляли должность или звание: Цзунцай

Цзян – генералиссимус, высший арбитр Цзян, председатель Цзян,

главнокомандующий Цзян, президент Цзян и даже Цзян-гун, то есть император

Цзян, владыка Цзян, государь Цзян. У нас он известен под именем Чан Кайши:

двойной перевод – с китайского на английский, а с него – на русский. Дважды

искажена транскрипция имени. Что уж говорить о биографии...

Я с детства видела только карикатуры на него – на громадных щитах "Окон

ТАСС", на уличных разворотах-стендах центральных газет, в подшивках

"Крокодила" на столиках в парикмахерских в закутке для ожидания очереди к

мастеру. На карикатурах Чан Кайши всегда был маленький, щуплый, в высокой

фуражке с восьмиконечной кокардой, в огромных очках, за стеклами которых –

короткие узкие штришки глаз, широко растянутый рот с громадными зубами

(пресловутая китайская неснимаемая улыбка), на плечах огромные, как

консервные банки, круглые погоны с плетеной бахромой и аксельбанты через

грудь, а на махоньких сапожках – кавалерийские шпоры. Потом, через три

десятка лет, я узнал – что было непросто, да и сейчас непросто, у нас о нем

до сих пор не любят распространяться как об одном из своих исторических

грехов, – так вот, я узнала, что на тех карикатурах многое было правдиво.

Видимо, компетентные учреждения давали художникам фотоматериал о нем, и

Кукрыниксы, Ефимов, Ганф и прочие своим почерком все-таки кое-что о нем

сообщали: действительно, носил очки,

взаправду был великолепным наездником, и его мундиру генералиссимуса

полагались старинные, как у нас в 1812 г., погоны...

Не любили у нас Чан Кайши. Зато в добрых отношениях с ним были великие люди

планеты: Сунь Ятсен, чьим учеником и преемником он был, Махатма Ганди,

Черчилль, крупнейшие деятели и военачальники США – Ф. Рузвельт, Макартур,

Маршалл, Дж. Ф. Даллес, Эйзенхауэр. И все они сходились в том, что он –

ярко выраженная личность, типичный китаец, а значит, прежде всего патриот.

По убеждениям – государственник, республиканец, по образу действий –

революционер. По натуре – настойчив, прямолинеен, жесток, хитер, коварен,

недоверчив, изворотлив, импульсивен, горд, обидчив. Талантливый политик.

Блестящий военачальник. Поскольку родом из глубинки и из простой семьи –

сверхэнергичный карьерист.

Он сверг под руководством своего учителя Сунь Ятсена монархию в Китае. Он

не позволил Китаю распасться после революции на мелкие феодальные деспотии.

Он заставил все государства планеты изменить свое отношение к Китаю,

расторгнул несправедливые и грабительские договоры с ними и заключил новые,

справедливые и равноправные. Он превратил свою Родину из объекта в субъект

международного права, стал одним из учредителей ООН и сделал Китай

постоянным членом Совета Безопасности – самого властительного органа этого

"всемирного правительства".

Рождение Чжоутая, Чжицина, Цзеши и Чжунчжэна.

Он родился в 1887 г. в сельской семье, в деревне Сикоу, в одном из беднейших

мест Китая – в провинции Чжэцзян, явив собою 28-е поколение рода Цзянов,

восходящего к Чжоу-гуну – легендарному правителю, кумиру самого Конфуция. В

роду не меньше двух десятков поколений крестьян, только дед и отец Чана

выбились в купцы – подзаработали на торговле солью и известью. Но обоих Чан

потерял в раннем детстве, и мать воспитывала его одна.

У его матери был талант давать имена очень своевременно. Ибо первое детское

имя Чжоутай, что означает "надежность", спасло мальчику жизнь: в три года он

засунул себе в горло палочку для еды, хотел измерить глубину глотки. Еле

спасли... А когда он пошел в школу (5 лет), она дала ему имя Чжицин:

"чистота помыслов, целей, устремлений". Тоже очень вовремя – в этом возрасте

он начал и до ранней юности продолжал лихорадочно самоутверждаться в играх и

соревнованиях с детьми и взрослыми, и жаждал только выигрыша, и выигрывал,

и, кроме первенства, не признавал иного итога. Впрочем, как вспоминают

свидетели, отличался ото всех он все же не этим, а тем, что как никто умел

сосредоточиваться, вдумываться, оценивать себя и, других... В 11 лет на

школьном уроке, выслушав зачитанные учителем новости из газеты, он заявил,

предвосхищая Билла Клинтона, что президент США тоже всего лишь человек, как

и все люди в мире, и поступает, как все. Следующее имя, совсем взрослое, мать

дала ему как раз в тот момент, когда оно ему понадобилось – Цзеши, "утес".

Потому что власти посадили подростка – хозяина в доме – в тюрьму за неуплату

податей вовремя. Семья бедствовала. И он отсидел весь срок. Китайская тюрьма

вошла в свод международных идиом. Это ад. Первое взрослое имя не только

пришлось кстати, но и помогло выстоять в тюрьме.

Все же упорный подросток закончил и сельскую, и уездную школы, в которых

учился по классическим древним книгам. И вознамерился учиться дальше, для

чего решился поменять привычную жизнь в родной деревне на неизвестность в

большом городе. Мать не перечит сыну. На прощание она дает сыну последнее

взрослое имя – Чжунчжэн, "прямой, твердый, нелицеприятный по нраву".

Шанхай.

Шанхай! Волшебный, ослепительный мегаполис, порт всех мировых океанов и

морей, столица великой, необъятной Азии, ее рай земной, ее ад и проклятие...

Вчерашний деревенский школяр, а ныне студент по западной системе обучения с

широко открытыми от удивления глазами ходит сутками мимо кофеен, шикарных

ресторанов, модных магазинов и театров центра, мимо старинного тесаного

парапета реки Хуанпу, на своих берегах питающей работой 20 километров

пристаней, доков и складов. Цзян Чжунчжэн бродит между лавчушек, мимо

окраинных опиумных притонов и ночлежек, среди проституток, наркоманов,

бедных, как и он, студентов, бродяг, воров, бездомных поденщиков-селян.

Он понял тогда, чем живет Шанхай нескольких миллионов простых людей, Шанхай

узких дымных переулков, крошечных домиков, слепленных руками из глины, с

окошками без стекол, с неостывающим очагом, дающим пищи не досыта и тепла не

вдоволь. Он почувствовал, отчего закипают злобой миллионы сердец шанхайских

мастеровых и ремесленников. Он догадался, почему в пригородных рощах деревья

и кусты стоят без коры, обглоданные человеческими существами на высоту их

роста. Юноша еще не знает, как изменить позорную действительность, но уже

видит – это нелегко, даром что почти на каждом шагу за народом следят

вооруженные патрули маньчжурской гвардии, а в глубь окраин уставились со

ступеней дворца императорского наместника жерла тяжелых пушек.

Юноша с последним взрослым именем "прямой, честный, твердый по характеру"

принимает два решения: стать военным и свергнуть императора. Чтобы стало в

Китае хорошо, как в центре Шанхая. Юноша едет в Японию – в военное училище.

Становление военного профи.

Чаще всего великие порывы и свершения имеют прозаическую причину,

обыденную или очень приземленную подоплеку. Так было и в случае молодого

юнкера Чан Кайши – деревенский сирота-беднота, вечно голодный школьник и

более чем скромно живущий шанхайский студент имел в детстве и юности лишь

одну опору для своего самосознания, одну подмогу своему растущему быстрее

организма тщеславию, – он, Чан Кайши, ханец, представитель самой массовой,

государство- образующей нации в Китае, где 90% населения ханьцы. А

императорский дом тогда был в Китае маньчжурским. Маньчжуры на вершине

власти – это было для юнкера-националиста невыносимо.

Забавная историческая параллель: наш Ленин и его соратники по партии

большевиков подолгу жили и готовили революцию для России не где-нибудь, а в

Германии и Австро-Венгрии, то есть в странах, воевавших с их родной страной.

Сунь Ятсен и его единомышленники – среди них и Чан Кайши – пестовали свою

революционную партию Гоминьдан и готовили антимонархическую революцию для

родного Китая не где-нибудь, а в Японии, всегда желавшей и не раз пытавшейся

завоевать Китай...

Настал день, когда молодому Чан Кайши вручили офицерские погоны. Училище

окончено с отличием. Отныне он – военный профи. На всю оставшуюся жизнь.

Кстати, единственный в окружении Сунь Ятсена. Вскоре единственный уже на

вершине власти в Китае. А с 1941-го – единственный среди лидеров

антифашистского блока государств: Китая, СССР, США, Великобритании. Правда,

Черчилль в молодости тоже носил офицерские погоны, а Сталин баловался

военачалием в Гражданскую... Но для них армейская жизнь – эпизод, а для Чан

Кайши – призвание и стезя. Кадровый офицер прощается с Японией – ненадолго.

Она не раз будет для него спасительным прибежищем, пока не станет военным

противником. До начала Второй мировой войны при всех опасных для себя

ситуациях Чан Кайши будет скрываться в Японии...

Он высаживается в Китае и с головой окунается в революцию, сразу же

оглушительно прославившись своим мужеством и хваткой в боевых операциях

гражданской войны за власть. В 1911 г. монархия пала. Страну возглавил Сунь

Ятсен, интеллигент, философ, демократ, революционер мирового масштаба, – и

сразу назначает своего ученика Чан Кайши (которому всего 30 с небольшим)

главнокомандующим революционной армией Китая.

Железной рукой главком берет за горло феодалов-сепаратистов, готовых

разодрать страну в лоскуты, затем молниеносно подавляет вооруженный мятеж

против Сунь Ятсена. Через год вождь отдает под начало своего молодого

соратника, в котором видит преемника, генеральный штаб, все вооруженные силы

и военную академию Вампу. Но второе лицо в Китае не светится в своих

начальственных кабинетах – Чан Кайши водит в бой солдат. То там, то здесь

вспыхивают восстания. Шпаге Чан Кайши работы хватает. Вдали от центра узнает

он в марте 1925 г. горестную весть о смерти своего старшего друга. Учителя.

Китайский революционер № 2.

Не стало сенсацией для мира, что после смерти Сунь Ятсена всекитайский съезд

Гоминьдана, партии, созданной китайским революционером № 1, избрал Чан Кайши

членом своего Центрального исполнительного комитета. Сенсацией стала скорая

ссора новоизбранного члена ЦИК со всеми своими соратниками по власти. Яблоко

раздора – коммунисты, их происки в рядах Гоминьдана и в его руководстве. Чан

Кайши заподозрил их в желании расколоть Гоминьдан, увести за собой его

членов из социальных низов и молодежь. С его подозрениями не согласились.

Чан Кайши уехал в Японию, но вскоре был срочно вызван в правительство. Он

был обидчив, но отходчив.

А может, его позвал на родину бурный любовный роман? Вся страна знала

Чан Кай-ши, его супруга Сун Мэй-лин и сын Цзян Цзин-го во время

поездки в район строительства Центрального поперечного шоссе

о "трех сестрах Китая", богатейших невестах, редких красавицах из клана Сун

Цинлин. Средняя вышла замуж за Сунь Ятсена. Старшая была его секретаршей до

своего замужества. Чан Кайши женился на младшей – на Сун Мэйлин.

Медового месяца не было. Чан Кайши скорым ударом на Красный Север, где

окопались в горных норах вооруженные силы коммунистов, поставил их

командование под свой жесткий контроль – до поры до времени, конечно, – и

этим наконец объединил Китай.

В 1931-м разразилась над страной настоящая смертоносная гроза – на земли

континентального Китая, в Маньчжурию вторглась японская армия.

Тогда и выявилась гибельная судьба Чан Кайши – драться на три фронта: с

японцами, с генералами – феодалами-сепаратистами и с войсками компартии.

Злая, но мудрая ирония общечеловеческой Истории отвела китайскому полководцу

и политику меньше всего идущую ему роль принца датского – все со всех сторон

метят своим убийственным железом в одно сердце. Так бывает. Но не со всяким.

Не каждый на это потянет – быть Гамлетом в реальности.

Взаимоотношения Чан Кайши с коммунистической

партией Китая и СССР.

Компартию Сунь Ятсен высидел, можно сказать, в своем гнезде – в 20-х и даже

еще в 30-х гг. любой прогрессист мог быть одновременно и членом Гоминьдана, и

коммунистом, двойное членство, личная двухпартийность допускались по всему

Китаю. Но птенчик КПК оказался кукушонком – питомец начал сживать со света

всех, кто на него не похож. Чан Кайши сразу и навсегда стал антикоммунистом,

ибо разглядел врожденную манию компартии – непримиримость к инакомыслящим.

Великий Учитель Сунь Ятсен завещал ученику и наследнику принцип единства

общества, приоритет классового мира, иначе – по Сунь Ятсену – Китай обречен

на истощающий страну феодализм.

Чан Кайши не верил в прогрессизм КПК. И был уверен: основные политические

зигзаги КПК вычерчиваются в Москве.

12 декабря 1936 г. в Сиани Чан Кайши был арестован своими же соратниками,

генералами и офицерами – они потребовали от него срочно заключить военный

союз с коммунистами и с СССР, чтобы быстрее разбить японскую армию. Чан Кайши

отказался.

Япония и Советский Союз любовью друг к другу не пылали, но и бросаться друг

на друга очертя голову Москва и Токио не спешили (как Гитлер ни уговаривал

Японию поспешить с этим). Просто оба хищника готовились каждый к своей

охоте: Япония – в бассейне Тихого океана, а Советский Союз – в Европе. И эти

стратегические секреты Чан Кайши прочитывал без труда. Тем более что

природный нрав того и другого хищника был ему хорошо знаком – в Стране

восходящего солнца он учился на офицера и подолгу жил, а со Страной

рубиновых кремлевских звезд довелось познакомиться по совету и заданию

Учителя: в 1923 г. Сунь Ятсен послал Чан Кайши за помощью в СССР. Общение с

Троцким, контакты с высшим руководством партии большевиков и Красной Армии –

бесценные трехмесячные штудии, приносившие потом плоды десятилетиями. Чан

Кайши запомнил лицемерие советских партийных бонз, одновременно и равно

помогавших словом и делом всем действующим и противоборствующим в Китае

политическим силам, чтобы занимать командную высоту над схваткой. Все это

кремлевским игрокам потом, в 60-е, припомнит вскормленный ими Мао...

Признавая на словах главенство Гоминьдана в политической жизни Китая,

большевики пестовали военное могущество китайской компартии. Не чураясь в

отношении китайцев излюбленных эпитетов "красные" и "белые", Кремль

вдохновлял тех и этих на совместную кровопролитнейшую войну с японской

агрессией, чтобы в интересах Москвы подорвать влияние враждебного соседа.

Кремль использовал любые средства, чтобы держать Чан Кайши в узде – кое-кого

из провинциальных властителей даже принимал в ВКП(б) втайне от Чан Кайши! –

пока не свалил его окончательно. Почти 30 лет жучьей работы кремлевских и

маоцзэдуновских коммунистов понадобилось, чтобы подточить древо китайской

демократии и либерализма, посаженное Сунь Ятсеном и выращенное Чан Кайши.

Впрочем, у этого древа оказались слишком глубокие корни, невытравимые, если

Мао Цзэдуну в 1949 г. пришлось оставить в Конституции КНР основные ценности

суньятсеновского Гоминьдана – право трудящихся на забастовку, частная

собственность на средства производства и на землю.

Сделать это посоветовал Мао Цзэдуну – почти приказным тоном, – Сталин,

признав, таким образом, окольно и заочно непреложные, неоспоримые

политические достижения Гоминьдана и Чан Кайши. Вот отрывок из секретной

телеграммы Сталина Мао Цзэдуну от 20 апреля 1948 г. (рассекречена после

августа 1991-го) в ответ на обещание Мао построить в Китае копию сталинского

СССР:

"Мы с этим не согласны. Думаем, что различные оппозиционные партии в Китае,

представляющие средние слои китайского населения <...> будут еще долго

жить, и китайская компартия вынуждена будет привлечь их к сотрудничеству

<...>. Возможно, что некоторых представителей этих партий придется

ввести в китайское народно-демократическое правительство <...>. Это

означает, что не будут <...> осуществлены национализация всей земли и

отмена частной собственности на землю, конфискация имущества всей

промышленной и торговой буржуазии от малой до крупной, конфискация имущества

не только крупных землевладельцев, но и средних и мелких, живущих наемным

трудом. С этими реформами придется подождать <...>".

Не дурак был Иосиф Виссарионович, понимал, что нужно народу, чтобы по-

человечески-то жить! Не дураки оказались и наши власти, засекретившие эти

сталинские указания на целых полвека, аж до наших дней... Не будь это

Сталин, любого, кто написал бы тогда такие строчечки, товарищ Берия лично

пытками заморил, а его преемники до самой той перестройки обеспечили их

автору психушку с губительными уколами три раза в сутки...

Коммунистическая партия Китая вела под диктовку Кремля политику простую, как

репа: делать все поперек тому, что считает правильным Чан Кайши. Нашим

большевикам оказалось мало Гражданской войны в 18-м в России – они начали ее

в середине 40-х и в Китае. Сделали это до изумления легко. Вот слова

свидетеля и участника тех событий, ветерана советской дипломатии Ледовского,

с 1942 по 1952 г. в должности первого секретаря советского посольства

работавшего в Китае:

"Наиболее сложный узел противоречий образовался в Маньчжурии. Здесь возникла

острая напряженность в отношениях между Москвой и Гоминьданом в связи с такими

проблемами, как задержка вывода советских войск, отказ Москвы разрешить пропуск

гоминьдановских войск в Маньчжурию <...>. Отношения между Москвой и

Нанкином (ставка Чан Кайши) резко осложнились в результате вступления на

территорию Маньчжурии китайских коммунистических войск и развернувшейся борьбы

между КПК и Гоминьданом за овладение Маньчжурией. В этой борьбе, вылившейся в

гражданскую войну, КПК опиралась на материально-техническую помощь СССР

<...>".

Речь о 45-м годе.

Картинка для букваря: Маньчжурию в 1931 г. оккупировала Япония. С того же 31-

го г. с Японией за Маньчжурию как за неотъемлемую часть Китая дрался

Гоминьдан. Войска КПК с Японией не воевали, отсиживались в горных норах,

поскольку в начале 40-х Мао Цзэдун считал, что ось Токио–Берлин–Рим войну

выиграет, а СССР будет разбит Гитлером. Но теперь Москва не пускает в

Маньчжурию (там стоит Советская Армия после капитуляции Японии) войска

представителей законного правительства Чан Кайши, а отдает Маньчжурию

коммунистам, провоцируя гражданскую войну.

Мао Цзэдун ликует: все получил даром! Наставил нос этому солдафону Чан Кайши,

возомнившему себя великим полководцем.

Ну, великий или не великий, а военачальников Мао, будущих маршалов КНР, Чан

Кайши бил. Бил, но не добивал. Считал, что если воюет с китайцами, то имеет

дело на поле брани с братьями.

Действия Советского Союза в Китае наш матерый дипломат Ледовский в своих

воспоминаниях называет "не вполне корректной политикой СССР". Москва потому

так методично мешала чем, как и сколько могла Гоминьдану и Чан Кайши, что

Кремлю было важно, чтобы ни у кого ничего не вышло иначе, чем в СССР. В

Кремле понимали – в Китае может получиться, ибо знали о традициях и

национальном характере китайцев, знали силу идей Сунь Ятсена, знали о мощной

воле Чан Кайши.

Неправильно думать, что Чан Кайши боролся с коммунистами только силой оружия.

Он прекрасно понимал, что известный лозунг Мао Цзэдуна "Винтовка рождает

власть" намеренно не договорен до конца: "...и страх". А страх не дает быть

людям счастливыми. Он же, Чан Кайши, хотел китайцам счастья. Поэтому все,

какие мог, средства государства вкладывал в образование, культуру, лично

организовал общекитайское движение городской молодежи "За новую жизнь", в

рамках которого разъяснялись и рекламировались западные стандарты свобод и

прав человека. Он потому и проиграл борьбу за Китай, что ставил на подъем

сознание населения до общемировых высот, а коммунисты – на то, что верней и

имеет тысячу лет практики: на темноту и раболепие сотен миллионов из

"крестьянских низов". Деревня всегда больше Города.

Чан Кайши ездил в Индию советоваться с автором бескровной национально-

освободительной революции Махатмой Ганди – и это в 1942-м, когда он нужен

был своим войскам и войскам союзников сразу на всех фронтах! Но Ганди дал

понять: Индия – одна вселенная, Китай – другая. Поэтому у него, Ганди, одна

судьба, а у Чан Кайши – совершенно иная. Ганди оказался прав. Трагически

прав. Его главная идейная константа "мораль превыше целесообразности" никак

не соприкасалась с циничным прагматизмом коммунистов. В Китае они даже

помогали оккупантам – "так надо!". Слово тому же свидетелю Ледовскому:

"В Китае в это время царил хаос, полный развал экономики, массовая гибель людей.

Войска центрального (гоминьдановского) правительства двигались в Северный Китай

с целью разоружить японцев <...>. Войска коммунистов, стремясь задержать

продвижение гоминьдановских войск, разрушали рельсовые пути, взрывали мосты,

линии телефонной связи <...>, уничтожались жизненно важные объекты –

выводились из строя электростанции, затапливались угольные шахты, пускали под

откос железнодорожные поезда. Прерывалось снабжение городов топливом,

электроэнергией, водой, продовольствием.

Останавливались фабрики и заводы... Огромная масса людей умирала от голода и

болезней. Все это и многое другое приносилось в жертву борьбе за

власть".

Понимал ли Чан Кайши свою обреченность в соперничестве с КПК, с Мао? К концу

Второй мировой войны он публично обещал, что по мере достижения побед над

врагами он обеспечит переход власти во всем Китае от военных к гражданским

политикам. Идеи его выборной кампании за президентское кресло в 1948 г.:

великий Китай в окружении великих друзей, Китай – мост между миром

социализма и миром капитала.

Но к 49-му году стало ясно: Китай будет маоцзэдуновским. Чан Кайши не

эмигрировал. Не бросил на произвол госбезопасности Мао своих соратников и

последователей, убежденных демократов. Он забрал их с собой на Тайвань. Он

спас этим для них свободу и альтернативу. Он предоставил им исторический

горизонт.

Почему Тайвань? В 1895 г. на Тайване китайская интеллигенция в союзе с

прогрессистами из низов провозгласила первую в Азии республику –

Демократическую Республику Тайвань. Ее раздавили японцы. Но Чан Кайши,

разбивший военную мощь Японии в союзе с другими великими державами,

восстановлением на Тайване демократии дал понять всему миру: идея свободы

перспектива цивилизованного развития Китая неистребима в китайцах. Пусть на

острове, пусть под угрозой вторжения с континента, но попытка построить

жизнь китайцев по великим гуманным заветам Сунь Ятсена будет продолжена.

Сухой и жесткий, как наждак, холодный ветер конца зимы в Китае радостен для

всех потому, что бьет и раскачивает всегда стоящую поодаль от людского

жилья, скромную, но гордую дикую сливу, мэйхуа, любимицу поэтов и мудрецов.

Испепеляющие ураганы войн, кровавые реки смут и бунтов, людоедские нашествия

голода и мора, смены царств – вся пугающая фантасмагория Истории не стерла в

сердцах китайцев прекрасный, согревающий душу, дающий надежду и опору в

невзгодах символ верности своей судьбе – невысокую, очень гибкую мэйхуа,

милую всем, желанную для многих взоров, но живущую сама по себе.

Может быть, глядя на этот всекитайский эталон выживания, сливу мэйхуа, Чан

Кайши и нашел формулу новой китайской цивилизации на Тайване: опора на свои

силы, гибкость в решении проблем, адекватность миру, человеческой природе,

гордость и достоинство... Так это было или нет, но он сделал свое маленькое

островное государство индустриальным, вывел его в лидеры процветания и

благосостояния, заставил уважать флаг и имя страны.

Как бессменный (но всякий раз всенародно избранный) президент и премьер, Чан

Кайши имел на Тайване полную возможность осуществить ту модель китайского

общества, которую считал верной. Он, наконец, отдал землю крестьянам в

собственность. Он предал гласности те ошибки своего режима, которые привели

его к поражению в борьбе с КПК, и призвал молодежь, дабы она не повторила

его трагических ошибок, в наибольшем объеме изучить классическое философское

и литературное наследие Китая, сознательно и упорно бороться с деревенской

косностью, городским бюрократизмом, чиновничьим цинизмом и карьеризмом.

Он обратился к своим согражданам с настоятельной просьбой чтить три

облагораживающих начала жизни нации: демократию, науку и этику. Предложил

родителям воспитывать детей в духе оптимизма, а молодежи – осваивать основы

мировых гуманистических учений и труды отечественного гения Конфуция. В

качестве первой реальной меры в реализации предложенной системы

самосовершенствования объявил по всему острову сбор денежных средств, одежды

и продовольствия в помощь пострадавшим от стихийных бедствий в КНР, на

континенте, где в это время худшим кошмаром, чем разгул слепых природных

стихий, были партийно-государственные кампании по сгону крестьян в коммуны

(интеллигенцию для воспитания – туда же) и избиение старых кадров партии под

видом культурной революции...

Все народы мира восприняли происходящее в КНР как катастрофу для Китая. Но не

Чан Кайши. Именно в этот момент он огласил метафорический прогноз: "Время

оборачивается пространством". Кому надо было, те поняли: Чан Кайши указывает

на начало процесса сближения двух Китаев, пусть пока лишь в умах китайцев,

пусть пока не всех, а самых мужественных, самых патриотичных, самых мудрых.

Генералиссимус Чан скончался 5 апреля 1975 г. на Тайване, где прожил

последние 26 лет своей жизни. Умер он в весьма почтенном возрасте и завещал

похоронить себя на своей родине тогда, когда Китай, как он говорил, вновь

будет представлять собой единое государство, в котором воцарятся мир и

Саркофаг с телом Чан Кайши

согласие. Вот почему тело его до сих пор не предано земле, а прах покоится в

саркофаге в местечке Цыху.

Личная жизнь Чан Кайши.

Чан Кайши был женат четырежды. От первой жены — Мао Фумэй (по иронии судьбы

она оказалась однофамилицей его непримиримого в будущем противника — Мао

Цзэдуна) у Чан Кайши родился сын Цзян Цзинго (27.04.1910 — 13.01.1988). Тот

самый Цзян Цзинго, который в 1925 вступил в партию Гоминьдан и поехал на

учебу в Советский Союз, где прожил двенадцать лет в Свердловске и многим

теперь известен под русским именем Коля Елизаров. Сама Мао Фумэй погибла 12

декабря 1939 г. во время бомбежки японской авиацей и города Сикоу. Находясь

в СССР, сын Чан Кайши в 1935 г. женился на белорусской девушке Фаине

Вахревой (ее китайское имя Цзян Фанлян), родившей ему по возвращении в 1937

г. в Китай трех сыновей — Цзян Сяовэня, Цзян Сяоу и Цзян Сяоюна. Кроме того,

у Цзян Цзинго от другой женщины — Чжан Яжо было еще двое внебрачных сыновей

— Чжан Сяоцы и Чжан Сяоянь (нынешний министр иностранных дел Тайваня),

который является единственным из оставшихся в живых потомков этой ветви. Сам

Цзян Цзинго скончался в 1988 г., а его третий сын — Цзян Сяоюн умер в 1996

г. от рака. Ныне здравствует вдова Цзян Цзинго — Фаина, которая многие годы

по вполне понятным причинам не имела возможности встречаться со своими

соотечественниками. После смерти мужа она перестала вести активный образ

жизни. Единственное исключение она сделала для делегации Беларуси во главе с

мэром города Минска, которая в 1992 г. посетила Тайвань. Иногда она посещает

спектакли и концерты в Национальном театре и Филармонии. Ее присутствием был

отмечен спектакль “На всякого мудреца довольно простоты” А. Н. Островского,

который Большой драматический театр им. Товстоногова возил на гастроли на

Тайвань в 1993 г. Растроганная спектаклем вдова президента долго

аплодировала блистательно игравшим артистам, которые , в свою очередь, низко

поклонились своей бывшей соотечественнице.

Вторая супруга Чан Кайши — Яо Чжичэн родила ему 6 октября 1916 г. второго

сына — Цзян Вэйго — в последние годы жизни — генерала в отставке — директора

Института стратегических исследований Тайваня, побывавшего, кстати, в 1993 г.

в России. Существует и иная версия появления Цзян Вэйго в семье будущего

генералиссимуса, а именно: Цзян Вэйго родился от брака Дай Цзитао (Дай

Юсянь) с японской женщиной и был усыновлен второй женой Чан Кайши. Цзян

Вэйго, как и его старший брат (или сводный брат), женился дважды. От первой

жены — Ши Цзинъи детей не было. От второго брака у него родился сын — Цзян

Сяоган, который, кстати, и сопровождал отца в поездке по России. Цзян Вэйго

умер осенью 1997 г. после тяжелой продолжительной болезни. Перед смертью

единственный в живых представитель клана Цзянов разрешил предать тело своего

отца — Чан Кайши земле.

Третья жена Чан Кайши — Чэнь Цзежу не оставила заметного следа в биографии

своего известного супруга, а вот четвертая и последняя — Сун Мэйлин, которой

ныне уже исполнилось сто три года (в настоящее время проживает в США),

сыграла весьма заметную роль не только в жизни самого Чана, но и в истории

Китая. От двух последних браков у Чан Кайши детей не было...

Список используемого материала:

Ю. М. Галенович «Цзян Чжунчжэн, или неизвестный Чан Кайши» М. 2000;

Энциклопедия World Wide Coins;