Реферат: Крестьянская реформа 1861 года

Реферат: Крестьянская реформа 1861 года

Аграрная реформа Петра Столыпина.

Столыпинская аграрная реформа, о которой в наши дни много творят и пишут,

в действительности - понятие условное. В том смысле условное, что она, во-

первых, не составляла цельною замысла и при ближайшем рассмотрении

распадается на ряд мероприятий, между собой не всегда хорошо состыкованных.

Во-вторых, не совсем правильно и название реформы, ибо Столыпин не был ни

автором основных ее концепций, ни разработчиком. Он воспринял проект в

готовом виде и стал как бы его приемным отцом. Он дал ему свое имя,

последовательно и добросовестно защищал его в высшей администрации, перед

законодательными палатами и обществом, очень им дорожил, но это не значит,

что между отцом и приемным чадом не было противоречий. И, наконец, в-

третьих, у Столыпина, конечно же, были и свои собственные замыслы, которые он

пытался реализовать. Но случилось так, что они не получили значительною

развития, ходом вещей были отодвинуты на задний план, зачахли, а приемный

ребенок после недолгого кризиса, наоборот,

начал расти и набирать силу. Пожалуй, можно сказать, что Столыпин

"высидел кукушкина птенчика".

Когда люди долю живут вместе, они начинают походить друг на друга.

Приемный сын может обрести значительное сходство с отцом. И ни о чем не

догадывается тот, кто не знает тихой семейной драмы. Впрочем, обо всем по

порядку.

Мы помним, что Столыпин, будучи саратовским губернатором, предлагал

организовать широкое содействие созданию крепких индивидуальных крестьянских

хозяйств на государственных и банковских землях. Эти хозяйства должны были

стать примером для окружающих крестьян, подтолкнуть их к постепенному

отказу от общинною землевладения.

Когда Столыпин пришел в МВД, оказалось, что там на это дело смотрят

несколько иначе. Длительный период, когда власти цеплялись за общину как за

оплот стабильности и порядка, уходил в безвозвратное прошлое. Подспудно и

постепенно брали верх иные тенденции. В течение ряда лет группа чиновников

МВД во главе с В.И. Гурко разрабатывала проект, долженствовавший осуществить

крутой поворот во внутренней политике

правительства. К приходу Столыпина Гурко занимал пост товарища министра,

основные идеи и направления проекта уже сформировались, работа продолжалась.

В отличие от столыпинского замысла, проект Гурко имел в виду создание

хуторов и отрубов на надельных (крестьянских) землях (а не на государственных

и банковских). Разница была существенной. Впрочем, не это было самое

главное в проекте Гурко. Образование хуторов и отрубов даже несколько

притормаживалось ради другой цели - укрепления надельной земли в личную

собственность. Каждый член общины мог заявить о своем выходе из нее и

закрепить за собой свой чересполосный надел, который община отныне не могла

ни уменьшить, ни передвинуть. Зато владелец мог продать свой укрепленный

надел даже постороннему для общины лицу. С агротехнической точки зрения

такое новшество не могло принести много пользы (надел оставался

чересполосным), но оно было способно сильно нарушить единство крестьянского

мира, внести раскол в общину. Предполагалось, что всякий домохозяин,

потерявший в своей семье несколько душ и со страхом ожидающий очередною

передела, непременно ухватится за возможность оставить за собой в

неприкосновенности весь свой надел. Проект Гурко представлял собой

удобную площадку, с которой правительство могло приступить к форсированной

ломке общины. Столыпин же, как мы помним, будучи саратовским губернатором,

не ставил вопрос о такой ломке.

Конечно, Столыпин не мог не считаться с проделанной в министерстве до его

прихода работой. Не мог он не учитывать и настроений поместною дворянства,

которое по ходу революции оказалось едва ли не единственным классом, верным

режиму. В мае 1906 г. на первом съезде уполномоченных дворянских обществ с

докладом "Основные положения по аграрному вопросу" выступил Д.И. Пестржецкий,

чиновник МВД, принимавший участие

в разработке аграрных проектов.

Правительство стремилось, во что бы то ни стало, отмежеваться перед

дворянами от думских проектов принудительною отчуждения помещичьей земли, а

потому основная часть доклада была посвящена критике таких проектов.

Докладчик утверждал, что в целом по стране "за последнее время никакого

реального основания для огульного наделения крестьян землею не возникло".

Отдельные случаи малоземелья, говорилось в докладе, могут быть

ликвидированы при помощи покупки земли через Крестьянский банк или путем

переселения на окраины. В общем же должны быть предприняты меры "к улучшению

и более полному использованию надельной площади" (введение многопольных

севооборотов, лучшая обработка и удобрение земли, переход от общинной к

личной собственности, расселение крупных деревень, уничтожение внутри

надельной чересполосицы, создание хуторов). "Инициатива по введению

улучшений в крестьянском хозяйстве, - подчеркивалось в докладе, - должна

составить предмет главнейших забот государства и земства. Следует отрешиться

от мысли, что когда наступит время к переходу к иной, более культурной

системе хозяйства, то крестьяне перейдут к ней по собственной инициативе. Во

всем мире переход крестьян к улучшенным системам хозяйства происходил

при сильном давлении сверху". Нечто подобное, мы помним, говорил Столыпин на

заседании Гродненского комитета. Эту же мысль, надо думать, он проповедовал

и в министерстве.

Настроение прибывших на съезд дворян не было единодушным. Некоторые из

них были настолько напуганы революцией,

что считали необходимым сделать уступки. "Лучше всею сразу,

не унижаясь до принудительного отчуждения, заранее удовлет-

ворить требования крестьян...- сказал саратовский земский

деятель граф Д.А. Олсуфьев. - Мы должны добровольно идти

навстречу к продаже крестьянам земли, сохраняя и за собой

часть... Компромисс необходим... Как во время бури бесполез-

на борьба, так и здесь упрямое отношение будет гибельно для

дела". Но эти здравые рассуждения не встретили сочувствия у

большинства присутствующих. "Дворянство Рязанской губернии,-

решительно возразил Л.Л. Кисловский,- не находится в таком

цветущем состоянии, чтобы оно могло делать подарки и прино-

сить жертвы. Наоборот, когда нас выбирали уполномоченными,

то нам рекомендовалось заботиться о неприкосновенности част-

ной собственности". Путаная речь князя А.А. Крапоткина нача-

лась с ошеломляющею заявления о том, что надо "запретить на-

роду плодиться".

Затем разгорелся спор между крайними и умеренными про-

тивниками общины. Когда один из прибалтийских баронов назвал

общину "рассадником социалистических бацилл", то А.А. Нарыш-

кин возразил, что в Прибалтике общины нет, а между тем прои-

зошла "страшная революция". Б.И. Кринский заявил, что "аг-

рарные беспорядки были только там, где существует община".

На это полтавский депутат С.Е. Бразоль ответил, что в Пол-

тавской губернии общинного землевладения почти нет, а "аг-

рарные беспорядки" начались еще в 1902 г.

Однако большинство уполномоченных было настроено реши-

тельно против общины. "Община - это то болото, в которое

увязает все, что могло бы выйти на простор,- сказал К.Н.

Гримм,- благодаря ей нашему крестьянству чуждо понятие о

праве собственности. Уничтожение общины было бы благодетель-

ным шагом для крестьянства". Эти же мотивы повторялись в

резких нападках на общину В.Л. Кушелева, князя А.П. Урусова,

П.В. Попова. Община, подчеркивали дворянские представители,

должна быть безусловно уничтожена.

Нападки на общину в какой-то мере были лишь тактической

уловкой правого дворянства: отрицая крестьянское малозе-

мелье, помещики стремились перевалить на общину всю ответс-

твенность за крестьянскую нищету. Кроме того, в период рево-

люции община сильно досадила помещикам: крестьяне шли гро-

мить помещичьи усадьбы всем миром, имея в общине готовую ор-

ганизацию для борьбы. Даже в мирное время помещик чувствовал

себя увереннее, когда имел дело с отдельным крестьянином, а

не со всей общиной.

Вопрос о хуторах не вызвал больших прений. Сами во себе

хутора и отруба мало интересовали дворянских представителей.

Главные их заботы сводились к тому, чтобы закрыть вопрос о

крестьянском малоземелье и избавиться от общины. Правитель-

ство предложило раздробить ее при помощи хуторов и отрубов,

и дворянство охотно согласилось. Правда, 29 депутатов во

главе с Д.А. Олсуфьевым представили особое мнение, предосте-

регая против "схематически-шаблонною, однообразно-догмати-

ческого решения в центральных учреждениях аграрного вопроса

без достаточного внимания ко всем разнообразным бытовым,

племенным, географическим и другим особенностям России". Но

эти весьма резонные доводы не встретили понимания, и боль-

шинство депутатов поддержало представленные министерством

тезисы, тщательно вычеркнув из них слово "малоземелье".

Между тем обстановка в стране была неопределенная. Дав-

ление дворян уравновешивалось давлением Думы и крестьянства.

После роспуска I Думы ситуация еще более обострилась. В кон-

це августа 1906 г. Столыпин провел мероприятия по передаче

Крестьянскому банку части государственных и удельных земель

для продажи крестьянам. Тем самым он приступил к исполнению

своею замысла, созревшего еще в Саратове. По существу, выра-

жаясь современным языком, речь шла о приватизации части го-

сударственного имущества.

Эти мероприятия вызвали возражения со стороны Гурко. Он

считал, что казенные земли и так почти всецело были в руках

крестьян, которые многие годы снимали их в аренду. Проведе-

ние такой меры, опасался он, оживит у крестьян надежды на

то, что в дальнейшем они заберут в свои руки и помещичьи

земли. Отношения между Столыпиным и Гурко, по-видимому, были

достаточно плохими. В воспоминаниях товарища министра внут-

ренних дел сквозит презрительно-высокомерное отношение к

своему бывшему шефу. По мнению Гурко, он был "полный невежда

в экономических вопросах", не имел "достаточной подготовки

для того, чтобы справляться со многими фундаментальными

проблемами государственной жизни" и плохо председательство-

вал в Совете министров (не умел резюмировать дебаты и сос-

тавлять резолюции).

У Гурко возникли сильные подозрения относительно даль-

нейших намерений Столыпина, когда известный латифундист граф

А.А. Бобринский передал ему слова, сказанные мимоходом гла-

вой правительства: "Вам придется расстаться с частью своих

земель, граф".

У страха, как известно, глаза велики. В действительнос-

ти Столыпин, думается, не допускал и мысли о полной ликвида-

ции помещичьего землевладения. Иное дело - частичное его ог-

раничение. М.П. Бок привела в своих воспоминаниях следующие

слова отца: "Не в крупном землевладении сила России. Большие

имения отжили свой век. Их, как бездоходные, уже сами вла-

дельцы начали продавать Крестьянскому банку. Опора России не

в них, а в царе". Что-то похожее Столыпин, надо думать,

действительно говорил - и это не было сказано случайно, под

впечатлением от нескончаемых крестьянских бунтов. Бунты в

конце концов прекратились, но осталось это убеждение, засев-

шее глубоко в сознании. В 1909 г., когда обстановка в стране

коренным образом изменилась, Столыпин вновь коснулся этого

вопроса - не в беседе с дочерью и не в случайном разговоре с

графом, а в интервью корреспонденту газеты "Волга": "Вероят-

но, крупные земельные собственности несколько сократятся,

вокруг нынешних помещичьих усадеб начнут возникать многочис-

ленные средние и мелкие культурные хозяйства, столь необхо-

димые как оплот государственности на местах".

В конце 1905 г., когда дела у царского правительства

были из рук вон плохи, главноуправляющий землеустройством и

земледелием Н.Н. Кутлер поставил вопрос о частичном отчужде-

нии помещичьих земель. И даже Д.Ф. Трепов тогда вроде бы со-

чувственно отнесся к этому плану. Но царь после недолгого

колебания решительно отверг кутлеровский проект, а сам Кут-

лер с треском вылетел в отставку. Впоследствии никто из ми-

нистров и мысли не допускал о том, чтобы явиться к царю с

подобным предложением.

Столыпин, как видно, считал, что в таком проекте нет

надобности. Частичное отчуждение помещичьей земли фактически

уже идет. Многие помещики, напуганные революцией, продают

имения. Важно, чтобы Крестьянский банк скупал все эти земли,

разбивал на участки и продавал крестьянам. Из перенаселенной

общины лишние работники упадут на банковские земли. Идет пе-

реселение в Сибирь. Под воздействием определенных правитель-

ственных мер община прекратит эти свои бесконечные земельные

переделы. Надельная земля перейдет в личную собственность.

Некоторые крепкие хозяева станут заводить хутора и отруба на

общинных землях. Правда, это довольно трудно: если закончи-

лись переделы, а некоторые полосы стали личной собствен-

ностью, то как передвинуть наделы всех крестьян, чтобы вык-

роить хутор? Но над этим вопросом работает А.А. Кофод, глав-

ный теоретик из Главного управления землеустройства и земле-

делия.

Примерно так сложилась у Столыпина общая концепция ре-

формы. В этих рамках он смирился с проектом Гурко и даже как

бы "усыновил" его. Правда, иго был не тот случай, когда при-

емное чадо становится похожим на отца. Скорее, происходило

обратное. "Надо вбить клин в общину" ,- говорил Столыпин

своим сподвижникам. "Вбить клин", заставить прекратить пере-

делы, наделать хуторов и отрубов на общинных землях - все

эти идеи подспудно или открыто были выражены в проекте Гур-

ко. Оттуда Столыпин их и почерпнул.

10 октября 1906 г., когда этот проект рассматривался в

Совете министров, Столыпин сам, без помощи Гурко, ею докла-

дывал и защищал. Все члены правительства находили, что "об-

щина не зад служивает далее покровительства закона". Разног-

ласия возникли лишь насчет того, надо ли проводить этот про-

ект по 87-й статье или следует дождаться Думы. Меньшинство

членов Совета министров ссылалось на то, что "отрицательный

взгляд самих крестьян на общину еще не доказан". Следова-

тельно, не исключено массовое недовольство. Между тем прави-

тельство, издав этот указ по 87-й статье, будет лишено воз-

можности сослаться на мнение народною представительства и

вряд ли сможет "отразить обвинения в некоторой узурпации за-

конодательных прав".

Главной фигурой среди меньшинства был министр финансов

В.Н. Коковцов. Ею поддержали два князя: Б.А. Васильчиков,

главноуправляющий землеустройством и земледелием, и Н.Д.

Оболенский, управляющий Кабинетом его величества (тот самый

Котя Оболенский, который всего лишь несколько месяцев тому

назад проталкивал Столыпина на пост министра).

9 ноября 190б г. проект "Особого журнала" Совета ми-

нистров был доложен царю, который написал резолюцию: "Согла-

сен с мнением председателя и 7 членов". Столыпинской аграр-

ной реформе был дан зеленый свет. Первая статья указа 9 но-

ября 1906 г., наиболее известная и часто цитируемая, уста-

навливала, что "каждый домохозяин, владеющий надельною зем-

лею на общинном праве, может во всякое время требовать ук-

репления за собою в личную собственность причитающейся ему

части из означенной земли". Поскольку крестьяне владели зем-

лей чересполосно (у каждого домохозяина бывало по 8-10 и бо-

лее полос в разных местах), то законодательный акт 9 ноября

1906 г. короче и правильнее было бы назвать "указом о черес-

полосном укреплении".

Тогда же, в ноябре 1906 г., у Гурко произошли крупные

неприятности. Он был уличен в некорректных действиях по за-

купке продовольствия для голодающих (через шведского торгов-

ца Лидваля, который не выполнил контракт). Скандальная исто-

рия стала достоянием прессы. Дело Гурко рассматривалось в

Сенате. По-видимому, Гурко удалось отвести обвинения в мздо-

имстве, но со службы он был уволен. Это вызвало недовольство

царя, который ценил Гурко. Столыпин же, судя по всему, до-

вольно спокойно отнесся к судьбе своею товарища.

В это время едва ли не главной заботой председателя Со-

вета министров стало положение, в которое попал Крестьянский

поземельный банк. Масштаб его операций по закупке земли в

это время возрос почти в три раза. Многие помещики спешили

расстаться со своими имениями. В 1905-1907 гг. банк скупил

свыше 2,7 млн. дес. земли. В его распоряжение перешли госу-

дарственные и удельные земли. Между тем крестьяне, рассчиты-

вая на ликвидацию помещичьею землевладения в ближайшем буду-

щем, не очень охотно делали покупки. С ноября 1905 г. по на-

чало мая 1907 г. банк продал всего около 170 тыс. дес. В ею

руках оказалось очень много земли, к хозяйственному управле-

нию которой он не был приспособлен, и мало денег. Для под-

держки ею правительство использовало даже накопления пенси-

онных касс.

Деятельность Крестьянскою банка вызывала растущее разд-

ражение среди помещиков. Это проявилось в резких выпадах

против него на III съезде уполномоченных дворянских обществ

в марте-апреле 1907 г. Делегаты были недовольны тем, что

банк продает землю только крестьянам (некоторые помещики бы-

ли непрочь воспользоваться ею услугами как покупатели). Их

беспокоило также то, что банк не совсем еще отказался от

продаж земли сельским обществам (хотя он старался продавать

землю в основном отдельным крестьянам цельными участками).

Общее настроение дворянских депутатов выразил А.Д. Кашкаров:

"Я полагаю, что Крестьянский банк не должен заниматься раз-

решением так называемого аграрного вопроса... аграрный воп-

рос должен быть прекращен силой власти" .

В это же время крестьяне весьма неохотно выходили из

общины и укрепляли свои наделы. Ходил слух, будто тем, кто

выйдет из общины, не будет прирезки земли от помещиков.

Только после окончания революции аграрная реформа пош-

ла быстрее. Прежде всего правительство предприняло энергич-

ные действия по ликвидации земельных запасов Крестьянского

банка. 13 июня 1907 г. этот вопрос разбирался в Совете ми-

нистров, было решено образовать на местах временные отделе-

ния Совета банка, передав им ряд важных полномочий. В дли-

тельную командировку, для участия в работе этих отделений,

отправились многие видные чиновники Министерства финансов,

МВД и Главного управления землеустройства и земледелия.

С некоторой обидой А.А. Кофод позднее вспоминал, что

"весной 1907 г. даже Столыпин считал землеустройство побоч-

ным вопросом в сравнении с громадной работой, которую требо-

валось провести для распределения огромных земельных площа-

дей, купленных Крестьянским банком". До Кофода дошла весть,

что и его собираются заслать в одно из временных отделений.

Сослуживцы советовали не сопротивляться, поскольку "Петр Ар-

кадьевич не любит, когда противоречат ею планам, даже в де-

талях". Но Кофод был занят составлением инструкции по земле-

устройству и считал себя "единственным человеком, который

имеет ясное представление о том, как правильно должна быть

сделана ага работа". Исполненный собственною достоинства как

истинный европеец, он явился к Столыпину и сумел себя отсто-

ять.

Отчасти в результате принятых мер, а больше того -

вследствие изменения общей обстановки в стране дела у

Крестьянскою банка пошли лучше. Всего за 1907-1915 гг. из

фонда банка было продано 3909 тыс. дес., разделенных пример-

но на 280 тыс. хуторских и отрубных участков. До 1911 г.

объем продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться.

Это объяснялось, во-первых, тем, что в ходе реализации указа

9 ноября 1906 г. на рынок было выкинуто большое количество

дешевой надельной "крестьянской" земли, а во-вторых, тем,

что с окончанием революции помещики резко сократили продажу

своих земель. Оказалось, что подавление революции в конце

концов не пошло на пользу созданию хуторов и отрубов на бан-

ковских землях, а реализация проекта Гурко сильно подрезала

это дело. Оно заняло видное, но все же второстепенное место

в аграрной политике правительства. Между тем именно это нап-

равление политики было наиболее близко Столыпину.

Вопрос о том, как распределялись покупки банковских ху-

торов и отрубов среди различных слоев крестьянства, исследо-

ван недостаточно. По некоторым прикидкам, богатая верхушка

среди покупателей составляла всего 5-6 %. Остальные принад-

лежали к среднему крестьянству и бедноте. Ее попытки закре-

питься на землях банка объяснялись довольно просто. Многие

помещичьи земли, из года в год сдававшиеся в аренду одним и

тем же обществам, стали как бы частью их надела. Продажа их

Крестьянскому банку ударила в первую очередь по малоземель-

ным хозяевам. Между тем банк давал ссуду в размере до 90-95

% стоимости участка. Продажа укрепленного надела обычно поз-

воляла уплатить первый взнос. Некоторые земства оказывали

помощь по обзаведению на хуторах., Все это толкало бедноту

на банковские земли, а банк, имея убытки от содержания куп-

ленных земель на своем балансе, не был разборчив в выборе

клиентов.

Ступив на банковскую землю, крестьянин как бы восста-

навливал для себя те изнурительные и бесконечные выкупные

платежи, которые под давлением революции правительство отме-

нило с 1 января 1907 г. Вскоре появились недоимки по бан-

ковским выплатам. Как и прежде, власти вынуждены были прибе-

гать к рассрочкам и пересрочкам. Но появилось и нечто такое,

чего крестьянин раньше не знал: продажа с молотка всего хо-

зяйства. С 1908 по 1914 г. таким путем было продано 11,4

тыс. участков. Это, по-видимому, было прежде всею мерой уст-

рашения. И основная часть бедноты, надо думать, осталась на

своих хуторах и отрубах. Для нее, однако, продолжалась та же

жизнь ("перебиться", "продержаться", "дотянуть"), какую она

вела в общине.

Впрочем, это не исключает того, что на банковских зем-

лях появились и достаточно крепкие фермерские хозяйства. С

этой точки зрения землеустройство на банковских землях было

перспективнее, чем на надельных. Однако, как уже творилось,

таких хозяйств изначально было немного.

Наладив деятельность Крестьянского банка, правительство

вплотную занялось реализацией указа 9 ноября 1906 г. На мес-

та заспешили министерские ревизоры, потребовавшие от губерн-

ских и уездных чиновников, чтобы все их силы сосредоточились

на проведении аграрной реформы. Земские начальники, уличен-

ные в нерадивости, увольнялись в отставку. Это резко подх-

лестнуло активность тех, кто оставался на службе. Явившись в

то или иное село и собрав сход, они первым делом спрашивали:

"Почему не укрепляетесь? Кто вас смущает?" Печать была пере-

полнена сообщениями о произволе администрации. Аресты сель-

ских старост и отдельных крестьян, запрещение высказываться

на сходах против указа, вызов стражников и содержание их за

счет общества - таков перечень средств, наиболее широко при-

менявшихся властями. Практиковалась и административная вы-

сылка особо активных противников реформы из числа крестьян.

Сведения о таких высылках можно найти и в литературе, и в

архивах. К сожалению, общее число крестьян, высланных за

агитацию против реформы, до сих пор не подсчитано.

Некоторые из соответствующих дел доходили до МВД, и

вряд ли Столыпин о том не знал. Это не помешало ему 15 марта

1910 г. заявить в Государственном совете: "Не вводя, силою

закона, никакою принуждения к выходу из общины, правительст-

во считает совершенно недопустимым установление какого-либо

принуждения, какого-либо насилия, какого-либо гнета чужой

воли над свободной волей крестьянства в еле устройства его

судьбы, распоряжения его надельною землею".

Психология государственных деятелей, говорящих одно и

делающих другое,- явление поистине загадочное. По-видимому,

редко кто из них в такие моменты сознательно лжет и лицеме-

рит. Благие намерения провозглашаются чаще всего вполне иск-

ренне. Тот же Столыпин, как мы помним, изначально вовсе не

хотел насильственною разрушения общины. Другое дело, что не

они, выступающие с высоких трибун, составляют множество тех

бумаг, в которые и выливается реальная политика. Они их

только подписывают, не всегда успев даже,бегло просмотреть,

не запомнив и, конечно же, не имея представления, какова

статистика тех или иных распоряжений. Если при подписании

какого-либо документа возникнет сомнение, то докладывающий

его чиновник (человек, несомненно, толковый и дельный, пока-

завший свою преданностью тут же все объяснит или предпримет

какой-либо маневр. В крайнем случае - обидится (это на на-

чальство тоже иногда действует). После недолгих колебаний

документ будет подписан.

Года за три до речи в Государственном совете, 9 декабря

1906 г., за подписью Столыпина был разослан циркуляр МВД, в

котором устанавливалось следующее правило: домохозяин, по-

давший заявление о выходе из общины после принятия на сходе

приговора об очередном переделе, но до утверждения ею уезд-

ным съездом, укрепляет свой надел в прежнем размере. Факти-

чески это равнялось запрещению общих переделов, ибо всякий,

теряющий часть надела, мог подать заявление о выходе, удер-

жать за собой весь надел и расстроить передел. И правитель-

ству было известно, что многие крестьяне держатся за общину

только потому, что она периодически переделяет землю. В те

времена для крестьянства это было то, что сейчас называется

социальной гарантией: каждый крестьянский юноша, как бы ни

сложилась ею судьба, мог рассчитывать на свою долю в земель-

ном наделе родной деревни. Циркуляр МВД, изданный всею лишь

через месяц после указа 9 ноября 1906 г., наносил еще один,

очень точно рассчитанный удар по общине.

Местные власти широко использовали циркуляр 9 декабря

1906 г., и дело вскоре дошло до Сената. 5 декабря 1907 г.,

разбирая одну из жалоб, И департамент Сената поставил прави-

тельству на вид, что указ 9 ноября "был издан с целью облег-

чения отдельным крестьянам выхода из общины, а не лишения

сельскою общества фактической возможности производить общие

переделы мирской земли". МВД вынуждено было отступить, и в

том же месяце на места была отправлена телеграмма об отмене

циркуляра. Многие члены Государственною совета, внимавшие

Столыпину, надо думать, были осведомлены, что в течение це-

лою года действовал циркуляр, позднее признанный незаконным.

Но самое удивительное было то, что в той же речи Столы-

пин поддержал предложение объявить перешедшими к подворному

владению общины, длительное время не совершавшие общих пере-

делов. Он лишь уточнил: пусть таковыми считаются те общины,

которые не переделялись после наделения их землей по реформе

1861 г. Эта норма была закреплена в законе 14 июня 1910 г.,

заменившем собою указ 9 ноября 1906 г., и впоследствии стала

для многих общин источником новых насилий. Они выносили ре-

шение о переходе всем "миром" к многопольным севооборотам -

им запрещали. Они пытались заменить свои вконец измельчивши-

еся и запутавшиеся полосы на широкие - им тоже запрещали.

Был и такой случай. Казенные землемеры разделили два селе-

ния, имевших общий надел (сросшихся "сиамских близнецов").

После этого власти, признав оба селения подворными, запреща-

ют им общий передел, и мужикам приходится пахать на нелепых

клочках и обрывках полос, образовавшихся после разделения.

Многообразное и неустанное, законное и незаконное дав-

ление центральных и местных властей на общину с целью вытал-

кивания из нее крестьян началось сразу же после указа 9 но-

ября 1906 г. Столыпин, отрицавший такое давление, выглядит в

невыгодном свете. Возможно, он что-то не знал или не помнил

и вообще недостаточно трезво представлял политику собствен-

ного министерства. Но не надо забывать, что главнейшая обя-

занность руководителя такого ранга - не подписывание бумаг,

а подбор кадров. Каковы люди - таковы и бумаги. Столыпин не

освежил МВД. Гурко был удален, но "дух Гурко" в министерстве

остался. На словах как бы отдавая дань прежним своим взгля-

дам, Столыпин и сам вскоре стал проникаться этим духом. Инс-

титуты сильнее людей. Хотя, справедливости ради, надо ска-

зать, что после Столыпина, в 1912-1914 гг., давление на об-

щину еще более усилилось.

Третьеиюньский государственный переворот коренным обра-

зом изменил обстановку в стране. Крестьянам пришлось оста-

вить мечты о скорой "прирезке". Темпы реализации указа 9 но-

ября 1906 г. резко возросли. В 1908 г. по сравнению с 1907

г. число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и пре-

высило полмиллиона. В 1909 г. был достигнут рекордный пока-

затель - 579,4 тыс. укрепившихся. Представители правительст-

ва, в том числе Столыпин, жонглировали этими цифрами в зако-

нодательных собраниях и в беседах с репортерами. Но с 1910

г. темпы укрепления стали снижаться. Искусственные меры,

введенные в закон 14 июня 1910 г., не выправили кривую. Чис-

ленность выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась

только после выхода закона 29 мая 1911 г. "О землеустройс-

тве". Однако вновь приблизиться к наивысшим показателям

1908-1909 гг. так и не удалось.

За эти годы в некоторых южных губерниях, например в

Бессарабской и Полтавской, общинное землевладение было почти

совсем ликвидировано. В других губерниях, например в Курс-

кой, оно, утратило первенствующее положение. (В этих губер-

ниях и раньше было много общин с подворным землевладением).

Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а

отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка зат-

ронула толщу общинного крестьянства.

Чересполосно укрепляемая личная крестьянская земельная

собственность весьма отдаленно походила на классическую

римскую "священную и неприкосновенную частную собствен-

ность". И дело не только в правовых ограничениях, налагав-

шихся на укрепленные наделы (запрещение продавать лицам нек-

рестьянского сословия, закладывать в частных банках). Сами

крестьяне, выходя из общины, первостепенное значение прида-

вали закреплению за собой не конкретных полос, а общей их

площади. Поэтому они, случалось, были непрочь принять учас-

тие в общем переделе, если при этом не уменьшалась площадь

их надела (например, при переходе на "широкие полосы"). Что-

бы власти не вмешались и не расстроили дело, такие переделы

иногда производились тайно. Бывало, что такой же взгляд на

укрепляемую землю усваивало и местное начальство. Министерс-

кая ревизия 1911 г. обнаружила в Орловской губернии много-

численные случаи долевого укрепления. Значит, укреплялись не

определенные полосы, а доля того или иного домохозяина в

мирском землевладении. Да и само правительство в конце кон-

цов встало на такую же точку зрения, присвоив себе по закону

29 мая 1911 г. право передвигать укрепленные полосы при вы-

делении хуторов или отрубов.

Поэтому массовое укрепление чересполосных земель факти-

чески приводило только к образованию беспередельных общин. К

началу столыпинской реформы около трети общин в Европейской

России не переделяли землю. Иногда рядом соседствовали две

общины - переделяющаяся и беспередельная. Большой разницы в

уровне их земледелия никто не отмечал. Только в беспередель-

ной богатые были побогаче, а бедные победнее.

В советской литературе долгое время господствовало

представление, будто указ 9 ноября 1906 г. ставил своей за-

дачей отдать общинные земли на разграбление кучке богатых

крестьян. В действительности правительство, конечно, не хо-

тело сосредоточения земли в руках немногих мироедов и разо-

рения массы земледельцев. Не имея средств пропитания в де-

ревне, безземельная беднота должна была хлынуть в город.

Промышленность, до 1910 г. находившаяся в депрессии, не

смогла бы справиться с наплывом рабочей силы в таких масшта-

бах. Массы бездомных и безработных людей грозили новыми со-

циальными потрясениями. Поэтому правительство поспешило сде-

лать дополнение к своему указу, воспретив в пределах одного

уезда сосредоточивать в одних руках более шести высших душе-

вых наделов, определенных по реформе 1861 г. По разным гу-

берниям иго составляло от 12 до 18 дес. Установленный для

"крепких хозяев" потолок был весьма низким. Соответствующая

норма вошла в закон 14 июня 1910 г.

Для доказательства того, что указ 9 ноября !906 г. был

издан с целью возвысить и укрепить немногочисленную дере-

венскую верхушку, часто используется речь Столыпина в Думе,

где он творил о том, что правительство сделало "ставку не на

убогих и пьяных, а на крепких и сильных". Эти слова обычно

вырываются из контекста речи и подаются вне связи с обстоя-

тельствами, при которых они были сказаны.

5 декабря 1908 г., когда была произнесена эта речь, в

Думе возник вопрос, признавать ли укрепляемые участки личной

или семейной собственностью. Настроение Думы заколебалось

под воздействием многочисленных известий о том, что некото-

рые домохозяева пропивают укрепленные наделы и пускают по

миру свои семейства. Но создание семейной собственности

вместо общинной не устраивало Столыпина, ибо большая семья

напоминала ему общину. На месте разрушенной общины, полагал

он, должен быть мелкий собственник. Видя угрозу одному из

основных положений своей реформы, Столыпин решил вмешаться в

прения.

Пропивание наделов, доказывал он в своей речи,- это

исключительное явление, удел "слабых". "Нельзя создавать об-

щий закон ради исключительною уродливого явления,- подчерки-

вал Столыпин,- нельзя убивать этим кредитоспособность

крестьянина, нельзя лишать ею веры в свои силы, надежд на

лучшее будущее, нельзя ставить преграды обогащению сильного

для того, чтобы слабые разделили с ним ею нищету". (Когда

говорились эти слова, правительство уже само запроектировало

такие "преграды" в виде правила о шести наделах, но Столы-

пин, видимо, считал главными "преградами" общину и семейную

собственность). Для борьбы с уродливыми явлениями, продолжал

Столыпин, надо создавать специальные законы, устанавливать

опеку за расточительность, но при выработке общих законов

надо "иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и сла-

бых". Заканчивая эту мысль, он выразил уверенность, что "та-

ких сильных людей в России большинство".

Из всех этих обстоятельств отнюдь не вытекает, что "ра-

зумными и сильными" Столыпин считал лишь богатых крестьян, а

"пьяными и слабыми" - всех остальных. Любители выпить есть

среди всех социальных слоев, и именно этих людей клеймил в

своей речи премьер-трезвенник. Крепкий работящий собствен-

ник, по замыслу Столыпина, должен был формироваться на осно-

ве широких слоев зажиточного и среднего крестьянства. Счита-

лось, что дух предприимчивости, освобожденный от стеснений

со стороны общины и семьи, в короткое время способен преоб-

разить даже весьма хилое хозяйство середняка. Каждый должен

стать "кузнецом своею счастья" (слова Столыпина из той же

речи), и каждый такой "кузнец" мог рассчитывать лишь на кре-

пость своих рук и рук своих ближних, ибо сколько-нибудь зна-

чительной помощи со стороны на переустройство хозяйства не

предполагалось. (Финансовое обеспечение реформы было ее сла-

бым местом). Ставка делалась почти исключительно на "дух

предприимчивости". Это показывает, что и Столыпин, при всей

своей практичности, вольно или невольно бывал идеалистом.

История шутит с идеалистами невеселые шутки, и в реаль-

ной жизни из общины выходили в основном беднота, а также го-

родские жители, вспомнившие, что в давно покинутой деревне у

них есть надел, который теперь можно продать. Продавали зем-

лю и переселенцы, уезжавшие в Сибирь. Огромное количество

земель чересполосного укрепления шло в продажу. В 1914 г.,

например, было продано 60 % площади укрепленных в этом году

земель. Покупателем земли иногда оказывалось крестьянское

общество, и тогда она возвращалась в мирской котел. Чаще же

покупали землю зажиточные крестьяне, которые, кстати творя,

сами не всегда спешили с выходом из общины. Покупали и дру-

гие крестьяне-общинники. В руках одного и того же хозяина

оказывались земли укрепленные и общественные. Не выходя из

общины, он в то же ,время имел и укрепленные участки. Свиде-

тель и участник всей этой перетряски еще мог помнить, где и

какие у нею полосы. Но уже во втором поколении должна была

начаться такая путаница, в которой не в силах был бы разоб-

раться ни один суд. Нечто подобное, впрочем, однажды уже

имело место. Досрочно выкупленные наделы (по реформе 1861

г.) одно время сильно нарушали единообразие землепользования

в общине. Но потом они стали постепенно подравниваться. Пос-

кольку столыпинская реформа не разрешила аграрною вопроса и

земельное утеснение продолжало возрастать, неизбежна была

новая волна переделов, которая должна была смести очень мно-

гое из наследия Столыпина. И действительно, земельные пере-

делы, в разгар реформы почти заглохшие, с 1912 г. снова пош-

ли по восходящей.

Столыпин, видимо, и сам понимал, что чересполосное ук-

репление не создаст "крепкою собственника". Недаром он при-

зывал местные власти "проникнуться убеждением, что укрепле-

ние участков лишь половина дела, даже лишь начало дела, и

что не для укрепления чересполосицы был создан закон 9 нояб-

ря". 15 октября 1908 г. по согласованию министров внутренних

дел, юстиции и главноуправляющего землеустройством и земле-

делием были изданы "Временные правила о выделе надельной

земли к одними местам". "Наиболее совершенным типом земель-

ного устройства является хутор,- говорилось в правилах,- а

при невозможности образования такового - сплошной для всех

полевых угодий отруб, отведенный особо от коренной усадьбы".

С 1909 г. все инструкции по землеустройству стали изда-

ваться Комитетом по землеустроительным делам, межведомствен-

ным органом, находившимся под эгидой Главного управления

землеустройства и земледелия. Аграрные теоретики из Главного

управления (А.А. Кофод, А.А. Риттих и др.) мечтали о том,

чтобы разбить на квадратики, наподобие шахматной доски, все

крестьянские земли. При этом в Главном управлении мало счи-

тались со столыпинскими мечтами о "крепком хозяине".

19 марта 1909 г. Комитет по землеустроительным делам

утвердил "Временные правила о землеустройстве целых сельских

обществ". С этого времени местные землеустроительные органы

все более ориентировались на разверстание наделов целых де-

ревень. В новой инструкции, изданной в 1910 г., особо под-

черкивалось: "Конечною целью землеустройства является раз-

верстание всею надела; поэтому при производстве работ по вы-

делам надлежит стремиться к тому, чтобы эти работы охватили

возможно большую площадь устраиваемою надела..." При назна-

чении работ на очередь первыми должны были идти дела по раз-

верстанию всего надела, затем - по групповым выделам и толь-

ко после них - по одиночным. Практически, при нехватке зем-

лемеров, это означало прекращение одиночных выделов. Дейс-

твительно, крепкий хозяин долго мог ожидать, пока в соседней

деревне не выгонят на отруба всех бедняков.

29 мая 1911 г. был издан закон "О землеустройстве". В

него вошли основные положения инструкций 1909-1910 гг. Новый

закон устанавливал, что для перехода к отрубному и хуторско-

му хозяйству отныне не требуется предварительного укрепления

надельных земель в личную собственность. С этого времени че-

респолосное укрепление утратило прежнее значение, реформа

стала переходить из рук МВД в руки Главною управления земле-

устройства и земледелия.

Из всего количества хуторов и отрубов, созданных за

время реформы, 64,3 % возникло в результате разверстания це-

лых селений. Землеустроителям удобнее было так работать, по-

вышалась результативность их труда, высокое начальство полу-

чало для жонглирования круглые цифры, но вместе с тем умно-

жалось число мелких хуторян и отрубников, которых никак

нельзя было назвать "крепкими хозяевами". Многие хозяйства

были нежизнеспособны. В Полтавской губернии, например, при

полном разверстании селений в среднем на одного хозяина при-

ходилось 4,1 дес. Крестьяне говорили, что на иных хуторах

"курицу некуда выгнать".

Только около 30 % хуторов и отрубов на общинных землях

образовалось путем выдела отдельных хозяев. Но это, как пра-

вило, были крепкие хозяева. В той же Полтавской губернии

средний размер единичного выдела составлял 10 дес. Но боль-

шинство таких выделов было произведено в первые годы рефор-

мы. Затем это дело практически сошло на нет.

Со смешанным чувством относился Столыпин к такому раз-

витию. С одной стороны, он понимал, что только рассечение

надела на отруба изолирует крестьянские хозяйства друг от

друга, только полное расселение на хутора окончательно лик-

видирует общину. Крестьянам, рассредоточенным по хуторам,

трудно будет поднимать мятежи. "Совместная жизнь крестьян в

деревнях облегчала работу революционерам" ,- писала М.П. Бок

явно со слов отца. Этот полицейский подтекст реформы нельзя

упускать из виду.

С другой стороны, Столыпин не мог не видеть, что вместо

крепких, устойчивых хозяйств землеустроительное ведомство

фабрикует массу мелких и заведомо слабых - таких, которые

никак не могли стабилизировать обстановку в деревне и стать

опорой режима. Однажды, прочитав отчет, подготовленный в

Главном управлении землеустройства и земледелия, Столыпин

написал главноуправляющему А.В. Кривошеину: "Со слишком

большою силою хулятся единоличные выделы. Хвалите и дайте

должную оценку сплошному разверстанию целых селений, но не

опорочивайте единоличных выделов". Однако он не в силах был

развернуть громоздкую машину землеустроительною ведомства

таким образом, чтобы она действовала не так, как ей удобно,

а как нужно для пользы дела. Тем более, что руководители ве-

домства были уверены, что действуют так, как надо.

Чтобы добиться от крестьян согласия на разбивку всею

надела, чиновники из органов землеустройства, случалось,

прибегали к самым бесцеремонным мерам давления. Об одном ха-

рактерном случае рассказывается в воспоминаниях земскою на-

чальника В. Поливанова. Автор служил в Грязовецком уезде Во-

лошдской губернии. Однажды рано утром в страдную пору в одну

из деревень нагрянул непременный член землеустроительной ко-

миссии. Был созван сход, и непременный член объяснил "мужич-

кам", что им надо выходить на хутора: общество небольшое,

земли достаточно и вода с трех сторон. "Я как план посмот-

рел, так и творю своему писарю: скорей Лопатиху на хутора

переводить надо". Посовещавшись между собой, сходчики отве-

тили отказом. Ни обещания предоставить ссуду, ни угрозы

арестовать "бунтовщиков" и привести на постой солдат не во-

зымели действия. Крестьяне твердили: "Как старики жили так и

мы будем жить, а на хутора не согласны". Тогда непременный

член отправился пить чай, а крестьянам запретил расходиться

и садиться на землю. После чаепития непременною потянуло на

сон. К ожидавшим под окнами крестьянам он вышел поздно вече-

ром. "Ну как, согласны?" - "Все согласны!- дружно отвечал

сход. - На хутора, так на х тора, на осину, так на осину,

только чтобы всем, значит, вместе" . В. Поливанов утверждал,

что ему удалось дойти до губернатора и восстановить справед-

ливость. Если иго так, то перед нами типичный случай с нети-

пичной концовкой. Иногда ведь бывал и кровавый исход.

В мае 1910 г. полицейские стражники расстреляли сход в

с. Волотове Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Было

убито шестеро крестьян. Конфликт произошел из-за слишком яв-

ного покровительства отрубщикам со стороны властей. Землеус-

троительный проект предусматривал создание отрубов на лучших

землях вблизи села. Общинники же должны были ездить на край

надела, даже и за реку Дон.

Крестьяне сопротивлялись переходу на хутора и отруба не

по темноте своей и невежеству, как считали власти, а исходя

из здравых житейских соображений. Крестьянское земледелие

очень зависело от капризов погоды. Имея полосы в разных час-

тях общественного надела, крестьянин обеспечивал себе еже-

годный средний урожай: в засушливый год выручали полосы в

низинах, в дождливый - на взгорках. Получив надел в одном

отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся

в первый же засушливый год, если ею отруб был на высоком

месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться

приходила соседу, оказавшемуся в низине. Только большой от-

руб, расположенный в разных рельефах, мог гарантировать еже-

годный средний урожай.

Вообще во всей этой затее с хуторами и отрубами было

много надуманного, доктринерского. Сами по себе хутора и от-

руба не обеспечивали подъем крестьянской агрикультуры, и не-

обходимость повсеместною их введения никем не доказана.

"Нигде в мире не наблюдалось такого практическою опыта,- пи-

шет американский историк Дж. Ейни,- который бы показал, что

соединенные в одно целое поля принесли с собой агрикультур-

ный прогресс, и некоторые современные исследователи кресть-

янской агрикультуры фактически отрицают подобную причин-

но-следственную связь... С 40-х годов ХХ в. в Западной Евро-

пе прилагались мощные усилия к объединению владений, но сис-

тема открытых полей до сих пор широко распространена среди

некоторых наиболее продуктивных хозяйств". Между тем Столы-

пин и ею сподвижники все более утверждались в мысли, что ху-

тора и отруба - единственное универсальное средство, способ-

ное поднять крестьянскую агрикультуру от Польши до Дальнею

Востока, "от финских хладных скал до пламенной Тавриды".

Такая ортодоксальная приверженность отчасти объяснялась

тем, что многие ведущие деятели реформы, начиная с П.А. Сто-

лыпина, были связаны с Западным краем и наиболее близко зна-

комы именно с западной деревней. В.И. Гурко, сын прославлен-

ного генерала времен русско-турецкой войны, начинал свою

карьеру в Польше, под крылышком у отца, занявшего к тому

времени пост варшавского генерал-губернатора. Затем переб-

рался на службу в Петербург. Датчанин А.А. Кофод приехал в

Россию в возрасте 22 лет, ни слова не зная по-русски, и за-

тем долго жил в небольшой датской колонии в Псковской губер-

нии. Из них троих только Столыпин имел непосредственные

представления о деревенской жизни в центральной России. Хотя

и он за два года в Саратовской губернии, бывая в деревне на-

ездами, не успел глубоко ее познать. Однако, впрочем, как

раз он отличался более мягким, более терпимым отношением к

крестьянской общине. По крайней мере на словах.

Что же касается А.В. Кривошеина, в 1908 г. занявшего

должность главноуправляющего землеустройством и земледелием

и ставшего ближайшим сподвижником Столыпина, то он вообще

мало был связан с деревней. Карьеру он начинал юрисконсуль-

том Донецкой железной дороги, затем перешел в Переселенчес-

кое управление и стал петербургским чиновником. "Он был та-

лантлив, энергичен, чрезвычайно импульсивен и обладал счаст-

ливой способностью улавливать, в какую сторону дует ветер"

,- вспоминал о нем Кофод. Витте, считавший Кривошеина "вели-

чайшим карьеристом", отмечал, что в 1905 г. он был еще сто-

ронником общины, но после крутого поворота правительственной

политики резко изменил свои взгляды.

Несмотря на все старания правительства, хутора привива-

лись только в северо-западных губерниях, включая отчасти

Псковскую и Смоленскую. В предыдущей главе отмечалось, что

крестьяне Ковенской губернии еще до начала столыпинской ре-

формы стали расселяться по хуторам. Такое же явление Кофод

наблюдал в Псковской губернии. В этих краях сказывалось вли-

яние Пруссии и Прибалтики. Местный ландшафт, переменчивый,

изрезанный речками и ручьями, тоже способствовал созданию

хуторов.

В южных и юго-восточных губерниях главным препятствием

для широкой хуторизации были трудности с водой. Но здесь (в

Северном Причерноморье, на Северном Кавказе и в степном За-

волжье) довольно успешно пошло насаждение отрубов. Отсутс-

твие сильных общинных традиций в этих местах сочеталось с

высоким уровнем развития аграрного капитализма, исключитель-

ным плодородием почвы, ее однородностью на очень больших

пространствах и низким уровнем агрикультуры. Крестьянин,

почти не затратив на улучшение своих полос труда и средств,

без сожаления их оставлял и переходил на отруб.

В Центрально-нечерноземном районе крестьянин, наоборот,

мною сил должен был вкладывать в возделывание своею надела.

Без ухода здешняя земля ничего не родит. Удобрение почвы

здесь началось с незапамятных времен. А с конца ХIХ в. учас-

тились случаи коллективных переходов целых селений к много-

польным севооборотам с высевом кормовых трав. Получил разви-

тие и переход на "широкие полосы" (вместо узких, запутан-

ных). "Самый факт глубокой интенсивности полевого хозяйс-

тва... уложившейся в систему общинно-чересполосною земле-

пользования, не только не вызывает потребности, но даже слу-

жит препятствием к переходу на участковое землепользова-

ние",- писал П.Н. Першин, автор одной из лучших книг по этой

проблеме. Деятельность правительства принесла бы гораздо

больше пользы, если бы в центральнонечерноземных губерниях

оно, вместо насаждения хуторов и отрубов, оказывало помощь

интенсификации крестьянской агрикультуры в рамках общины.

Первое время, особенно при князе Васильчикове, такая помощь

отчасти оказывалась. Но с приходом Кривошеина землеустрои-

тельное ведомство повело резко антиобщинную политику. В ито-

ге коса нашла на камень: крестьяне сопротивлялись насаждению

хуторов и отрубов, а правительство чуть ли не открыто пре-

пятствовало внедрению передовых систем земледелия на общин-

ных землях. Единственное. в чем нашли общий интерес землеус-

троители и местные крестьяне,- это разделение совместного

землевладения нескольких деревень. В Московской и некоторых

других губерниях этот вид землеустройства получил настолько

большое развитие, что стал отодвигать на второй план работы

по выделению хуторов и отрубов.

В центрально-черноземных губерниях основным препятстви-

ем к образованию хуторов и отрубов на общинных землях было

крестьянское малоземелье. Побывав в Курской губернии, Кофод

жаловался, что так и не смог найти общий язык с местными

крестьянами: "Они хотели помещичью землю немедленно и да-

ром". Из этого следовало, что прежде чем насаждать хутора и

отруба, в этих губерниях надо было решить проблему крестьян-

ского малоземелья - в том числе и за счет раздутых помещичь-

их латифундий.

Итоги столыпинской аграрной реформы выражаются в следу-

ющих цифрах. К 1 января 1916 г. из общины в чересполосное

укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14,1

млн. дес. земли. 469 тыс. домохозяев, живших в беспередель-

ных общинах, получили удостоверительные акты на 2,8 млн.

дес. 1,3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному

владению (12,7 млн. дес.). Кроме того, как уже говорилось,

на банковских землях образовалось 280 тыс. хуторских и от-

рубных хозяйств - это особый счет. Но и другие приведенные

выше цифры нельзя механически складывать, поскольку некото-

рые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и

отруба, а другие шли на них сразу, без чересполосного укреп-

ления. По приблизительным подсчетам, всего из общины вышло

около 3 млн. домохозяев, что составляет несколько меньше

третьей части саг общей их численности в тех губерниях, где

проводилась реформа. Впрочем, как отмечалось, некоторые из

выделенцев фактически давно уже забросили земледелие. Из об-

щинного оборота было изъято 22 % земель. Около половины их

пошло на продажу. Какая-то часть вернулась в общинный котел.

В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни

создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собс-

твенников. Так что можно творить об общей неудаче столыпинс-

кой аграрной реформы.

Вместе с тем известно, что после окончания революции и

до начала первой мировой войны положение в русской деревне

заметно улучшилось. Некоторые журналисты легкомысленно свя-

зывают это с проведением аграрной реформы. На самом же деле

действовали другие факторы. Во-первых, как уже творилось, с

1907 г. были отменены выкупные платежи, которые крестьяне

выплачивали в течение 40 с лишним лет. Во-вторых, окончился

мировой сельскохозяйственный кризис и начался рост цен на

зерно. От этого, надо полагать, кое-что перепадало и простым

крестьянам. В-третьих, за годы революции сократилось поме-

щичье землевладение, а в связи с этим уменьшились и кабаль-

ные формы эксплуатации. Наконец, в-четвертых, за весь период

был только один неурожайный год (1911), но зато подряд два

года (1912-1913) были отличные урожаи. Что же касается аг-

рарной реформы, то такое широкомасштабное мероприятие, пот-

ребовавшее столь значительной земельной перетряски, не могло

положительным образом сказаться в первые же годы своею про-

ведения.

Тем не менее вряд ли можно считать справедливым то

огульно отрицательное отношение к реформе, которым сильно

грешили советские историки в прошлые годы. Некоторые мероп-

риятия, сопутствовавшие ей, были хорошим, полезным делом.

Это касается предоставления большей личной свободы кресть-

янам, устройства хуторов и отрубов на банковских землях, пе-

реселения в Сибирь, некоторых видов землеустройства.