Реферат: Личность Сталина

Реферат: Личность Сталина

Реферат

по истории на тему:

“Личность Сталина”

ПЛАН

Вступление. “ФЕНОМЕН СТАЛИНА”.

Основная часть. ”ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ”

1. “У дверей войны”:

а) “Политические маневры”

б) “Сталин и армия”

в) “Арсенал обороны”

2. “Катастрофическое начало”:

а) “Парализующий шок”

б) “Жестокое время”

3. “Сталин и Ставка”:

а) “Верховный и полководцы”

б) “Сталин и союзники”

4. “Плоды и цена победы”

Заключение. “ВЕРДИКТ ИСТОРИИ”

Сталин... Какой вихрь противоречий возникает до сих пор, когда звучит это

имя! Спор идет с такой страстью, будто обсуждается политик, активно

действующий сегодня, а не ушедший из жизни почти 45 лет назад.

Совершенно очевидно, что Сталин – одна из крупнейших фигур XX столетия. Но

оценки его противоположны. Да и вряд ли можно сказать, что всё сделанное им

уже достаточно полно, всесторонне и объективно проанализировано.

Сейчас, когда проснулся невиданный интерес к подлинным страницам

отечественной истории, общество оказалось буквально расколотым по вопросу

оценки роли Сталина. Но если вдуматься, то не Сталин сейчас находится в

фокусе исторического интереса. Просто Сталин символизирует всё то, что

уценено историей. В центре интереса – наши судьбы, наша боль, горестное

недоумение: как могло появиться и существовать то, что мы называем сегодня

сталинизмом.

Партия, потеряв Ленина в критический момент исторического выбора путей и

методов социалистического строительства, попала в полосу ожесточенной

междоусобной борьбы. “Ленинская гвардия” не разглядела в Сталине человека,

опасного для партии, для еще неокрепшего народовластия. А это привело к тому,

что диктатура пролетариата всё больше оборачивалась не созидательной

стороной, а карательной. Сегодня мы знаем, что Сталин не был бы тем Сталиным,

если бы он не использовал насилие как важнейший инструмент для достижения

политических целей. Насилие фактически стало одним из решающих средств

реализации социально-экономических планов и программ. Такой поворот в

политическом курсе, начатый ещё в конце 20-х годов и особенно рельефно

проявившийся после 17 съезда партии, повлек за собой полосу горьких лет,

когда только великий социальный заряд Октября, приверженность партии

ленинизму не позволили народу усомнится в ценностях социализма и прекратить

начатое Лениным беспрецедентное переустройства мира.

При упоминании имени Сталина в памяти у многих людей сегодня прежде всего

всплывает трагический 1937 год, репрессии, попрание человечности. С ведома

Сталина начал быстро зреть чудовищный нарыв беззакония. Виновным за эти

преступления нет прощения. Но именно на эти годы приходится взлёт патриотизма

советских людей, достигший своего апогея в годы Великой Отечественной войны.

Всё это удалось реализовать на практике не благодаря, а вопреки сталинской

методологии мышления и действия. В условиях демократии достижения могли быть

более весомыми. Сталин быстро привык к насилию как обязательному атрибуту

неограниченной власти. Карательная машина, пущенная им в конце 30-х годов на

полный ход, захватила воображение не только функционеров нижнего звена, но и

его самого. Эволюция сползания к насилию как универсальному средству прошла

ряд этапов. Вначале борьба против реальных врагов, а они, вероятно, были:

затем – ликвидация личных противников; дальше уже действовала страшная

инерция насилия; наконец, насилие стало рассматриваться как показатель

преданности “вождю”. Сталин уничтожал “врагов”, а волны шли дальше и

дальше... Это был трагический триумф злой силы. Иногда трудно объяснить,

зачем понадобилось ему, устранившему всех своих соперников, продолжать

”вырубать” лучших людей партии и государства в канун грозных испытаний? В

самих органах НКВД некоторые большевики раньше других рассмотрели опасность

мистерии всеобщей подозрительности и репрессий. Только в их среде более 23

тысяч честных людей пали жертвами беззакония.

Обожествление “вождя” получало высший смысл, оправдывало в глазах людей любые

негативные явления за счет происков “врагов” и , наоборот, приписывало все

успехи уму и воле одного человека. Триумф “вождя” и трагедия народа находили

своё выражение в догматизме и бюрократизме системы и одновременно в высоком

патриотизме, интернационализме советских людей, во всевластии аппарата и

манипулировании сознанием миллионов и в подлинной гражданственности и

подвижничестве народа.

Вряд ли могут привести к истине попытки понять сущность сталинского культа

личности путем привязки всего, произошедшего во времена правления Сталина, к

одному лишь этому имени. Точно также невозможно объяснить культ личности

“исконно русской любовью к монархизму”.

В исторических аналогиях между сталинизмом и русским абсолютизмом пропадает

самое главное и существенное, а именно – представление об исторической

уникальности того, что произошло у нас во времена Сталина, в Италии – во

времена Муссолини, а в Германии – во времена Гитлера: жестокая изоляция и

уничтожение миллионов людей, геноцид, осуществляемый либо по классовому, либо

по национальному признаку.

Уже само по себе такое количество жертв, ликвидация целых классов и наций,

свидетельствует о возникновении совершенно новой ситуации. Для того, чтобы

содержать в заключении и уничтожать миллионы людей, нужен огромный аппарат,

начиная от соответствующего наркомата или министерства и кончая низшими его

чиновниками – чиновниками охраны, опиравшимися, в свою очередь, на негласных

чиновников из среды самих заключенных.

Причем речь шла не о единичном акте упразднения миллионов людей, но о его

перманентном характере, о растягивания этого акта во времени, превращении в

элемент образа жизни. Речь идет об определенной постоянно действующей системе

уничтожения, на которую, как на свою “идеальную модель”, ориентируется вся

остальная бюрократия. Именно с главной задачи – постоянного упразднения

огромных человеческих масс – начинается качественное отличие административной

системы тоталитарных режимов – тоталитарной бюрократии – от авторитарной

бюрократии традиционных обществ и рациональной бюрократии индустриальных

капиталистических обществ. Принципиально важно и то, что упразднение

осуществлялось по проявлениям человека не только в политике, экономике,

идеологии, но и в науке, в общей культуре, в повседневной жизни. Это и делало

новую бюрократию совершенно универсальным инструментом управления,

инструментом прямого насилия, опирающегося на силу оружия.

Но как такому тирану удалось прийти к власти? После смерти Ленина среди

вождей революции Сталин имел репутацию одного из наиболее жестких и волевых

защитников курса на укрепление первого в мире социалистического государства.

Троцкий был уверен, что лидерство в партии может перейти к нему. Но вовремя

борьбы за лидерство большое значение имели целеустремлённость, политическая

воля, хитрость, коварство Сталина. Не последнюю роль здесь сыграла

способность Сталина максимально использовать партийный аппарат для достижения

своих целей. Он увидел в этом механизме идеальный инструмент власти. А о

ленинском предостережении в отношении Сталина знали далеко не все большевики.

При всём этом, Сталин был великим актёром. Он исключительно искусно играл

множество ролей: скромного руководителя, борца за чистоту партийных идеалов,

а затем и “вождя”, “отца народа”, великого полководца, теоретика, ценителя

искусств, провидца. Но особенно старательно Сталин стремился играть роль

верного ученика и соратника великого Ленина. Всё это постепенно создавало

Сталину популярность в народе и партии.

Попытка написать портрет И.В. Сталина – не просто экскурс в недалёкое

прошлое. Нельзя забывать, что рассматриваемые процессы истории, всё более

отдаляемые от нас временной дистанцией, продолжают влиять и будут долго

оказывать свое воздействие как на настоящее, так и на будущее. А оно часто

находится гораздо ближе, чем некоторые предполагают.

Суд людей может быть призрачным. Суд истории вечен.

Когда в 1938 году Гитлер готовился поглотить Чехословакию, Сталин

неоднократно поручал наркомату иностранных дел находить формы и способы

публичного подтверждения готовности СССР защитить Чехословакию. Но

правительство Чехословакии в сложившихся условиях не сумело поставить

национальные интересы выше классовых и под давлением Англии и Франции оно

капитулировало перед Гитлером. Франция фактически также пошла на

аннулирование договора с Чехословакией. В этих условиях, размышлял Сталин,

главное – не дать сблокировать империалистическим государствам против СССР.

По его указанию Литвинов, а затем и Молотов стали активно прощупывать

возможности срыва империалистического сговора против СССР. Сталина очень

беспокоило содержание “мюнхенской корзины”: англо-германская декларация о

ненападении, подписанная в сентябре 1938 года, и такое же франко-германское

соглашение (декабрь 1938 г.). Фактически эти договорённости дали Гитлеру

“свободу рук” на востоке. Мало того: при определённых условиях соглашения

могли стать основой антисоветского союза. Сталин понимал, что если это

произойдет, то худшую ситуацию для страны придумать трудно.

Ещё до 18 съезда Сталин дал указание наркому иностранных дел выйти с

предложением к британскому и французскому правительствам начать трёхсторонние

переговоры, чтобы выработать меры по пресечению дальнейшей фашисткой

агрессии. Англия и Франция, намереваясь оказать давление на Гитлера,

согласились на эти переговоры. Однако их намерения выявились довольно быстро.

Многочисленные источники доказывают, что Лондон и Париж скорее всего хотели

направить агрессию Гитлера на восток и неохотно слушали о “заградительном

вале”, который предлагал создать Советский Союз. М.М. Литвинов писал И.М.

Майскому, советскому полпреду в Лондоне: “Гитлер пока делает вид, что не

понимает англо-французских намеков насчет свободы действий на востоке, но он,

может быть, поймет, если в придачу к намекам кое-что другое будет предложено

ему Англией и Францией”.

Германия делала всё возможное, лишь бы помешать возможному сближению СССР с

Англией и Францией. Но переговоры состоялись, правда уже на первых заседаниях

стало ясно, что западные миссии прибыли в Москву в основном для того, чтобы

излагать общие соображения, информировать Лондон и Париж о “широкомасштабных

планах” Москвы, а не для того, чтобы стремиться выработать конкретное и

действенное соглашение. На переговоры в Москву прибыли второстепенные лица,

не уполномоченные принимать важные решения. Одновременно, и об этом стало

известно Сталину, партнёры по переговорам не прекращали своих тайных попыток

добиться приемлемого соглашения с Гитлером. Становилось ясно: Англия и

Франция просто тянут время в поисках выгодного для себя варианта, без учета

интересов СССР. Западные страны не выдвинули четкой концепции совместных

действий против Германии. В позиции их делегаций явно просматривалось

намерение отвести СССР главную роль в противостоянии возможной агрессии

немецких войск без определённых гарантий собственного пропорционального

вклада в дело борьбы с агрессией. Сталин понял, что это означает крах идеи

коллективной безопасности.

У СССР оказался самый ограниченный выбор. Единодержец более чем за полтора

десятилетия уже привык принимать решения, которые оказывали влияние на судьбы

миллионов людей. Он, при своей исключительной осторожности, не боялся

ответственности, уверовав в свою непогрешимость , хотя и прибегал к

испытанному методу: сваливать вину за неудачи на других. Сталин привык, что

последнее слово всегда остаётся за ним. “Вождь” решил вернуться к

“германскому варианту”, который настойчиво предлагал Берлин. По его мнению

другого выбора уже не было. На пороге стояла война и нужно было любой ценой

отодвинуть ее начало.

23 августа 1939 года в Москве был подписан Пакт о ненападении между Советским

Союзом и Германией. Сталин, неожиданно согласившись на договор с Германией,

пошел дальше. Он согласился на ряд дополнительных соглашений, известных как

“секретные протоколы”, которые придали крайне негативный характер этому

вынужденному и, возможно, необходимому шагу.

30 ноября 1939 года начались военные действия на советско-финской границе.

Сталина беспокоила близость советско-финской границы к Ленинграду и явное

тяготение Финляндии к Германии. Переговоры с Финляндией с целью вынудить их

отодвинуть границу от Ленинграда за соответствующую территориальную

компенсацию оказались бесплодные. Сталин был уверен, что стоит ему предъявить

ультиматум и тем более начать боевые действия, как финляндское правительство

тут же примет все его условия. “Вождь” был уверен, что финны быстро

капитулируют. Военные действия продолжались почти четыре месяца. Ценой

больших потерь в начале марта 1940 года советско-финляндский мирный договор

был подписан. Сталин был раздосадован. Весь мир увидел низкую готовность

Красной Армии к войне. Бесславная война привела Советский Союз к

международной изоляции. 14 декабря 1939 г. СССР был исключен из Лиги Наций.

Война показала крупные недостатки в организации, подготовке, управлении

частями и соединениями Красной Армии. Гитлер был удивлен и обрадован. Его

стратегические планы, казалось, основаны на верных расчетах. Победа,

достигнутая большой ценой, была равносильна моральному поражению. Это

понимали и Сталин и Гитлер. Каждый сделал свои выводы. Но у Сталина

оставалось меньше времени для реализации задуманного. К нему пришла неведомая

в последние годы неуверенность. С этого момента непрерывно “вождь” муссировал

одну идею: “Если Гитлера не спровоцировать, он не нападет”. Когда советские

пограничники сбили немецкий самолет-нарушитель, глубоко вторгшийся на

территорию СССР, Сталин лично дал указание извиниться. Воюющая Германия

получила невоюющего фактически союзника. В Берлине почувствовали это быстро.

В больших маневрах Сталину теперь была уготована роль ожидающей стороны, а

Гитлер был близок к завершению подготовки похода на восток.

Чтобы правильно понять феномен Сталина, его шаги, помыслы, деяния, часто –

преступления, нужно попытаться мысленно перенестись в то яростное, жестокое,

суровое время. Многие шаги и меры Сталина по предотвращению войны, отдалению

ее сроков, укреплению западных рубежей были в значительной мере вынужденными.

Но в этой деятельности Сталин допустил крупные ошибки и просчеты. При всей

своей подозрительности он передоверился Гитлеру и совершил ряд однозначно

опрометчивых шагов. Наиболее крупной принципиальной ошибкой явилось

заключение 28 сентября 1939 года “Германско-советского договора о дружбе и

границе между СССР и Германией”. В соответствии с этим договором были

очерчены границы “сферы интересов” двух государств, с приложением

географической карты. Граница уже отличалась от той, что была определена

“секретным протоколом” к пакту от 23 августа 1939 года. Она пролегала в

основном по рекам Нарев, Буг и Сан.

Есть некоторые доказательства того, что Сталин ещё до начала войны

почувствовал и понял политическую ошибочность этого шага. Если пакт о

ненападении был в значительной мере вынужденным шагом, то договор о “дружбе”

– результатом переоценки Сталиным собственного анализа, отсутствия

прогностического видения. Сталин в своём стремлении не допустить войны или,

по крайней мере, оттянуть её начало переступил последнюю идеологически

оправданную грань, что имело далеко идущие отрицательные последствия.

Несмотря на отчаянные усилия Сталина отодвинуть войну, эту задачу удалось

решить лишь частично. Вскоре после подписания договора о “дружбе” стало

абсолютно ясно: война вплотную подошла к нашим рубежам. Время политических

маневров кончалось. В любой момент Гитлер мог развязать войну. Сталин,

который до последнего момента не хотел в это верить, просматривал уже не

просто туманные контуры фашисткой угрозы, ему была ясно видна агрессивная,

изготовившаяся к броску на Восток, гигантская гитлеровская военная машина.

Неподготовленность к войне, отсутствие командного состава, почти полностью

истреблённого перед гитлеровским вторжением. Абсолютное несоответствие

Диктатора задачам управления государством и его вооруженными силами. Массовый

террор и система тотальной слежки на фронте и в тылу. Некомпетентность

большинства выдвинутых Сталиным полководцев. Применение мертвящей партийной

демагогии при оценке боевой обстановки и в оперативном командовании. Сложный

комплекс причин подвёл страну к военной катастрофе 1941 года.

Но его можно выразить одним простым словом: сталинщина. Смертоносный смерч

прошел не только по стране, но и по ее армии и флоту. Репрессии ударили

прежде всего по высшим командным кадрам, политсоставу, центральному аппарату

Наркомата обороны. По имеющимся данным, с мая 1937 года по сентябрь 1938 года

в армии подверглись репрессиям 36 761 человек, а на флоте – более 3 тысяч.

Часть из них была, правда, лишь уволена из РККА. В результате борьбы с

“врагами народа” в 1937-1940 годах сменились все командующие округов, на 90%

произошло обновление начальников штабов округов и заместителей командующих,

на 80% обновился состав управлений корпусов и дивизий, на 90% - командиров и

начальников штабов. Следствием кровавой чистки явилось резкое снижение

интеллектуального потенциала в армии и на флоте. К началу 1941 года лишь 7,1%

командно-начальствующего состава имели высшее военное образование, 55,9% -

среднее, 24,6% - ускоренное образование и 12,4% командиров и политработников

не имели военного образования. По указанию Сталина Мехлис “чистил” кадры

армии и флота, хотя к порогу Отечества подходила страшная война.

К началу 1941 года наша армия, как заявил Сталин, насчитывает 300 дивизий (он

не сказал, что более четверти из них находились лишь в стадии формирования, а

почти столько же было только-только сформировано), из которых одна треть –

механизированные.

В военном строительстве кадры были самым слабым местом. А Сталин, истребив

лучших людей, повторял свой лозунг: “Кадры решают всё”. Огромный дефицит

военных специалистов, образовавшийся в 1937-1938 годах, можно было

ликвидировать не менее чем за 5-7 лет.

При решении оборонных вопросов единовластие Сталина нередко оказывало

исключительно отрицательное влияние. В результате чего буквально накануне

войны было остановлено производство танковых орудий меньшего калибра. Это

было грубой ошибкой, война вскоре заставила отменить некомпетентное решение

Сталина и вернуться к выпуску старых орудий. Но сколько времени было упущено,

сколько было потрачено сил и средств на восстановление ликвидированного

производства! Спустя месяц после начала войны Сталин нашел виновников –

ругался, возмущался... Сталин свои ошибки признавать не умел и не любил. Тем

более он не мог прощать другим те ошибки, которые совершил сам.

Решая оборонные задачи, Сталин поднимал “планку” требований максимально

высоко, обычно на грани человеческих возможностей. Решения Сталина были

неизменно жесткими, даже безжалостными. Их выполнение всегда требовало жертв,

например, чтобы ликвидировать отставание в авиационной промышленности, по

настоянию Сталина Политбюро ЦК ВКП(б) в сентябре 1939 года приняло решение о

строительстве в течении 1940-1941 годов девяти новых авиационных заводов!

Столько же заводов было решено реконструировать. Авиапромышленность стала

работать по жесткому графику. В количественном отношении авиационная

промышленность добилась резкого скачка, но новые типы самолётов начали

создаваться только во второй половине 1940 года. Качество выпускаемых

самолётов часто было невысоким. Это сразу же привело к росту катастроф и

аварий в Военно-воздушных Силах. Сталин видел в этом явлении вину летного

состава, вредительство. Далее нарком приказал снять генерал-лейтенанта

авиации Рычагова с поста начальника Главного управления ВВС КА, предать суду

ряд командиров авиационных частей. Война стучалась в дверь, а производство

новейших образцов оружия и боевой техники только разворачивалось. Война

застала военную советскую промышленность в процессе освоения новой техники,

массовый выпуск современной военной техники не был ещё организован. Во многих

вновь формируемых соединениях ощущался огромный голод в вооружении. Особенно

это было заметно в танковых и моторизованных дивизиях.

В первый день войны большого шока у Сталина не было. Была заметная

растерянность, злоба на всех – его так жестоко обманули, тревога перед

неизвестностью. Парализующий шок поразит Сталина лишь через 4-5 дней, когда

он наконец убедился, что нашествие несёт смертельную угрозу не только

Отечеству, но и ему, “мудрому и непобедимому вождю”.

Сталин ещё не знал, что на фронтах в первые дни войны царили полная

неразбериха, а порой и хаос. Но высшее и фронтовое руководство, ошеломлённое

непредвиденным развитием событий, вносило своими не адекватными обстановке

действиями еще больше путаницы. Бесконечные перемещения, отсутствие гибкого

взаимодействия, утрата управления соединениями и объединениями, незнание

истинной обстановки лишь усугубляли и без того крайне тяжелое положение

войск. Расплата за то, что в предвоенные годы армия была обезглавлена,

оказалась жестокой. Одного жертвенного мужества и стойкости советских солдат,

щедро поливших своей кровью отданные врагу земли, было недостаточно.

Довоенные просчеты, нераспорядительность, боязнь провокаций, слабая

подготовка многих вновь выдвинутых командиров и командующих сделали армию и

оборону рыхлой, трудно управляемой, быстро теряющей веру в себя. Газеты

писали о героизме пограничников, о подвигах лётчиков и танкистов, о том, что

страна поднимается на отпор врагу... всё это было так. Но на фронте, и это

уже нельзя было скрыть от народа, надвигалась катастрофа.

Сталин нервничал, требовал, кого-то вызывал, а временами уединялся на даче

или в кабинете и часами не давал о себе знать. Нарком Тимощенко, назначенный

одновременно и главой Ставки, чувствовал себя крайне неуютно в этой

должности. Окружающие понимали, что фактическое главенство и полнота власти

всё равно остаётся за Сталиным. А он вёл себя как-то непривычно импульсивно.

Все видели его подавленность, крайнюю угнетённость. Состояние Сталина в

определённой мере передалось и руководству Генштаба. В результате в первые

три-четыре дня не была по-настоящему оценена складывающаяся обстановка, лишь

25-26 июня во весь голос заговорили об обороне, о подготовке оборонительных

рубежей, выдвижении резервов. Ставка в ряде случаев направляла в войска

директивы, которые можно расценить лишь как жесты отчаяния, незнания

обстановки, стремления хоть как-то и хоть где-то добиться частного успеха.

А народ ждал выступления Сталина. В него по-прежнему верили. С ним связывали

надежды. Возможно, именно это помогло Сталину освободиться от

психологического шока. Председатель ГКО решил выступить по радио с обращением

к стране лишь 3 июля!

При той огромной вере в Сталина его речь сыграла большую мобилизующую роль,

как бы дала простые ответы на вопросы, которыми мучился народ. Лишь немногие

тогда были способны смотреть глубже и видеть: катастрофическое начало –

результат единовластия Сталина. Бесчисленные жертвы – следствие просчётов

“непогрешимого”. Величайший парадокс: Сталин совершил много ошибок и тяжелых

преступлений, но благодаря созданной им системе они фантастическим образом

трансформировались в сознании людей в великие деяния. Главный виновник

катастрофического начала войны тем не менее продолжал олицетворять надежды

народа. “Работала” вера.

Потомкам остаётся лишь изумляться, сколь огромным было величие духа

советского народа, нашедшего в себе силы после катастрофы первых недель войны

выстоять и победить. Но ценой миллионных жертв. “Величие” Сталина всегда

базировалось на жертвах. Многих жертвах. Неисчислимых жертвах.

В июле и августе Сталин сосредоточил в своих руках всю полноту

государственной, партийной и военной власти. 10 июля Ставка Главного

Командования была преобразована в ставку Верховного Главнокомандования во

главе со Сталиным. С этого дня и до конца войны И.В. Сталин являлся Верховным

Главнокомандующим. С 30 июня он возглавил Государственный Комитет Обороны, а

с 19 июля и Наркомат обороны.

В первый период войны Сталин работал по 16-18 часов в сутки, осунулся, стал

еще более жестоким, нетерпимым, часто злым. Ежедневно ему докладывали десятки

документов военного, политического, идеологического и хозяйственного

характера, которые после его подписи становились приказами, директивами,

постановлениями, решениями. Сосредоточение всей политической, государственной

и военной власти в одних руках имело как положительное, так и отрицательное

значение. С одной стороны, в чрезвычайных условиях централизация власти

позволяла с максимальной полнотой концентрировать усилия государства на

решении главных задач. С другой – абсолютное единовластие резко ослабляла

самостоятельность, инициативу, творчество руководителей всех уровней. Ни одно

крупное решение, акция, шаг были невозможны без одобрения первого лица. Во

главе всех стоял он сам – секретарь ЦК, Председатель Совнаркома, Верховный

Главнокомандующий, Председатель ГКО, Председатель Ставки, Нарком обороны.

Документы он подписывал тоже по-разному: от имени ЦК, Ставки, ГКО, Наркомата

обороны. Сталин всё “замкнул” на себе. Каким бы ни было наше отношение к

Сталину сегодня, нельзя не признать нечеловеческого по масштабам и

ответственности объема работы, которая легла на его плечи.

В роли Верховного Сталин нашел себя далеко не сразу. Первые месяцы войны он

нередко сбивался на самую настоящую “мелочёвку”: занимался распределением мин

и винтовок, давал указания направить гражданское население на рытье

противотанковых рвов, просматривал проекты сообщений Информбюро. Сталин, и

это нельзя отрицать, в трагической круговерти военных будней начал постепенно

постигать основы стратегии. В будущем он никогда и никому не скажет, что

тайные стратегии, диалектику формирования решений и замыслов тех или иных

операций ему помогли постичь Жуков, Шапошников, Василёвский, Антонов,

Ватутин, другие выдающиеся военачальники, которые умели, были способны

сделать такие предложения и так подать, что Сталин их, как правило, принимал

и одобрял.

Война сама по себе жестока. Но Сталин часто делал её ещё более жестокой:

Жданов и Жуков, докладывая из Ленинграда о положении дел, привели факты,

когда немецкие войска, атакуя наши позиции, гнали перед собой женщин,

стариков, детей, ставя тем самым в исключительно трудное положение

обороняющихся. Дети и женщины кричали: “Не стреляйте! Мы – свои!”. Советский

солдаты и офицеры были в замешательстве: что делать? Сталин среагировал

немедленно. Среагировал в духе своей натуры – предельно жестко: “...Бейте

вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите врагов, всё

равно, являются ли они вольными или невольными врагами...”.

Война жестока по своей сути, но здесь жестокость особого рода – жестокость не

только к врагу, это понятно, но и к своим соотечественникам. Детей, своих

детей – “по зубам” из автомата! Это никогда ни понять, ни объяснить, а тем

более оправдать невозможно. Жестокое время, жестокие люди... Сталин с началом

войны, едва придя в себя от парализующего шока, для выправления положения

прибёг к своему испытанному средству: репрессиям и нагнетанию страха. Сотни

тысяч людей гибли на фронте, ещё больше – попадали в плен. Вышедшие из

окружения, вырвавшиеся из плена, оказывались в “спец лагерях по проверке”.

Есть целый ряд донесений Берии о функционировании этих лагерей. Часть

военнослужащих после проверки направлялась в формируемые новые подразделения,

других расстреливали на месте, высылали на долгие годы в лагеря. Их доля была

особенно горька: позор, бесчестие им и их семьям.

Жестокость Сталина, проявленную в начале войны по отношению к советским

людям, мы связываем с именами генералов Павлова и Коробкова, которые были

арестованы и преданы суду. Армия теряла тогда лучших командиров, которые

впоследствии могли бы встать в шеренгу известных командармов Красной Армии.

Таких, кто мог стать и не стал, было немало. Очень многие погибли на поле

брани. Немало было и таких генералов, которые, исчерпав все возможности

борьбы и не желая попасть в плен или на сталинскую расправу, кончали с собой.

Архивы сохранили немало донесений о подобных случаях: кончил жизнь

самоубийством командующий ВВС Западного особого военного округа Копец И.И.,

заместитель командира 17-го мотомехкорпуса Кожохин Н.В. ...

Сталин санкционировал арест большой группы командиров и это в то время, когда

армия нуждалась в грамотных людях с военной точки зрения! Жертвами репрессий

стали: генерал-майор Алексеев И.И., генерал-майор Арушанян Б.И.,

генерал-майор Гопич Н.И., генерал-майор Галушкевич В.С., генерал-лейтенант

Иванов Ф.С., генерал-майор Кузьмин Ф.К., генерал-майор Меликов В.А и многие

другие. Список не охватывает всех арестованных. Различна судьба этих людей.

Некоторым удалось вернуться на фронт, иных на долгие годы поглотили лагеря,

другие погибли.

Страшные страницы... единовластие, выраженное в жестокости по отношению к

народам. Подумать только: Сталин дошел до того, что фактически предъявлял

обвинение в “государственной измене” целым народам! Более 100 тысяч человек

участвует в высылке стариков, детей, женщин. Неудивительно, что на фронтах,

часто в самом горячем месте, в критический момент не хватало “лишнего” полка

или батальона. А здесь более 100 тысяч!

Жертвами сталинизма стали все народы нашего великого Союза. Сталин “завязал”

немало узлов, трагических узлов в нашей истории.

Сталин не был “гениальным полководцем”, как о том было сообщено миру в сотнях

фолиантов, фильмах, поэм, исследований, заявлений. Это был кабинетный

полководец, не лишенный практического, волевого, злого ума, постигший тайны

военного искусства ценой кровавых экспериментов.

Портрет этого человека, занявшего во время войны все высшие посты в

государстве, будет неполным, если не попытаться ответить на вопрос: был ли

полководческий талант у будущего генералиссимуса? Проявил ли себя Сталин как

полководец в различные периоды войны? Какова роль в полководческой

деятельности Сталина его непосредственного окружения? Почему при

“гениальности” Верховного наши потери оказались в два-три раза большими, чем

у противника?

Сталин никогда не обладал выдающимися прогностическими способностями. Да это

и невозможно при догматическом складе ума. Но самое главное, Сталин при

наличии сильной воли и негибкого ума не мог опереться на профессиональные

военные знания. Он не знал военной науки, теории военного искусства. Он

доходил до всех премудростей стратегии, оперативного искусства в ходе

кровавой эмпирии, множества проб и ошибок. Реноме Сталина как полководца

поддерживалось коллективным разумом Генерального штаба, незаурядными

способностями некоторых крупных военачальников, находившихся рядом с ним во

время войны. Это прежде всего – Б.М. Шапошников, Г.К. Жуков, А.М.

Василевский, А.И. Антонов. Сталин, который, в сущности, никогда не бывал в

воинских частях, в штабах, полевых пунктах управления, не представлял по-

настоящему механизм функционирования военной системы, ему часто не хватало,

особенно в первые полтора года войны, чувства оперативного времени, реальных

пространственных координат театра военных действий, возможностей войск.

Отсюда его распоряжения, заранее обречённые на невыполнение, или поспешные,

непродуманные действия.

Подписи Сталина на тысячах документов Ставки – не свидетельство его

мессианской роли. Мессией был сам народ. А роспись синим карандашом на

документах – лишь свидетельство, что ее владелец всю войну должен, обязан был

свои волю и ум посвятить страшной борьбе с силами зла, с которыми он

опрометчиво пытался установить отношения “дружбы” накануне войны; конечно, не

Сталин, а прежде всего его военное окружение сделало в конце концов ставку

коллективным органом стратегического руководства.

Самое большое влияние на Сталина как военного деятеля оказали Шапошников, Жуков,

Василевский, Антонов. Пол их воздействием во время кровавых будней войны Сталин

постигал азбучные истины оперативного искусства и стратегии. И если в первой

дисциплине он остался на уровне посредственности, то в стратегии преуспел

больше. Благодаря этой “четвёрке”, каждый из которых в разное время был

начальником Генерального штаба, представителем или членом Ставки либо

заместителем Верховного Главнокомандующего. Сталин смог проявить себя и как

военный руководитель. При наличии такого блистательного окружения было

просто трудно не проявить себя. Каждый из четырёх – неповторимая военная

индивидуальность. Нельзя не признать, что Сталин это смог увидеть и оценить. А

главное – использовать. Мышление этих талантливых военачальников буквально

питало решения и волю Верховного. Если Шапошников помог Сталину постичь суровую

логику вооруженной борьбы, значение эшелонирования при обороне и наступлении,

роль и место стратегических резервов в операциях, то Георгий Константинович

Жуков, самый прославленный полководец Великой Отечественной Войны, оказал

влияние на Верховного в другом. Сталин видел в Жукове не только талантливого

полководца, волевого исполнителя решений Ставки, но и человека в чем-то, как

казалось Сталину, родственного себе в смысле решительности, силового напора,

бескомпромиссности. В первый период войны Жуков стал для Сталина

“палочкой-выручалочкой”.

Вместе с тем нужно сказать, что Сталин причастен к появлению принципиально

новых форм стратегических действий-операций групп фронтов. Это были

сложнейшие и крупнейшие комплексы боёв и сражений, подчинённые единому

замыслу, согласованные по цели, месту и времени. В некоторых из этих операций

участвовали от 100 до 150 дивизий, десятки тысяч орудий, 5-7 тысяч самолётов.

Именно здесь, в таких операциях, где участвовало несколько фронтов, Сталин

сам по-настоящему почувствовал себя полководцем. Крупные масштабы не означали

для него лишь количественное выражение используемой мощи. В них он видел

большие возможности собственного стратегического самовыражения и

самоутверждения. После Московской и Сталинградской битв Сталин постоянно

стремился “сочленить” усилия разных фронтов в новых и новых стратегических

операциях. Курская, Белорусская, Восточно-Прусская, Висло-Одерская,

Берлинская, Маньчжурская операции соответствовали не только объективному ходу

дел, но и пристрастию Сталина ко всему крупному, масштабному, подавляюще

огромному. А это были именно такие операции.

В последние полтора года войны Сталин научился неплохо разбираться в

оперативных вопросах. Часто предлагал в той или иной наступательной операции

осуществить окружение вражеской группировки. “Набор” форм боевых действий,

которые он усвоил, не был богатым. Но он постигал военное искусство, по

достоинству оценивая предложения, которые делались командующими фронтами,

военными членами Ставки. Верховный питал “слабость” к такой форме

наступательных действий, как окружение и уничтожение противника ударами

нескольких фронтов.

Сам Сталин не выдвигал стратегические идеи операций, но в 1943- 1945 годах

был в состоянии оценить их по достоинству. Его “гениальность” во второй и

третий периоды войны чаще всего выражалась в понимании и одобрении

рациональных предложений, выдвигаемых Жуковым, Василевским, Антоновым,

командующими фронтами.

Мышление Сталина обеднялось его слабым представлением о фронтовой жизни,

повседневном быте войск, дыхании той раскалённой линии, где соприкасались,

яростно сражаясь, две гигантские военные машины. Чтобы не прослыть кабинетным

полководцем, Сталин твёрдо решил, хотя бы для истории, побывать на фронте. И

такая поездка, чрезвычайно тщательно готовившаяся, состоялась. Сталин побывал

на Западном и Калининском фронтах в начале августа 1943 года. Он мог теперь

быть удовлетворённым: никто не смел думать (говорить-то, естественно, не смел

никто!), что полководец видел фронт лишь с помощью кинохроники.

Сталин был во главе народа и армии в войне. Его воля и целеустремлённость как

политического и государственного деятеля сыграли свою роль в разгроме фашизма.

Если считать, что он, как лидер такой огромной и мощной страны, имел различные

грани, то его полководческая грань не была сильнейшей. Лишь в 1944-45 годах он

приблизился к полководческому уровню своих военных помощников. Его в

значительной мере дилетантское и некомпетентное руководство выражалось прежде

всего в катастрофических материальных и людских потерях. Их смог вынести лишь

советский народ, который устоял не благодаря, а вопреки “гению”

Сталина. Ссылки на внезапность, неподготовленность, вероломство Гитлера, ошибки

военачальников и т.д. не оправдывают Сталина, а лишь подчеркивают его

стратегическую близорукость и ущербность. Верховный Главнокомандующий,

возглавляя Вооруженные Силы, привел их к победе ценой невообразимых потерь.

Мы знаем, что подлинный талант, стратегическое мышление полководца как раз и

ценятся за способность достичь самых высоких целей с наименьшими жертвами.

Этого таланта Сталин не проявил. Несколько десятков миллионов жизней пришлось

положить советскому народу на алтарь Победы. Истории неизвестны доселе

масштабы таких потерь. И если сопоставить их с “полководческим гением”

Сталина, то сразу станет очевидной неуместность приписывания Верховному

особых заслуг в Победе. Эти заслуги целиком и полностью принадлежат

советскому народу.

“Полководец, одержавший в конце концов победу, в глазах людей как бы вовсе не

совершал ошибок”. Эти слова как нельзя лучше относятся к Сталину. Ему никто и

никогда не говорил о его ошибках. Зато многие. А их миллионы, говорили о

величии полководца “всех времён и народов”. Будущий Генералиссимус и сам не

сомневался в своей “гениальности”, едва ли подозревая, что суд истории

вынесет иное решение.

Долгий период недоверия, подозрительности между СССР и западными демократиями

надо было перешагнуть. То, что не удалось сделать до войны, было осуществлено

с “помощью” Гитлера”. Фюрер, ведя войну на два фронта, невольно сделал СССР и

западные страны союзниками.

Сталин как типичный прагматик быстро переступил через идеологические

предубеждения и решительно пошел навстречу западным державам. В создании

антигитлеровской коалиции Сталин сыграл заметную роль. С самого начала войны

советский лидер стремился заручиться поддержкой как можно большего числа

стран. Но, естественно, особые надежды он возлагал на Великобританию и США.

Своим союзникам Сталин не уставал напоминать о втором фронте, но второй фронт

был открыт тогда, когда уже никто не сомневался в способности СССР самому,

один на один, завершить разгром гитлеровской Германии.

Отношения с союзниками достигли своего апогея на встречах “большой тройки”.

Известно, что Тегеранская конференция (28 ноября-1 декабря 1943 г.), Крымская

(4-11 февраля 1945 г.), Берлинская (17 июля-2 августа 1945 г.) были пиками

военно-политического сотрудничества государств, столь различных во всех

отношениях. Может быть, эти конференции, как и само сотрудничество в целом,

уже тогда показали приоритет общечеловеческих ценностей над классовыми и

идеологическими.

Сталин давно уже, как французский “король-солнце”, отождествлял себя с

государством, обществом, партией. Председатель Совета Народных Комиссаров уже

привык и к тому, что говорил от имени народа, указывал ему путь в полной

уверенности, что осчастливливает его. Чем величественнее держава, тем выше и

ее руководитель. Война выдвинула СССР на самые высокие рубежи в мире. И для

Сталина это было его самое высокое возвышение. С первых послевоенных месяцев

кривая его судьбы стала быстро приближаться к апогею всемирной славы,

могущества и священного культа.

К плодам Победы Сталин относил не только разгром фашизма и превращение СССР в

одно из самых влиятельных государств. Генералиссимус уже чувствовал

подспудные толчки в здании антигитлеровской коалиции, которые скоро разрушат

его до основания. Но он не мог и предположить, что всё это произойдёт так

стремительно. Только проницательный глаз мог заметить, что за столом в

Цецилиенгрофе сидят союзники, которых можно назвать “друзья-враги”. Советский

лидер особенно это почувствовал при обсуждении вопроса о репарациях.

Американцы заняли сторону англичан, добивавшихся крайне невыгодного для СССР

решения. На последнем, тринадцатом заседании Сталин был вынужден принять эти

невыгодные для него условия. Он рисковал получить ещё намного меньше. Но

генералиссимус взял реванш в решении “польского вопроса”, особенно в том, что

касается границы по Одеру и Нейсе. Сталин как бы смещал Польшу на запад,

желая иметь на границах с Германией сильное славянское государство.

Великая Победа над фашизмом, главными творцами которой были народы Советского

Союза и других стран антигитлеровской коалиции, для советских людей имела и

горький плод. Победа ещё больше утвердила Сталина в своей непогрешимости и

мессианской роли в решении судеб советского народа. Великая Победа

окончательно превратила Сталина в земного бога.

Советские люди отстояли свободу в борьбе с фашизмом. Но до свободы от

сталинизма было ещё страшно далеко. Ещё несколько десятилетий. Граждане

Отечества, возвращаясь к своим разрушенным очагам, надеялись на благие

перемены. Люди хотели жить лучше. Без страха и понуканий. Нет, Сталина по-

прежнему чтили, славили, преклонялись, возносили, но и в то же время верили,

что не будет больше насилия, жестоких постоянных нехваток самого

необходимого, ставших одной из черт советского образа жизни.

Сталина же, наоборот, Победа убедила в незыблемости созданных государственных

и общественных институтов, глубокой жизнеспособности системы, верности

внутри- и внешнеполитического курса. Он дал вскоре понять, что во внутреннем

плане в стране всё останется без изменений. Нужно работать, восстанавливать

разрушенное народное хозяйство на основе тех указаний, которые даст он,

Сталин.

Так Сталин использовал плоды Победы “для внутреннего пользования”;

сознательно и решительно консервировал Систему. На подлинное социальное

творчество он был не способен. Чтобы поддерживать и поднимать свой и без того

беспредельно высокий статус “гениального вождя”, он эпизодически, но

достаточно регулярно снимал, смещал то секретаря обкома, то министра, то

маршала, то иного деятеля, обвиняя их либо в аполитичности, либо в

злоупотреблении властью, либо в пренебрежении высокими указаниями, либо в

слабой заботе о людях. Сталин и так был в глазах народа “добрым царём”, а

подобные шаги поднимали его авторитет ещё выше.

Какова же цена Победы? Сколько погибло людей? Скоро Сталину выступать на

предвыборном собрании, нужно сказать народу об этой человеческой цене Победы.

Во время войны Верховный не задумывался о ней; человеческие ресурсы страны

казались ему неисчерпаемыми. 7,5 миллиона человек. В 1946 году Сталин

остановился именно на этой цифре. Ему не хотелось говорить о большей цене,

ведь тогда потускнеет его полководческий образ. Этого допустить он не мог.

Для Сталина всегда главенствовал принцип, который он неоднократно излагал в

своих директивах и приказах: достичь цели “не считаясь с жертвами”. Для

человека, избавленного от любых форм критики, ценность человеческой жизни не

имела никакого значения. Это также одна из главных причин того, что цена

нашей великой Победы неимоверно высока. Навсегда победа будет окрашена

горечью безмерных потерь. Сталина этот вопрос никогда не мучил. Жертвенный

сталинский социализм требовал и жертвенных побед. Экономические трудности

усилили трудности и духовные. Интуитивное ожидание перемен, надежды на лучшую

жизнь вновь отодвигались в неопределённое будущее. Сталин в своей

предвыборной речи призвал напряженно трудиться и проявлять терпение.

Советскому народу его было не занимать. Это тоже было составной частью платы

за Победу.

Сегодня мы знаем, что главный суд над Сталиным начался в феврале 1956 года и

идет уже почти четыре десятилетия. Но и в годы единовластия были люди,

которые уже тогда открыто высказывали свое неприятие сталинской политики. В

военных архивах имеется немало донесений в политуправление РККА,

свидетельствующих о том, что кровавый террор 1937-1938 годов вызвал не только

слепое механическое одобрение, но и растерянность, подавленность, а иногда и

протест.

Вердикт истории выносит прежде всего народ, который три десятилетия шел за

человеком, жестоко поправшим великую Идею. В ходе “судебного разбирательство”

всё сильнее меняется политический облик Сталина. Но уже сегодня ясно, что

говорить и писать о Сталине – это значит всмотреться, вглядеться в эпоху, на

щите которой этот человек оставил столь глубокую и кровавую вмятину.

Пост Генерального секретаря партии, на который его выдвинул Каменев (Ленин

согласился), очень скоро изменил Сталина. В истории замечено, что власть

лучше всего “высвечивает” людей. Многие порочные наклонности, дремавшие в

этом малозаметном человеке, быстро проснулись. Сталин “высветил” себя. И

Ленин уже менее, чем через год после назначения Сталина обнаружил, что у

одного из руководителей революции – глубокие политические и нравственные

изъяны. Сталин никогда не был пророком, хотя верил в утопии. Он смотрел

только прямо перед собой, как через амбразуру дота. Одна из тайн его триумфа

(как и трагедии народа) заключается в том, что он смог постепенно заменить

когорту революционеров армией чиновников. Неверно говорить, что только Сталин

создавал бюрократию. Они были нужны друг другу. Тотальная бюрократия не

смогла бы процветать был такого лидера, каким был Сталин.

Сталин безрассудно торопя время (“мы отстали от него на сто лет, а должны

пробежать за десять лет”), был готов уничтожать миллионы людей, чтобы

“выполнить досрочно” план коллективизации, считал естественным повергнуть в

небытие тысячи своих товарищей-партийцев, чтобы достигнуть “в кратчайшие

сроки” полного единодушия. Сталин верил в абсолюты, в свою способность

“осчастливить” миллионы будущих сограждан путём бесчисленных преступлений.

Его политика “творения будущего” какими бы благими намерениями она ни

камуфлировалась, глубоко ущербна. Для ее реализации Сталин считал допустимым

распоряжаться будущим миллионов своих сограждан. И сейчас есть люди, которые

продолжают говорить: “Мы шли в бой со словами: “За Родину! За Сталина!””

разве можно отрицать, что люди его любили. Нет, отрицать нельзя. Люди

действительно его любили, но он не любил их! Он коварно обманул миллионы,

отождествив себя с социализмом. Вера в социализм была автоматически

перенесена и на него. Это самый парадоксальный случай “затмения” целого

народа. Точнее, утончённого использования колоссальной тяги миллионов людей к

социальной справедливости, счастью, процветанию, в самых циничных целях.

Массовый энтузиазм, героизм, подвижничество служили Сталину для создания

Системы, пульт управления которой был только в его руках. Единодержец

превратил государство в “сталинскую державу”, в которой “историческое

значение” имели лишь его идеи, указания и воля.

Самая высокая политика вне союза с нравственностью – драгоценность фальшивая.

Сталин, будучи жестоким политиком, наполнил ею всё своё существование,

абсолютно не оставив места даже для элементарных нравственных ценностей.

Поэтому человек для диктатора был средством, статической единицей, одним из

необъятной аморфной массы. Преступное пренебрежение моралью жестоко отомстило

“триумфатору”? его историческое поражение было предрешено и стало неизбежным.

Это один из пунктов исторического вердикта.

Триумф Сталина и трагедия народа ярко высветили старую истину, что первой

жертвой несправедливости всегда бывает правда, истина. Сталин, и это,

возможно, его самое страшное преступление, смог деформировать многие великие

идеи и подменить их своими мифами. Истолковав по-своему ленинизм, диктатор

совершил преступление против мысли. Всей своей жизнью и деяниями Сталин

доказал, что ложь – это универсальное зло. Все беды начинаются со лжи.

Насилие, единовластие, бюрократия, догматизм, цезаризм – всё освещалось

ложью. Любой союз с ней всегда грозит бедой. Это другой пункт вердикта.

Во всех преступлениях Сталина участвовали люди, кто попытался использовать

свой шанс совести. У очень многих в той систему отношений, которая была

создана, совесть “застыла”. В результате великий народ позволил загнать

совесть в резервацию, дав возможность Великому Инквизитору долгие годы

творить своё чёрное дело. То, что мы не лишились всего, сохранили веру в

высокие идеалы, оказались способными на покаяние, возрождение и обновление,

не в последнюю очередь зависит от того, что мы освободили свою совесть от пут

постыдной несвободы. Шанс совести существует всегда. Даже когда триумф одного

человека оборачивается трагедией миллионов!

ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Симонов К.М. “Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В.

Сталине”. М. 1988 (стр. 37,49,60)

2. “Вторая мировая война. Краткая история”. М. 1984 (стр. 351-354)

3. Жилин П.А. “О войне и военной истории”. М. 1984 (стр. 90-93)

4. “СССР против фашисткой агрессии 1933-1945” (стр. 82-83)

5. Волкогонов Д.А. “Политический портрет И.В. Сталина. Триумф и трагедия” М.

1989 (стр. 17,42,104)

6. Антонов А.В. “Лаврентий Берия. Вожди-Злодеи-Гении”. Краснодар 1993 (стр.

17,22-23,191,200)