Кризис в отнощениях России и Японии

Кризис в отнощениях России и Японии

Содержание:

1. Введение (стр: 2-

4)

2. 1-ая часть

КУРИЛЫ - ИСКОННО РОССИЙСКАЯ ЗЕМЛЯ (стр: 5-14)

1. «О ТЕХ ВОЯЖАХ ЧИНИТЬ ЖУРНАЛЫ И ЗАПИСКИ»(стр:5-7)

2. «...РУССКИЕ СОЗДАЛИ СВОИ ПОСЕЛЕНИЯ НА УРУПЕ, ИТУРУПЕ И ДРУГИХ

КУРИЛЬСКИХ ОСТРОВАХ» (стр:7-9)

3. РОССИЯ «ОТДАЛЕНА ОТ ВСЯКОГО НЕСПРАВЕДЛИВОГО

ПРИСВОЕНИЯ» «ЭДЗО НЕ СЧИТАЛСЯ СОСТАВНОЙ ЧАСТЬЮ ЯПОНСКОЙ

ИМПЕРИИ»

(стр:9-12)

4. “ЭДЗО НЕ СЧИТАЛСЯ СОСТАВНОЙ ЧАСТЬЮ ЯПОНСКОЙ ИМПЕРИИ”

(стр:12-14)

3. 2-ая часть

ЮЖНОКУРИЛЬСКАЯ ПРОБЛЕМА ВЧЕРА И СЕГОДНЯ (стр:15-39)

3.1. Основные факты о курильской проблеме: (стр:15-22)

российская интерпретация

2. Правовые трактовки южнокурильской проблемы. (стр:23-26)

3. Основные точки зрения на южнокурильскую проблему.(стр:26-32)

4. Военная и экономическая аргументация. (стр:33-36)

5. Курильская проблема глазами прагматика. (стр:36-39)

3. Заключение. (стр:40-42)

4. Список источников и литературы (стр:43)

Введение

“Вид Урупа, как вообще и всех Курильских островов, весьма дик и безлюден,

все они гористы”. Такими их увидел и описал в 1807 году командир тендера

«Авось» мичман Г.Давыдов. Именно такими, вероятно, представлялись острова

архипелага, протянувшегося от Камчатки до Японии, и первым русским

мореплавателям и землепроходцам, посещавшим Курилы в XVIII — начале XIX

столетия. Те самые Курилы, которые вновь заставили говорить о себе в

последнее время в связи с известным вопросом о «северных территориях», то

есть претензиями Японии на четыре южных острова Курильской гряды: Итуруп,

Кунашир, Шикотан и группу мелких островов под общим названием Хабомаи, или

Плоские (русское название). Те самые Курилы, которые отделяют Охотское море

от Тихого океана, являясь естественным барьером на пути в «Восточное море»,

как в старину называли Тихий океан, и, одновременно, уникальным «островным»

участком нашей дальневосточной границы. В чем же суть проблемы

территориальных разногласий с Японией? Какие пути выхода из сложившейся

конфликтной ситуации предлагают сегодня исследователи проблемы Курильских

островов? Какие последствия будут иметь те или иные шаги в разрешении

спора? Вот далеко не полный перечень вопросов, которые мы хотим рассмотреть

в своей курсовой работе. Здесь, я думаю, немного стоит сказать об

источниках. В работе было использовано 16 статей, что позволило нам

довольно разносторонне подойти к анализу выбранной темы. Большое количество

мнений и точек зрения по проблеме нашли свое отражение в данной курсовой

работе, как впрочем, и в сознании автора. Мы попытались рассмотреть как

основные, так и альтернативные подходы к решению сложившейся ситуации. В

рамках данной курсовой работы автор попытался осознать и выявить основные

аспекты проблемы, и представить их, а так же, по возможности, попытаться

дать проблеме свою оценку. Историко-политический и военно-экономический

аспекты стали определяющими в данной работе. В этой связи хотелось бы

отметить несколько публикаций.

Это статья А.Плотникова “Курилы- исконно русская земля”, которая была

опубликована в журнале “Азия и Африка” за 1994 №10. Появившаяся в журнале

“Кентавр”, работа В.В.Кобзева “Южнокурильская проблема вчера и сегодня”

1995 №3,4. Большое количество разных точек зрения можно найти, прочитав эту

статью. И это, наконец, очень интересная с точки зрения прагматизма статья

К.Барановского “Продать Курилы?”.

А. Плотников в своей публикации дает очень полную хронологию событий,

начиная с того времени, когда русские первооткрыватели впервые попали на

Курилы. Решая сегодня судьбу Курил, нам кажется, нужно обязательно иметь

ввиду тот багаж истории освоения края, что накопился за 200 лет.

Работа Кобзева оставила большое впечатление, как я уже сказал, по

насыщенности разных подходов к пониманию проблемы. Она позволила отойти от

однобокости в восприятии проблемы, позволила понять и осознать и Японскую

точку зрения, помимо отечественной. Абсолютно шокирующей показалась нам на

первый взгляд публикация Барановского “Продать Курилы”, но по ходу работы

подход, обозначенный в ней показался нам даже более реальным, чем его

альтернативы.

Актуальность выбранной темы, думаю, не вызывает ни у кого сомнения. Курилы

уже давно остаются яблоком раздора между Японией и Россией и поэтому данная

тема требует к себе очень тщательного внимания. В курсовой работе мы не

ставим цель выяснить все перипетии территориальных претензий России и

Японии, но определить основные направления решения проблемы и проследить

как этих направлений придерживались и придерживаются сильные мира сего

представляется нам возможным.

2.1. О ТЕХ ВОЯЖАХ ЧИНИТЬ ЖУРНАЛЫ И ЗАПИСКИ»...

Один из главных аргументов сторонников «японской» принадлежности Южных

Курил, активно используемых в настоящее время, — утверждение, будто эти

четыре острова всегда принадлежали только Японии, являются «исконно

японской территорией» и потому Россия не может претендовать на исторический

приоритет в открытии и освоении архипелага. При этом ссылаются на Симодский

договор 1855 года, согласно которому русско-японская граница в районе

Курильских островов устанавливалась между островом Уруп и Итуруп, причем

Итуруп и острова к югу от него признавались владениями Японии, а Уруп и

острова к северу — России.

Симодский трактат, знаменовавший установление официальных русско-японских

отношений, действительно определил границу между Россией и Японией по

проливу де Фриза (между Уруп ом и Итурупом), подтвердив то фактическое

положение, которое сложилось в регионе к середине XIX столетия. Однако это

вовсе не означает, что такое положение существовало здесь всегда, в

частности на рубеже XVIII и XIX столетий — ко времени завершения «русской

тихоокеанской эпопеи» по изучению, исследованию и освоению Россией огромных

пространств северной части Тихого океана. Факты говорят, что в конце XVIII

столетия ситуация в районе Курильских островов отличалась от существовавшей

там в 1855 году.

Международно-правовые нормы того времени давали государству право

претендовать на владение той или иной территорией (предъявлять права на

получение «правового титула») при соблюдении им трех непременных условий:

подтверждении фактов «Первооткрытия», «Первоосвоения — Первооккупации» и

«Владения территорией достаточно продолжительное время»[1]. Так был ли к

концу XVIII столетия «набор фактов» русской деятельности на архипелаге

достаточным, чтобы Россия имела право считать всю Курильскую гряду, включая

ее южную часть, собственными владениями? Но прежде — о терминологии курилы

«Северные» и «Южные». В настоящее время этим понятиям, помимо чисто

географического, кое-кем придается и особое политико-адмистративное

значение. Цель очевидна: попытаться выделить четыре южных острова в

отдельную обособленную группу «северных территорий». Между тем попытки

использовать понятие «Северные» и «Южные» Курилы, дабы доказать, что южные

острова к «Курильским островам» не относятся, а составляют некий

самостоятельный архипелаг, ныне уже, в основном, не предпринимаются ввиду

их явной надуманности и искусственности. Следует при этом особо отметить,

что в XVIII — начале ХIX столетий никакие «Южные Курилы» в русских

официальных документах отдельно не выделялись, именовались просто «дальние

острова». Это, впрочем, вполне естественно, если воспринимать архипелаг как

единое целое, а не пытаться разделить его на две части по соображениям

иным, нежели просто географическим. Интересно также вспомнить, что в

понятие Курильских островов в XVIII столетии под названием двадцать второго

острова Курильской гряды включался и Хоккайдо, обозначавшийся в русских

источниках как Матмай, или Матсмай[2]. В чем же конкретно проявлялась

русская деятельность на Курилах, и прежде всего на южных островах

архипелага, поскольку именно вокруг них идут сегодня жаркие дискуссии?

На протяжении XVIII столетия деятельность России в южной части Курил (как и

на ближайших к нам северных островах), осуществлялась по нескольким

направлениям:

1) описание, исследование и нанесение на карту островов, а также установка

специальных знаков, указывающих на пребывание здесь русских;

2) проведение геологоразведочных работ и промысел (пушной и морской);

3)приведение в подданство местных жителей (путем взимания ясака — дани);

4) освоение новых земель, создание там поселений.

Описание Курильских островов, «касающихся Японии», приводятся в отчетах

русских мореплавателей, начиная со второй половины XVII века. Наиболее

подробно они описаны в донесениях И. Козыревского (1713), сотника И.

Черного (1769) и И. Антипина (1780).

Одновременно с описанием на карту наносились и сами острова архипелага, что

являлось непременным условием инструкций, которыми снабжались участники

экспедиций на Курилы. В конце XVII — XVIII веках карты Курильских

островов, включая южные, составлялись не менее пяти раз. Первая появилась

еще в 1692 году. Вторая составлена в самом начале XVIII столетия С.

Ремезовым. В 1713 году свой «чертеж островам и даже до Матсмансхого острова

(Хоккайдо)» представил И. Козыревский. По результатам экспедиции 1738—39

годов составлена карта М. Шпанберга и В. Вальтона. В 1744 году появилась

карта М. Новограбленного. В 1779 году в Петербурге была представлена новая

подробная карта Курил, включавшая Матмай-Хоккайдо, составленная участниками

экспедиции И. Антипина и Д. Шабалина.

Особо следует отметить карту М. Шпанберга и В. Вальтона. В течение 1738—39

годов экспедиция посетила южные Курилы трижды. Были подробно описаны и

нанесены на карту Кунашир, Уруп, Итуруп, Шикотан и остров Зеленый (из

группы островов Плоские Хабомаи), которому дали это русское название. Всего

на карту был нанесен 31 остров. Русские названия также получили острова

Кунашир — Фигурный и Итуруп — Трех сестер и Цитронный.

Такого подробного исследования южной части архипелага, в то время не

принадлежавшей ни одному из государств, не проводил до М. Шпанберга никто.

С экспедицией 1738—39 годов связано и первое упоминание о геологическом

исследовании южных Курил, которые проводил на Кунашире участник экспедиции

Гардебол. В дальнейшем геологоразведкой на южных Курилах занимались в 70-х

годах И. Антипин и в начале 80-х Д. Шабалин. Словом, в то время ни одна

европейская страна (не говоря уже о Японии) ничего подобного в своем активе

не имела!

Геологоразведка — уже не просто изучение, а элемент «освоения» новой земли,

и, таким образом, налицо и второе условие, подтверждающее право России на

владение этой территорией, оговоренное Г. Витоном. Средств на освоение

Курил у русского правительства порой было недостаточно, их хватало в

основном на организацию поисковых и научно-исследовательских экспедиций.

Поэтому значительная роль в хозяйственном обживании Курил на протяжении

всего XVIII столетия принадлежала частной инициативе. Правительство

поощряло эту деятельность и нередко прибегало к помощи отправлявшихся

русскими купцами партий «промышленных людей» для выполнения поручений

официального характера. Так, Указом Сената от 24 августа 1761 года на

Курилах разрешался свободный промысел зверя с отдачей в казну лишь десятой

части добычи (иными словами, всего-навсего 10-процентным налогом на

прибыль) и предписывалось «стараться далее разведывать тамошнее состояние,

а по возвращении о тех вояжах чинить журналы и записки» и передавать их

правительственным учреждениям.

Промысел пушнины и зверя приносил очень хороший доход, и партии

промышленников, продвигаясь все дальше на юг, основывали поселения,

служившие базой, откуда они в промысловый сезон отправлялись на дальние

острова.

2. «...РУССКИЕ СОЗДАЛИ СВОИ ПОСЕЛЕНИЯ НА УРУПЕ, ИТУРУПЕ И ДРУГИХ

КУРИЛЬСКИХ ОСТРОВАХ»

Появились такие поселения и на «дальних островах» — Урупе и Итурупе. Таким

образом, во второй половине XVIII столетия русские поселения уже

существовали на островах Шумшу, Парамушире, Симушире, Урупе и Итурупе, а на

Кунашире было заложено зимовье. Основывая поселения и осваивая земли,

русские ставили на них и свои знаки — кресты, подтверждая, таким образом,

права России на владение этими землями по принятому в то время «праву

открытия и освоения».

Этот факт подтверждают и японские исследователи. В частности, Кон-до

Морисигэ сообщал, что в 1768 году «рыжие» айну (то есть русские) поставили

на южных Курилах столбы, вырезали на них название «Курилы», стали взимать

ясак, дали им (айнам ) ружья, порох, одежду, окрестили и научили говорить

по-русски».

В 1785 году в результате официального обследования бакуфу (японского

правительства) установлено, что русские создали свои поселения на Урупе,

Итурупе и других Курильских островах» (как видим, никаких «южных Курил»

историк, издавший свою книгу в 1939 году, не выделяет )[3]. Это

подтверждает также Нумада Итиро, отмечавший, что «в 1785 году русские уже

посещали Итуруп и превратили его в свою базу».

Приведение в русское подданство местного айнского населения — не менее

важный аргумент в этом территориальном споре, чем промысел зверя и создание

поселений. Данный же процесс, свидетельствуют источники, осуществлялся

последовательно, систематически и достаточно регулярно.

В то время в Азиатско-Тихоокеанском регионе уплата дани (ясака) являлась

одним из важных «признаков» подданства местного населения, но не

единственным. Иными словами, уплата ясака свидетельствовала о подданстве,

однако его отмена, если таковая происходила, самого подданства не отменяла.

И потому в русских официальных документах на этот случай применялась

специальная формулировка:

«Привести во владение в подданство и в ясачный платеж» или просто «в

подданство и в ясачный платеж».

Принятие присяги (приведение к присяге) той или иной «короне», раздача

местным племенным вождям (айнским старшинам на Курилах и Сахалине) медалей,

зачисление их на государственную службу, а также взятие заложников-аманатов

обычно из детей местной родоплеменной знати также подтверждают факт

подданства.

Россия же при приведении в подданство курильских айнов «задействовала» все

перечисленные средства, о чем свидетельствуют рапорты, отчеты, инструкции,

указы и другая официальная документация того времени. При этом приведение к

присяге, раздача медалей, выдача удостоверений о принятии в подданство

очень часто производились одновременно с первым взиманием ясака.

В 1705—1713 годах ясаком обложили первые два острова, в 1730—32 годах —

четыре, в 1734 году — с пятого по девятый. В 1752—55-м ясак взяли с

пятнадцатого и шестнадцатого, в 1768—69-м — с восемнадцатого (Уруп),

девятнадцатого (Итуруп), а также «с князцов двадцатого» (то есть Кунашира).

В 1770—74 годах — вновь с тринадцатого по восемнадцатый и Итурупа, в

1778—79-м— с Итурупа, Кунашира, а также жителей северо-восточного Хоккайдо,

или двадцать второго острова (Матмая).

В начале 80-х годов ясак на южных Курилах продолжал взимать Д. Шабалин. В

этой связи, в частности, следует особо отметить также свидетельства А.

Полонского, писавшего: в 1782 году вернувшийся на Камчатку Д. Шабалин

привез с собой «...ясаков:

11 соболей, 2 выдры и 3 лисицы, присланные в 1781 году тойоном (старшиной)

о.Кунашира». В 1779 году Екатерина II прежде всего с целью создания более

благоприятных условий для своих новых «верноподданных» сочла возможным

отменить ясак «на дальних Курильских островах», не имевший большого

экономического значения. При этом самого подданства Указ не отменял. На

других Курильских островах ясак продолжал взиматься. Каждая очередная

партия ясашных сборщиков, двигаясь от Камчатки на юг, проводила сбор прежде

всего с ранее обложенных данью островов, и поэтому остров, с которого один

раз взяли ясак, в дальнейшем становился объектом регулярного визита

сборщиков подати. Таким образом, этот процесс носил последовательный и

систематический характер и начался для южных островов в 1768 году, что

подтверждают и японские исследования.

Организация сбора ясака (как и административное управление островами)

осуществлялась из Болыперепка на Камчатке, где в то время располагалась

резиденция Глазного командира (впоследствии — коменданта) Камчатки. Партии

сборщиков дани обычно состояли из казаков, но иногда, а со второй половины

XVIII века регулярно, в них назначались айнские тойоны, бывшие одновременно

и переводчиками. В этом, главным образом, и заключалась их государственная

служба.

Тойоны-переводчики, как правило, были крещеными и носили русские имена и

фамилии.

Приведение местных жителей в христианство — еще один из элементов «освоения

— оккупации» новой территории и, одновременно, составная часть мер по

«осуществлению административного контроля и управления» ею.

Христианизация Курил (как и русских владений в Северной Америке)

осуществлялась целенаправленно и достаточно успешно: с 1749 года на острове

Шумшу действовала школа для обучения детей айнов, а в 1756 году на нем же

построили часовню Св. Николая[4]. В период начальной колонизации Курил

первым и главным было поселение на острове Шумшу, а в последней трети XVIII

столетия также и поселение на острове Уруп, основанное еще в 1768 году

казачьим сотником И. Черным. В силу удобного географического положения

(самый большой и южный в группе средних Курильских островов, располагающий

удобными гаванями) Уруп становится естественным опорным пунктом дальнейшего

продвижения на юг «даже до Матманского острова», то есть до Хоккайдо.

Именно Уруп стал базой для проведения экспедиции 1775—1782 годов И.

Антипина и Д. Шабалина. Значение острова особенно усилилось после основания

на нем в 1795 году постоянного русского поселения В. Звездочетова,

названного «Курило-Россия».

2.3. РОССИЯ «ОТДАЛЕНА ОТ ВСЯКОГО НЕСПРАВЕДЛИВОГО ПРИСВОЕНИЯ»

Результаты русской деятельности на Курилах были настолько очевидны, что

нашли свое отражение не только в чертежах путешественников, но и на

официально издаваемых географических картах. Первое подробное изображение

Курильского архипелага приведено еще в Академическом атласе 1745 года. В

дальнейшем Курилы неизменно включались в главное официальное издание того

времени — Атлас Российской Империи, в частности выпущенные в 1792 и 1796

годах, где Курильские острова, в том числе южные, обозначались как

составная часть Нижнекамчатского округа Охотской области Иркутского

наместничества. Издание географической карты — это уже элемент официального

«оповещения» иностранных государств о владении той или иной территорией

или, по крайней мере, о претензии на это владение (в XVIII — XIX столетиях

большое значение, как известно, имел также факт первоочередности публикации

карты).

Естественно, появление такой карты было возможно при условии издания

соответствующих официальных актов, законодательно закреплявших эти

«территориальные приобретения». Хотя в то время публикация карты иногда и

предшествовала им, представляя своего рода «карту-претензию». В XVIII

столетии было как минимум три именных (то есть императорских) указа — Указы

1779, 1786 и 1799 годов, подтверждавших вхождение Курильских островов,

включая южные, в состав Российской империи, а императорский или королевский

Указ был равносилен закону.

Россия, следует особо отметить, всегда проявляла большую щепетильность в

подходе к вопросу о территориальных приобретениях. В отличие от многих

других государств она каждый раз стремилась к максимальному соблюдению

законности (и ожидала этого от других), когда речь шла о расширении границ.

И в отношении Курильских островов и Тихоокеанского региона в целом, русское

правительство твердо придерживалось этого принципа. Согласно нему,

присоединение к владениям России какой-либо новой территории возможно было

лишь при наличии явных свидетельств того, что эта территория не принадлежит

ни одному государству, то есть никому «не подвластна».

Характерно в связи с этим высказывание вице-канцлера графа И. Остермана. В

1790 году на переговорах с испанским посланником Гальесом по поводу

заключения русско-испанского договора «о границах гишпанскому и российскому

владению по Тихому морю», он говорил, что «Ея Императорское Величество

(Екатерина II), по всеместно известному правосудию своему, отдалена будучи

от всякого несправедливого присвоения, не изволит конечно в одном крае

причислять к пределам Империи своей ничего, на что не имеет совершенного

права».

Среди перечисленных выше документов наибольшее значение имеет Указ 1786

года. Он был издан на основе памятной записки, подготовленной президентом

Коммерц-Коллегаи А. Воронцовым и членом Коллегой иностранных дел

(фактически ее главой) А.Безбородко, и закреплял за Россией обширные

владения в Северной Америке (Аляску, Алеутские острова) и в Азии, в том

числе Курильские острова.

В Указе, в частности, говорилось:

«Как по общепринятому правилу на неизвестные земли имеют право те народы,

которые первое открытие оных учинили, как то в прежние времена и по

сыскании Америки обычно делалось, что какой-либо европейский народ, нашедши

неизвестную землю, ставил на оной свой знак, а римского исповедания

государям римские папы к большему онаго утверждению щедро давали свои на то

буллы, в чем и все доказательство права к завладению заключалось, то

вследствие сего неоспоримо должны принадлежать России:

...Гряда Курильских островов, касающаяся (прикасающаяся к) Японии, открытая

капитаном Шпан-бергом и Вальтоном» (то есть, однозначно, включая южные

Курилы — острова Зеленый, Фигурный, Трех сестер и Цитронный). Важность

Указа состояла в том, что Коллегии иностранных дел поручалось известить о

нем «дворы всех европейских держав», то есть он имел значение не только как

документ внутреннего законодательства, но и с точки зрения международного

права. Положения Указа 1786 года были подтверждены в 1799 году в Указе

Павла I о привилегиях, предоставленных Российско-Американской Компании.

Указ 1786 года обращает на себя внимание не случайно. Дело в том, что в

конце XVIII столетия в формировании концепции русской государственной

территориальной политики на Дальнем Востоке наблюдались достаточно

противоречивые тенденции. В результате появился ряд указов и распоряжений,

несколько ограничивавших, стабилизировавших набранный темп продвижения

России по Курильским островам (в частности, упоминавшиеся указы 1779 года и

1788 года). Однако ни один из этих документов не повлиял на Указ 1786 года,

главные и принципиальные положения которого оставались неизменными до

начала XIX столетия, то есть официально не были ни отменены, ни существенно

скорректированы. Таким образом, в соответствии с официальными русскими

документами в конце XVIII столетия вся Курильская гряда рассматривалась как

часть территории России. Но действительно ли правомочны и насколько

правомочны были действия России и принимавшиеся указы в отношении

Курильских островов, то есть был ли достаточным набор «фактов русской

деятельности» на Курилах, включая южные, чтобы дать России «правовой титул»

на эти острова? Историческая принадлежность острова Урупа и островов,

лежащих к северу от него, нашей стране никем не ставится под сомнение, и

потому ответим на этот вопрос применительно к группе четырех южных

островов. Частично ответ на него уже содержится в приведенной выше цитате

из документов Государственного Совета, частично — в предыдущей моей статье,

где говорилось, что другие члены «Содружества наций» никогда не ставили под

сомнение права и сам факт принадлежности Курильского архипелага именно

России.

Из разработанных Г. Витоном трех главных условий, наличие которых давало

государству «правовой титул», в активе у России к концу XVIII столетия были

почти все (или, по крайней мере, многие) их элементы. Так. соблюдение

положения о «Первооткрытии» очевидно. Неоднократные описания и

картографирование, включая официальное издание карт, установка знаков-

крестов с надписями и без оных, оповещение других государств (Указ1786

года) — налицо. Проведение исследований, включая геологоразведку и

хозяйственное освоение Курил путем ведения там промысла рыбы и зверя,

опытов с земледелием, основания поселений и зимовий полностью отвечают

положению о «первоосвоении — первооккупации». Административное управление

островами с Камчатки (из Большерецка), а затем частично с Урупа,

систематический и достаточно регулярный (по меркам того времени) сбор дани-

ясака с местных жителей (на Итурупе, Кунашире и даже, правда один раз, на

Матмае-Хоккайдо), принятие на государственную службу ясашными сборщиками и

переводчиками айнских старшин-тойонов, христианизация айнов, удержание

аманатов-заложников — свидетельствуют и о «Владении достаточно

продолжительное время» группой четырех южных Курильских островов.

Иногда говорят, что Россия якобы потеряла свое потенциальное право на южные

Курилы, поскольку не состоялась экспедиция Г. Муловского. Эта экспедиция

должна была установить на островах столбы с чугунными гербами Российской

империи и надписью «Земля Российского владения» (как на Чукотке и в

Северной Америке), зарыть в землю специальные чугунные медали с

государственной символикой и «причислить их формально ко владению

Российского государства», иными словами, поставить последнюю точку в этом

вопросе. Действительно, сделать этого, вероятно, не успели. Однако и без

того перечисленных фактов русской деятельности на архипелаге вполне

достаточно, чтобы придти к выводу, что к концу XVIII столетия Россия в

соответствии с существовавшими тогда нормами международного права имела

достаточно оснований рассматривать всю Курильскую гряду как собственную

территорию. Таким образом, тезис об «изначальной принадлежности» южных

Курил Японии не верен, поскольку не соответствует действительности.

2.4. «ЭДЗО НЕ СЧИТАЛСЯ СОСТАВНОЙ ЧАСТЬЮ ЯПОНСКОЙ ИМПЕРИИ»

Однако, как же Япония? Почему возникает вопрос о ее исторических правах на

«северные территории»? Прежде всего в этой связи рассмотрим вопрос о

японской деятельности на Курилах в XVIII столетии. В силу чего

географического положения (близость к Курильским островам), естественно,

могла контактировать с южными Курилами достаточно рано. Однако еще с 1639

года военными правителями Японии— сегунами— был установлен жесткий режим

изоляции окончательно отменен только в 1767-68 годах. В результате

изолированности Японии, ее отгороженности от внешнего мира на протяжении

более двух столетий всякие контакты с иностранными государствами были

строго запрещены. Ограниченная внешняя торговля велась лишь с Китаем и

Голландией, самим же японцам под страхом смертной казни запрещалось как

покидать родину, так и строить морские суда, способные удаляться от берега

на сколько-нибудь значительное расстояние. Режим изоляции, таким образом,

искусственно удерживал страну в рамках ее исторических средневековых границ

и, потому, никак не способствовал расширению территории. Япония помимо

этого не входила в европейское «Содружество наций», и потому на нее не

распространялись и не могли распространяться международно-правовые нормы

христианского мира. в том числе нормы, касавшиеся территориальных

приобретений. И, наконец, вплоть до середины XIX столетия северная японская

граница не простиралась дальше половины (юго-восточной) острова Хоккайдо-

Матмая и Япония не считала своей территорией даже северную половину

острова. Тем более не могли принадлежать ей острова южной части Курильского

архипелага, лежащие севернее Хоккайдо. Этот факт признают и весьма

авторитетные японские исследователи. В частности, Куно Еси писал, что «Эдзо

(или Эзо — так именовались все «северные территории», включая северную

половину Хоккайдо) в XVIII веке и даже в первой половине XIX не считался

составной частью Японской империи. В те дни японское правительство

рассматривало события в Эдзо как нечто случившееся за пределами

государственных границ. Большинство историков, ученых и государственных

деятелей считали Эдзо иностранным государством».

Его мнение подтверждает современный историк Корияма Ёсимицу, автор

известного исследования по истории русско-японских отношений.

Аналогичные сведения приведены в книге русского ученого-япониста Д.

Позднеева, сообщавшего, что «писавший в конце XVIII столетия Рин Сихэй

опубликовал труд «Сангоку цуран» («Описание трех царств»), в котором он

рассматривал острова Рюкю, Корею и Эдзо, и самый факт, что он поставил Эдзо

на одну доску с совершенно независимыми тогда от Японии Ликейскими

островами и Кореей, доказывает, что у него был подобный же взгляд на дело».

Обратимся теперь к «фактам присутствия» Японии на южных Курилах

применительно к XVIII столетию. Первое упоминание об островах к северу от

Хоккайдо в японских источниках относится к середине XVIII столетия. Однако

реально о начале японской деятельности там можно говорить только со второй

половины 80-х годов, когда купцы из княжества Мацумаэ (занимало территорию

на северо-западе о. Хонсю и юго-востоке Хоккайдо) захватили на юге Кунашира

рыболовные промыслы айнов. В результате в 1789 году айны подняли восстание,

жестоко подавленное японцами.

К середине 80-х годов XVIII столетия относится и упоминание об отправке на

Курилы первой официальной японской экспедиции, возглавлявшейся Могами

Токунаи. Он посетил южные острова архипелага, а в 1792 году побывал также

на юге Сахалина. В его отчете, опубликованном по результатам экспедиции,

есть сведения о встрече на Итурупе с группой «русских промышленников» и

свидетельство о том, что он был первым японцем, побывавшем на острове (в то

время как, напомним. русское поселение на острове существовало уже много

лет). Могами, в частности, писал: «Я проплыл мимо первого острова Кунашир,

чтобы достичь следующего — Итурупа. Я был первым японцем, ступившим на эту

землю, жители острова были удивлены, увидев меня и окружили толпой,

разглядывая меня». О времени проникновения японцев на южные Курилы

упоминается также в известном исследовании японского историка Окамото

Рюноскэ и некоторых других японских авторов. Хронология японского «движения

на север», приведенная в этих источниках, такова: в 11 году эры Кансэй

(1799 года по европейскому летоисчислению) восточные Эзосские земли были

подчинены непосредственно бакуфу — японскому правительству. В 12 году

Кансэй (1800 год) эзос-цам Аккэси, Нэмуро (гавани на северо-востоке

Хоккайдо) и Кунасири (Кунашира) было строжайше запрещено переплывать на

остров Уруппу (Уруп) и вести там торговлю (то есть торговлю с русскими). В

том же году японцы начали колонизацию острова Эторофу (Итурупа).

В I году Кева (1801 год) чиновники бакуфу Тояма Ясутака и Мияма Ухэй-да

объезжали остров Уруппу и поставили столб с надписью на нем: «Остров,

подчиненный Великой Японии пока продолжается небо и существует земля». Там

же они встретили русских Кэрэтотофусэ (японская транскрипция русских имен),

Васири Ко-рэнэници (Звездочетов) и других. В 1799 году, по свидетельству

того же Могами Токунаи, на Кунашир была отправлена первая официальная

группа японских чиновников «с целью открытия этого острова». Наконец, в

1802 году в городе Хакодатэ на юге Хоккайдо было создано новое Мацумаэсское

губернаторство и, одновременно, учреждена специальная канцелярия по

колонизации Курильских островов. Приведенные факты, как мы видим,

свидетельствуют не только о том, что официальная деятельность Японии на

южных Курилах началась значительно позже — на полтора-два десятилетия —

русской, но и о том, что очень часто эта деятельность осуществлялась при

наличии ясных свидетельств более раннего присутствия здесь России и вопреки

этим свидетельствам. Но ни в одном официальном русском источнике того

времени нет упоминания о том, что в ходе продвижения России по Курилам с

севера на юг она встретила сопротивление или противодействие этому

продвижению со стороны какого-либо иностранного государства. Нет и каких-

либо упоминаний о признаках иностранного пребывания на островах, что

подтверждало сведения о том, что Курильские острова никому не принадлежат.

Таким образом, применительно к XVIII столетию можно реально говорить лишь о

японской торговле на южных Курилах и северном Хоккайдо и позже— на южном

Сахалине. И сегодня именно вопрос о японской торговле в «Эзосских землях»

является одним из главных аргументов сторонников «японской принадлежности»

четырех южных островов архипелага.

Японцы действительно торговали с айнами южных Курил (также как и с айнами

Хоккайдо), присылая на Кунашир и Итуруп ежегодно на несколько месяцев два-

три судна в весенне-летний период, которые по завершении торговли

возвращались обратно в Мацумаэ (одноименный с княжеством город на юге

Хоккайдо).

Свидетельство этого — в отчете казацкого сотника И. Черного, который,

напомним, собирал на Курилах ясак в 1768—69 годах. «А ныне, — писал он, — в

недавних годах, и на 20-й остров (Кунашир) стало одно судно японское

ходить, на 22-й (Матмай-Хоккайдо) приходит два судна в год; суда небольшие,

человек по двадцать, — японцы живут на тех островах судами месяца по два,

поторгуются, тогда и отходят обратно». Аналогичные сведения приводил в

своем отчете и участник экспедиции 1775—82 годов И. Антипин.

Однако торговали с «мохнатыми курильцами» (принятое в то время название

южнокурильских айнов) и русские. Торговля же, как известно, еще не означает

владение, а сезонная торговля японцев на южных Курилах велась именно с

«самовластными», то есть независимыми от них айнами, жившими на территории,

Японии не принадлежавшей.

Не известно и ни одного японского законодательного акта XVIII — начала XIX

столетий (да и вряд ли он мог появиться), в котором бы говорилось о

включении в состав Японии даже северной части Матмая-Хоккайдо, не говоря

уже о южных Курилах, что, впрочем, совершенно естественно по причинам,

указанным выше. Что же касается России, то ситуация здесь, как видим, была

совершенно иная. Прежде всего это связано с принятием конкретных

законодательных актов (с последующим их картографическим подтверждением),

официально объявлявших Курильские острова русской территорией.

И если обоснованность этих актов с точки зрения норм и обычаев того

времени, в первую очередь международного права, может кем-то оспариваться,

то сам факт официально оформленного, законодательного включения Курил в

XVIII столетии в состав России сомнению не подлежит. Это необходимо помнить

всем участникам переговоров по проблеме «северных территорий», равно как и

по вопросам развития и укрепления отношений между Россией и Японией в

целом.

3.1. Основные факты о курильской проблеме:

российская интерпретация

Официальная советская точка зрения на предысторию курильской проблемы была

такова. В 1855 г., когда Россия и Япония впервые установили дипломатические

отношения, обе стороны в трактате о дружбе и торговле (Симодский

трактат) договорились о территориальном размежевании, в соответствии с

которым граница между двумя странами проходила между островами Итуруп и

Уруп. По контексту трактата следовало, что остров Уруп и лежащие к северу

от него Курильские острова отходили к России, а четыре ныне оспариваемых

Токио острова—к Японии. Остров Сахалин границей разделен не был. (Ст. 2

договора, касающаяся территориального размежевания, фиксировала

следующее: «Отныне границы между Россией и Японией будут проходить между

островами Итурупом и Урупом. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь

остров Уруп и прочие Курильские острова к северу составляют владение

России. Что касается острова Крафто (Сахалин), то он остается неразделенным

между Россией и Японией, как было до сего времени». По Петербургскому

договору 1875 г. стороны договорились о том, что к России отходят права на

полное владение островом Сахалин, а к Японии — на все Курильские острова.

Договор предусматривал, что пограничная полоса между Империями Российскою и

Японскою будет проходить в этих водах через Лапсрузов пролив». Трактат 1875

г., по существу, отменял территориальную статью трактата 1855 г. В полном

объеме трактат 1855 г. был отменен соответствующей статьей русско-японского

Договора о торговле и мореплавании от 27 мая (8 июня) 1895 г. В декларации,

подписанной одновременно при подписании этого договора, стороны подтвердили

действительность трактата 1875г. 23 августа (5 сентября) 1905 г. после

поражения России в русско-японской войне был заключен Портсмутский договор.

По нему Россия потеряла право на южную часть Сахалина и все прилегающие к

нему острова. В договоре отмечалось, что действие договора 1895 г.

упразднено, но ничего не говорилось отмене трактата 1875 г.,

подтвержденного при подписании договора 1895 г. Портсмутский договор был

подтвержден обеими сторонами в Русско-японской конвенции от 31 января (13

февраля) 1907 г. В данном документе Россия обязалась, в частности, уважать

территориальное разделение, вытекающее из Портсмутского договора.

В 1918—1920 гг., в период гражданской войны в России и иностранной

оккупации части ее территории Япония временно оккупировала часть Сибири и

Дальнего Востока. Отношения были относительно нормализованы лишь после

окончательной победы большевиков и прекращения существования

Дальневосточной республики. В Конвенции об основных принципах

взаимоотношений между СССР и Японией от 20 января 1925 г. било установлено,

что Портсмутский договор остается в полной силе. При подписании Конвенции

советский представитель, однако, выступил с декларацией о том, что

признание его правительством Портсмутского договора 1905 г. не означает,

что правительство СССР разделяет с бывшим царским режимом политическую

ответственность за заключение этого договора. Указанная Конвенция не

содержала подтверждения договора 1875 г. Она предусматривала, что все

остальные, кроме Портсмутского, договоры между Россией и Японией,

заключенные до 7 ноября 1917 г., подлежат пересмотру и могут быть изменены

или отменены с учетом обстоятельств. Однако, несмотря на это положение,

договор 1875 г. не пересматривался в последующее время. Позднее, в

советско-японском Пакте о нейтралитете от 13 апреля 1941 г. обе стороны

обязались взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность

друг друга.

Оспариваемые ныне Японией острова были захвачены советской армией в ходе

военной операции 28 августа — 1 сентября 1945 г. во время второй мировой

войны. Эта операция, по мнению Москвы, была проведена в соответствия с

Ялтинскими соглашениями (Соглашение трех великих держав от 11 февраля

1945г. по вопросам Дальнего Востока), согласно которым от Японии

отторгались в пользу СССР южная часть Сахалина и Курильские острова. Кроме

того, в Потсдамской декларации (Заявление правительств Соединенных Штатов,

Соединенного Королевства и Китая от 26 июля 1945 г.) было декларировано

намерение ограничить японский суверенитет «островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю,

Сикоку и теми менее крупными островами, которые мы укажем». СССР

присоединился к Потсдамской декларации 8 августа 1945 г. В Акте о

капитуляции Японии от 2 сентября 1945 г. сказано, что японское

правительство и его преемники будут честно выполнять условия Потсдамской

декларации.

Южные Курилы были объявлены советской территорией по Указу Президиума

Верховного Совета СССР от 2 февраля 1946 г. Вся земля с ее недрами, лесами

и водами, а также банки, промышленные и коммунальные предприятия,

железнодорожный и водный транспорт и средства связи на территория южной

части острова Сахалин и Курильских островов были национализированы и на

упомянутой территории была образована Южно-Сахалинская область в составе

Хабаровского края РСФСР.

Едва ли можно сомневаться, что территориальная принадлежность Южных Курил

СССР была бы юридически закреплена в мирном договоре с Японией, если бы

Москва в нем участвовала. Однако, как известно, мирный договор готовился в

условиях обострения отношений между двумя сверхдержавами. Это

обстоятельство непосредственно сказалось на советском участии в Сан-

Францисской конференции. Так, в период подготовки Сан-Францисского мирного

договора СССР предлагал внести в него ряд поправок (в общей сложности 13

пунктов), которые включали, в частности, признание суверенитета Советского

Союза на южную часть Сахалина и Курильские острова. Но советские

предложения не были даже поставлены на голосование. Соединенные Штаты как

хозяин конференции отказались пригласить на нее Китайскую Народную

Республику и Корейскую Народно-Демократическую Республику. (Это было время

войны в Корее и трудно было ожидать от Вашингтона иного подхода). СССР

также был откровенно недоволен тем, что в тексте мирного договора не было

указано, к кому именно переходят Курильские острова[5]. В результате Москва

отказалась подписать Сан-Францисский договор. Она пропустила также

возможность присоединиться к договору в течение трех предусмотренных

положениями договора лет.

Между тем в 1955 г. между СССР и Японией начались в Лондоне переговоры о

заключении мирного договора. Японская сторона выдвинула требование о

передаче ей островов Кунашир, Итуруп, Шикотан и гряды Хабомаи, а вопрос о

принадлежности южной части острова Сахалин и остальных Курильских островов

предлагала решать путем переговоров между союзными во второй мировой войне

державами, включая СССР, и Японией. Финальная стадия переговоров прошла в

Москве с 13 по 19 октября 1956 г. и завершилась подписанием «Совместной

Декларации Союза Советских Социалистических Республик и Японии» от 19

октября 1956 г. В декларации было констатировано прекращение состояния

войны между двумя державами и восстановление мира и добрососедских

дружественных отношений. Кроме того, были восстановлены дипломатические

отношения. Москва объявила о намерении освободить осужденных в СССР

японских граждан. СССР отказался от всех репарационных претензий к Японии.

Декларация была ратифицирована парламентами обеих стран и депонирована в

ООН.

Ключевое значение для истории российско-японского диспута вокруг Южных

Курил имеет 9-я ст. декларации. В ней указывалось, что обе стороны

согласились на то, чтобы после восстановления нормальных дипломатических

отношений продолжить переговоры о заключении мирного договора. При этом

Союз Советских Социалистических Республик, идя навстречу пожеланиям

Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается, на передачу

Японии островов Хабомаи и острова Сикотан (Обычное написание острова —

Шикотан) с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет

произведена после заключения Мирного Договора между Союзом Советских

Социалистических Республик и Японией». На следующий день газета

«Известия» в редакционной статье, отражающей позицию советского

руководства, подчеркнула, что согласие Москвы на передачу островов должно

рассматриваться как «яркое проявление доброй воли».

Однако в 1960 г. после заключения японо-американского договора

безопасности Москва заявила, что меняет свою позицию. По мнению Москвы,

договор между Вашингтоном и Токио серьезно затрагивал интересы безопасности

СССР на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана. В памятной записке

советского правительства от 28 января 1960 г. указывалось, что в результате

подписания договора безопасности с США Токио способствовал созданию нового

положения, при котором невозможно осуществление советского обещания о

передаче островов Малой Курильской гряды, поскольку Москва не может

содействовать тому, чтобы передача указанных островов Японии привела к

расширению территории, используемой иностранными войсками. В документе

указывалось, что Хабомаи и Шикотан будут переданы «только при условии

вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного

договора между СССР и Японией... ». Японское правительство отреагировало

заявлением, что намерено неотступно добиваться возвращения не только

островов Хабомаи и острова Шикотан, но и других исконных японских

территорий. В ответ советское правительство в памятной записке от 22 апреля

1960 г. заявило, что «территориальный вопрос между СССР и Японией решен и

закреплен соответствующими международными соглашениями, которые должны

соблюдаться».

С тех пор СССР вплоть до 1991 г. официально придерживался позиции,

согласно которой территориальной проблемы в советско-японских отношениях не

существует. Между тем известно, что в начале 1970-х годов Кремль в

зондажном порядке предложил Токио заключить мирный договор на основе

Совместной декларации 1956 г. Однако японское правительство отклонило этот

вариант.

Сомневаться в подлинности данного эпизода дипломатической истории нет

оснований, так как в российском МИДе имеются соответствующие документы,

подтверждающие точность этой информации. Другое дело — вопрос о деталях. По

одной из версий, в январе 1972 г. во время визита в Японию министр

иностранных дел А. Громыко в ходе встречи один на один со своим японским

коллегой Т. Фукудой предложил заключить мирный договор на основе

последующей передачи Японии Шикотана и Хабомаи. Фукуда обещал

рассмотреть такой вариант. Официально Япония тогда требовала вернуть ей все

острова сразу. Однако вскоре после получения предложения Громыко

официальный Токио дал понять, что все-таки согласен на промежуточное

решение проблемы островов. Вариант с последующим подписанием мирного

договора стал активно прорабатываться в высшем советском руководстве. В

предварительном порядке его завизировали Громыко, председатель КГБ Ю.

Андропов и министр обороны А. Гречко. Однако затем Гречко снял свою

подпись. Вероятно, изменение его позиции было связано с нажимом военного

руководства.

По другой версии, изложенной на этот раз директором Института

востоковедения РАН М. Капицей[6], это предложение было сделано Громыко

премьер-министру Японии Э. Сато в Токио 28 января 1972 г. Беседа

проходила в конфиденциальной обстановке, других лиц с японской стороны не

было, даже министра иностранных дел. Капица утверждает, что Сато,

вероятно, не поставил в известность японское руководство о сделанном ему

предложении и МИД СССР так и не получил на него ответ.

Характерно, что ни одни глава Советского государства, правительства и КПСС

ни разу не был с визитом в Токио. Единственным исключением оказался

советский президент М. Горбачев. Итогом его визита в Японию 16—19 апреля

1991 г. стало официальное признание наличия разногласий по

территориальному вопросу.

Новым фактором в развитии советско-японских отношений явилась

внутриполитическая борьба в СССР. Усиливающаяся демократическая оппозиция

искала новые подходы к курильской проблеме. В январе 1990 г. Б. Ельцин во

время посещения Токио предложил пятиэтапный план решения судьбы Южных

Курил. План предусматривал следующие этапы:

1 Официальное признание Советским Союзом существования территориальной

проблемы в советско-японских отношениях.

2. Демилитаризация островов Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи.

3. Объявление этих островов зоной свободного предпринимательства с

соответствующим льготным режимом для Японии. Заключение договора между

РСФСР и Японией по вопросам развития сотрудничества в торгово-

экономической, научно-технической, культурной и гуманитарной сферах.

4. Заключение мирного договора между СССР и Японией.

5. Решение территориального вопроса с новым поколением политиков через

15—20 лет. При этом среди возможных вариантов решения названы

«совместный протекторат СССР и Японии», придание островам статуса

«свободной территории», передача островов Японии.

В свою очередь, Токио начал пытаться балансировать между советскими и

новыми российскими властями. Отметим здесь, что 24 августа 1991 г., то есть

сразу после августовского путча, некий японский дипломат явился к

высокопоставленному представителю МИДа РСФСР с предложением, чтобы

президент Ельцин незамедлительно выступил с заявлением, что советский режим

виновен во многих преступлениях и демократическая Россия отрекается от них

и готова в отношениях с Японией руководствоваться Симодским трактатом 1855

г. в той его части, которая касается Курильских островов. Представитель

Токио заявил, что предлагаемое им заявление от лица российского президента

трактовалось бы японской стороной как подлинный жест доброй воли со стороны

демократического руководства РСФСР. Сущность японского предложения может

быть понята через контекст вакуума власти в СССР, который существовал в это

время. Также данная японская инициатива должна рассматриваться

как черта, характеризующая и степень давления со стороны Токио на власти

РСФСР с тем, чтобы добиться решающего прорыва в курильской проблеме.

Общепринятое мнение, существующее в настоящее время в Российской

Федерации, сводится к тому, что это государство является