Азиатский континент в стратегии американского империализма

Азиатский континент в стратегии американского империализма

Азиатский континент в стратегии американского империализма

Стремление к захвату новых рынков сбыта и сфер влияния, межимпериалистическая конкуренция, некоторые особенности внутриполитического развития подталкивали Соединенные Штаты к активной экспансии на Азиатском континенте в межвоенный период времени. Несмотря на то, что в начале этого периода азиатские проблемы по своей важности для интересов американского империализма не могли сравниться с вопросами европейской и латиноамериканской политики, к концу рассматриваемого отрезка времени азиатский узел противоречий приобрел такую значимость и остроту, что послужил причиной вовлечения США во вторую мировую войну.

Американские буржуазные авторы считают, что определяющим фактором в поведении США в Азии были геополитические соображения, а экономические, дипломатические, религиозные и моральные интересы занимали подчиненное положение.

Конкретной реализацией принципов геополитики на доктриальном уровне американские ученые считают концепции «ясного предначертания» и «открытых границ», которые, по их мнению, управляли американской внешней политикой не только в XIX в., но и в нашем столетии. В свою очередь концепции «явного предначертания» и «открытых границ» воплощались в практику в двух основных формах - доктринах.

Монро и «открытых дверей». Как подчеркивает Т. Смит, отличие двух этих доктрин друг от друга заключается даже не в том, что они были выдвинуты по отношению к различным регионам - Латинской Америке и Дальнему Востоку, а в том, что они имеют разный характер и самое главное - предусматривают разные методы действия: доктрина Монро предназначена для тех районов земного шара, где влияние США достаточно прочно и где они могут в случае необходимости пойти на применение силы против государств региона и своих империалистических конкурентов. «Доктрина открытых дверей» - для тех районов мира, где позиции США более слабы, предпочтительно использование методов экономической и культурной экспансии, В межвоенный период времени США - и в этом американские историки сходятся единодушно - отдавали приоритет «доктрине открытых дверей» на Дальнем и Ближнем Востоке, да и вообще на всем Азиатском континенте.

Характерной чертой американской буржуазной историографии является то, что она в апологетическом духе освещает внешнюю политику США и Азии и идеализирует действия американской дипломатии, называя ее «наивной», «нейтральной», «верной международным соглашениям» и даже «либеральным антиимпериализмом». Т. Смит так раскрывает содержание «либерального антиимпериализма»: уважение целостности территорий и суверенитета самоуправляющихся наций, оппозиция соперничеству великих держав из-за региональных проблем, обеспечение справедливых экономических отношений со странами региона. Однако амбиции местных политических лидеров, национализм, а также поиски великих держав якобы не давали Соединенным Штатам возможности для воплощения в жизнь этой «бескорыстной», «идеалистической» политики.

В межвоенный период к числу главных внешнеполитических проблем США в Азии относились дальневосточной конфликт и события на Ближнем Востоке, особенно палестинский вопрос. Причем, если первая проблема широко известна и достаточно полно освещена в американской историографии, то изучение второй сознательно тормозилось. У общественности создавалось ложное мнение в отношении существа вопроса и американской политики на Ближнем Востоке в указанный период. Вместе с тем в предвоенные годы в ходе войны существенно выросла стратегическая значимость для США таких, азиатских стран, как Турция, Иран и Британская Индия. Главным направлением азиатской политики США было дальневосточное. Однако экспансионистские устремления американского империализма сдерживались противодействием со стороны конкурирующих держав и ростом освободительного движения.

Слабость позиций США на Дальнем Востоке отражалась на конкретных особенностях американской дипломатии, принуждая к маневрам, демонстрации миролюбия, «сочувствия» к китайцам, корейцам и т.д. США часто прибегали к различным демагогическим приемам, с тем, чтобы создать у местных народов представление о себе как о «дружественной державе», резко отличающейся и по целям, и по методам действия от других империалистических государств. Наиболее последовательно придерживался подобной тактики В. Вильсон, который и в своей дальневосточной политике пытался применить «14 пунктов». Этот президент демонстративно вывел США из состава международного консорциума, занимавшегося эксплуатацией экономических и природных ресурсов Китая и потому вызывавшего особую ненависть китайского населения. Он публично осудил политику империалистических держав, направленную не только на экономическое закабаление Китая, но и на расчленение этой страны. В Вильсон произнес немало слов по поводу того, что США поддержат Китай в борьбе за независимость и обновление социально-экономической и политической структуры. Он же предложил великим державам создать специальную международную организацию для всесторонней помощи Китаю.

Однако политика В. Вильсона на Дальнем Востоке была далеко не последовательной и не такой уж бескорыстной, как это пытался утверждать американский президент. На словах он выступал за территориальную целостность Китая, а на деле - финансировал вместе с Англией различные группировки китайских милитаристов, натравливая их против Японии и гоминдановского правительства на юге страны. Некоторые американские историки сами отмечают, что выход США из консорциума был обусловлен не желанием помочь Китаю, а стремлением развязать себе руки в конкурентной борьбе с другими империалистами, тем более что в тогдашних условиях торговля в Китае не была особенно выгодной. На отсутствие последовательности в китайском вопросе указывает историк У. Коэн, который отмечает, что США нередко высказывали свои симпатии к Китаю, но почти никогда не следовали своим принципам на практике. Китайцы чувствовали наличие «двойного стандарта» в поведении США и потому не доверяли своим новоявленным «доброжелателям».

На Парижской мирной конференции американская делегация потерпела серьезное дипломатическое поражение и была вынуждена подписать мирное соглашение на невыгодных для США условиях, что позже предопределило провал ратификации Версальского договора американским сенатом. В. Вильсон пошел на уступки и в дальневосточных вопросах, в частности допустил переход бывших германских владений в Китае в руки Японии. Американские историки утверждают, что президент совершил этот шаг из чисто «идеологических» соображений - ради перемирия с Японией по региональным проблемам. При этом они не говорят о том, что США в тот момент не имели ни дипломатических, ни военных средств, чтобы воспрепятствовать японской экспансии в Китае. Как бы то ни было, все американские исследователи оценивают период правления В. Вильсона как время резкого ослабления влияния США на Дальнем Востоке.

Межимпериалистические противоречия, несколько приглушенные решениями Вашингтонской конференции, итоги которой высоко оцениваются в американской историографии, всплыли на поверхность весьма в скором времени. Япония не желала лишаться территориальных приобретений в Китае и всячески саботировала решения об их возврате китайскому правительству. Американцы, провозгласившие «политику открытых дверей», весьма энергично оттесняли торговцев других стран от китайского рынка и вдобавок ко всему проводили протекционистскую политику в отношении импорта иностранных товаров на внутриамериканский рынок.

Более того, США продолжили расистскую по своему характеру иммиграционную политику: в 1924 г. американский конгресс принял закон о высылке японских иммигрантов из США, что привело к резкому обострению отношений между двумя государствами.

Формирование американо-японского узла противоречий было несколько замедлено китайской революцией 1925-1927 гг., перед лицом которой империалисты были вынуждены забыть на время о своих разногласиях и объединиться, США принимали участие в военных экспедициях против революционных войск, вместе с другими империалистами предъявили ультиматумы китайскому правительству, финансировали и вооружали различные группировки милитаристов - одним словом, непосредственно вмешивались во внутренние дела Китая. Американские историки традиционно квалифицировали эти действия США как «ответ на подъем китайского национализма», создавшего угрозу «национальным интересам» Соединенных Штатов.

После поражения китайской революции и стабилизации позиций империалистических держав в этом регионе с новой силой вспыхнули противоречия между США и Японией.

С начала 1930-х гг. Япония резко активизировала свои экспансионистские усилия в Китае: в 1931 г. она оккупировала Манчжурию, поставив остальные державы, в том числе и США, перед свершившемся фактором. Однако и тогда США не имели достаточной силы для того, чтобы воспрепятствовать японской агрессии на Дальнем Востоке. США ограничились принятием так называемой "доктрины непризнания" от 7 января 1932 г., которая осуждала оккупацию Манчжурии, действия Японии по нарушению статус-кво на Дальнем Востоке и заявляла о непризнании происшедших территориальных изменений.

Так как «доктрина непризнания» не оказала видимого эффекта на японцев, Г. Гувер приказал американскому военному флоту приблизиться к Шанхаю и в случае необходимости обеспечить защиту американских граждан. Американские историки отмечают, что поведение Г. Гувера, в отличие от других президентов, было более уверенным и он позволял себе даже пойти на риск конфронтации с Японией, включая и демонстрацию военной мощи, по той причине, что к тому времени усилились позиции исполнительной власти в системе государственных органов США. Президент теперь имел возможность иногда действовать в области внешней политики без оглядки на конгресс. Вместе с тем в случае с манчжурским кризисом Гувер предпочитал опираться на моральные и юридические аргументы, а не на военную силу, так как последней явно не хватало, да и по внутриполитическим» соображениям на войну пойти было невозможно.

Политика рузвельтовской администрации особо не отличалась от гуверовского внешнеполитического курса на Дальнем Востоке. Более того, республиканцы помогли демократам организовать плавный переход от одной администрации к другой: бывший госсекретарь Г. Стимсон охотно консультировал «переходную команду» Ф. Рузвельта по вопросам тихоокеанской политики.

Большинство американских историков считают политику Ф. Рузвельта на Дальнем Востоке «идеалистической», по их мнению, президент слишком много полагался па существовавшую систему международных соглашений, которая не соответствовала реальной практике на Дальнем Востоке. Т. Смят даже считает Ф. Рузвельта продолжателем вильсоновской политики «14 пунктов», которую он называет «демократической формой внешней политики». По его мнению, главной целью президента было предотвращение японской экспансии, угрожавшей суверенитету и независимости народов региона, а не укрепление позиций американского империализма.

Дальнейшую политику Рузвельта на Дальнем Востоке американские историки называют «политикой умиротворения» Японии. На прямую агрессию Японии в Китае в 1937 г., что по сути дела послужило началом войны на Дальнем Востоке, Рузвельт ответил лишь введением «карантина», т.е. весьма ограниченными экономическими санкциями против Японии. В дальнейшем он перешел к оказанию военно-экономической помощи Китаю для отражения японской агрессии. Но в целом, по словам американских исследователей, Рузвельт считал возможным мирное урегулирование региональных проблем.

Таким образом, наличествует явная идеализация и искажение политических намерений и акций Ф. Рузвельта в американской историографии. Над американскими исследователями довлеет так называемый «синдром Перл-Харбора», т.е. потребность в оправдании национальной трагедии «недальновидностью» руководителей - адмиралов, политиков, наконец, самого президента - и просчетами в определении стратегических замыслов противника. Между тем Ф. Рузвельт проводил сдержанную политическую линию в отношении Японии отнюдь не потому, что недооценивал «японскую опасность». Как доказывают исследования самих американских авторов, президент отдал приказ штабу ВМС о разработке плана войны против Японии еще в декабре 1936 г., т.е. почти за год до прямой агрессии Токио в Китае. Разработка этих планов интенсивно велась и в последующие годы. Вскоре к разработке присоединилась и Великобритания: плодом совместного планирования явился план «Радуга», принятый в 1939 г. Параллельно США приступили к реализации обширной программы строительства ВМС.

Американские историки признают, что засилье «изоляционистов» внутри США, которым принято оправдывать невмешательство Вашингтона в международные конфликты, не касалось дальневосточных проблем: дебаты между «изоляционистами» и «интернационалистами» имели место лишь в отношении европейской политики, а на Дальнем Востоке президент не был связан ни конгрессом, ни политическими партиями.

Изучение роли внутриполитических факторов в формировании дальневосточной политики США в предвоенные годы вообще весьма популярно в последние годы в американской исторической науке. Исследователи постарались выяснить роль и влияние отдельных слоев американского населения, партий, звеньев власти и органов правительственного аппарата. По мнению американских авторов, предпринимательские круги США в большинстве слоев были настроены антияпонски и выступали за решительные действия на Дальнем Востоке. Вместе с тем другие лоббистские организации призывали к сдержанности. Лишь одна организация, известная как «комитет Прайса» и видимо финансировавшаяся китайским правительством, призывала к. принятию эффективных мер по пересечению японской агрессии в регионе. Пресса, по оценке профессора Э. Мая, виновна в том, что она создавала у общественности неправильное представление о Японии, публикуя редкие, отрывочные и тенденциозные материалы об этой стране и характеризуя ее как «варварское общество», агрессивное, но слабое государство.

Часть вины за поражение при Перл-Харборе американские исследователи перекладывают с президента на министерство военно-морского флота, которое, по их мнению, недостаточно позаботилось о развитии американской военной мощи на Тихом океане. Военный историк Дж. Герцог винит лично адмирала Старка за то, что он нацелил ВМС США на Атлантику и пренебрег тихоокеанским театром военных действий. Военный флот США на Тихом океане был слабее японского и не был готов к внезапному началу боевых действий.

Историки также упрекают госдепартамент и особенно американские посольства, которые, по их мнению, неверно информировали руководство США о намерениях Японии и рекомендовали неверный политический курс на Дальнем Востоке, Посольство в Китае выступало с «прокитайских» позиций, призывая президента к более решительным действиям и прямому вмешательству в конфликт на стороне Пекина, а посольство в Японии, наоборот, рекомендовало «сдержанность» и «осторожность» в отношениях с Токио. Подобный разнобой в сообщениях дезориентировал госдепартамент в вопросах дальневосточной политики.

Что касается развития событий на Дальнем Востоке, то оно происходило следующим образом. Как указывает профессор Н. Грэбнер, к середине 1940 г. «политика умиротворения» Японии потерпела полный провал, действия Токио в Китае и на Тихом океане стали еще более агрессивными и вызывающими. После того как Япония, Германия и Италия подписали в сентябре 1940 г. тройственный пакт, завершивший формирование агрессивной «оси», США перешли к оказанию Китаю регулярной и массированной помощи военно-экономического характера.

В мае-июне 1941 г. конгресс США с молчаливого согласия президента установил частичное эмбарго на поставки за рубеж стратегических материалов, от которого, прежде всего, пострадала Япония. Ф. Рузвельт заморозил германские и итальянские авуары в американских банках, недвусмысленно дав понять, что подобная санкция последует и в отношении Японии, если она не умерит свой агрессивный пыл. Впрочем, президент не был до конца последовательным даже в этих весьма ограниченных санкциях против Токио: несколько ранее он, поколебавшись, отказался от введения нефтяного эмбарго в отношении Японии. После вступления в войну американские вооруженные силы активно действовали как на Тихом океане, так и на азиатском континенте, включая Индию, Бирму, Индонезию, Филиппины и т.д. Тем самым США вовлекались в сложные политические проблемы этих азиатских государств. Самой сложной, как и раньше, проблемой была китайская. США оказывали массированную военную помощь гоминдановскому правительству путем поставок оружия, военного снаряжения и содержания американских военно-воздушных баз на территории, контролируемой Чан Кайши. По выражению Т. Смита, китайский национализм и американские внешнеполитические интересы сумели установить в этот период времени «рабочие отношения». Вместе с тем США не могли игнорировать и авторитет Коммунистической партии Китая, которая пользовалась популярностью в народных массах, обладала повешенными вооруженными формированиями и контролировала целые районы страны. С лета 1944 г., когда гоминдановские войска потерпели ряд поражений в сражении с японцами, Вашингтон проявил особую заинтересованность в установлении контактов с КПК, а позднее вступил с ней в переговоры.

Однако дальше дипломатической игры дело не пошло: ярый антикоммунизм американских империалистов не позволил наладить тесное сотрудничество с КПК. Более того, в среде американских политиков и военных укрепилось мнение, что по мере приближения победы над фашизмом на место последнего встает пресловутая «угроза коммунизма», с которой предстоит не менее ожесточенная борьба. С этих ярко выраженных антикоммунистических позиции США и осуществляли свою политику в отношении Китая в последний период войны.

Лишь среди небольшого числа американских историков можно найти тех, кто был бы не согласен с такой политикой Вашингтона в отношении китайских проблем. Исключение представляет точка зрения У. Коэна, который считает, что США никогда не понимали китайцев и их проблемы, и потому до 70-х годов не могли наладить с ними сотрудничества. У. Коэн утверждает, что в годы воины Вашингтон должен был пойти на большие контакты и даже на поддержку КПК, принимая во внимание, что тогда в ее руководство лидирующее положение занимали маоисты, проведшие к 1945 г. массовую «чистку». Используя личностные амбиции Мао Цзэдуна, его неприязнь к СССР, можно было бы свернуть послевоенный Китай с социалистического пути развития. Этого не было сделано и потому США потеряли контроль над ситуацией.

В годы войны значительно усилился интерес США к Корее. Политический истэблишмент США заранее принял меры по идеологическому оправданию своей будущей агрессии в Корее; еще осенью 1943 г. госдепартамент, обсуждая послевоенное будущее Дальнего Востока, заявил о возникновения «советской угрозы» Корее в том случае, если СССР примет участие в войне с Японией. Таким образом, истоки «холодной: войны» имелись даже тогда, когда сотрудничество между членами антигитлеровской коалиции было наиболее тесным.

Возросла активность американской дипломатии в годы войны и в британской Индии. Расчет делался, прежде всего, на экономические позиции американских монополий, которые успели потеснить англичан. США активно развивали торговлю с Индией, выйдя на второе после Англии место в экспортно-импортном балансе этой колонии. Характерной особенностью американской дипломатии в Индии в годы войны было стремление к прямому вмешательству в ее внутренние дела. Американцы выступали за предоставление независимости Индии, что противоречило английским планам. Что касается США, то они надеялись, используя лозунг независимости, оттеснить англичан от сотрудничества с послевоенной Индией и тем самым добиться доминирующего положения в этом стратегически важном регионе.

Вместе с тем позиция США в отношении индийских проблем была не всегда последовательной. Находившиеся в Индии в 1942-1943 гг. американские миссии Л. Джонсона и У. Филлипса на словах сочувствовали национально-освободительному движению индийского народа, а на деле поддерживали британскую колониальную администрацию, особенно в ее усилиях компромисса между метрополией и антиимпериалистическими силами Индии.

Что касается военных действий на Дальнем Востоке то сами американцы - и военные, и политики - признавали, что без вмешательства СССР война в этом регионе затянулась бы надолго, потребовала бы мобилизации огромных экономических и людских ресурсов и стоила бы многих жертв.

Однако в современной американской историографии роль СССР в разгроме японских агрессоров почти полностью замалчивается: об участии советских войск в боевых действиях говорится вскользь, а решающее значение приписывается США. Б. Тачмэн вообще считает, что победа над Японией была обусловлена ядерной бомбардировкой; «Неожиданным результатом бомбардировки была полная капитуляция Японии, исходившей из инстинкта самосохранения, и более быстрое развитие событий, чем предполагалось».

Важным направлением азиатской политики Вашингтона в рассматриваемый период времени был Ближний Восток, На первый взгляд это кажется парадоксальным, ибо данный регион был традиционной сферой влияния Великобритании, имевшей мандат на управление многими ближневосточными территориями и обширную клиентуру среди арабских стран. Американские интересы сводились главным образом к торговле и миссионерской деятельности. Важность этого региона как поставщика нефти еще не была выявлена, и американские монополии приступили к разработке нефтяных месторождений лишь с начала 20-х годов.

Претензии США на установление своего господства в стратегически важных районах мира проистекали из приверженности их правящих кругов геополитической концепции, предусматривавшей создание Pax Americana.

Не менее, а может быть, и более важным стимулятором интереса США к Ближнему Востоку была деятельность международного сионизма, который активно «обрабатывал» правительства и парламенты ведущих империалистических держав с целью добиться от них санкции на создание в Палестине сначала «европейского очага», а затем и «еврейского государства». 2 ноября 1917 г. была принята так называемая «декларация Бальфура», которую сионисты восприняли как официальную санкцию британского правительства на начало массовой еврейской эмиграции в Палестину.

Сионисты приложили немало усилий для того, чтобы добиться одобрения «декларации Бальфура» американским президентом В. Вильсоном, Это была нелегкая задача, ибо ведущие звенья госаппарата США, отвечавшие за выработку и осуществление внешней политики - госдепартамент, военное министерство, органы разведки, - были настроены антисемитски. Чиновники этих ведомств, будучи квалифицированными экспертами по Ближнему Востоку, прекрасно разбираясь в особенностях экономического, политического и культурного развития региона, понимали, что в интересах США налаживать отношения не с сионистами, которых большинство американских дипломатов считали шарлатанами и международными авантюристами, а с арабами, в руках которых находились источники сырья.

Однако сионисты, используя свое финансовое и политическое влияние в США., личную дружбу с президентом таких лидеров сионистского движения, как Л. Брандейс, С. Уайз и Ф. Франкфутер, играли на амбициях В. Вильсона, и сумели вырвать у главы Белого дома письменное одобрение «декларации Бальфура» в августе 1918 г. Эта акция президента шла вразрез с позицией государственного секретаря США, Р. Лансинга, который заявил о непризнании президентского письма, квалифицировав его как частное послание.

На Парижской мирной конференции В. Вильсон пытался добиться для США мандата на управление Палестиной, однако сопротивление Англии, Франции и международного сионизма не позволило ему достичь этой цели. Президент направил на Ближний Восток так называемую комиссию Кинга-Крейна, в задачи которой входило выяснить отношение местного населения к разделу территорий и раздаче мандатов. Комиссия высказалась за предоставление США мандата на управление Сирией и осудила планы «европейской колонизации» Палестины. Однако из-за противодействия указанных выше сил доклад комиссии опоздал на Парижскую мирную конференцию и даже не был опубликован. В итоге США оказались отстраненными от участия в мандатной системе, и сионисты, опиравшиеся на поддержку Англии, имели возможность начать массовую эмиграцию евреев в Палестину.

В 20-30-х годах деятельность сионистов внутри США была направлена на создание «встроенной» агентуры в системе американских государственных органов и политических партий. Они по-прежнему предпочитали воздействовать прямо на президента и его ближайшее окружение.

В годы второй мировой войны позиция США по палестинскому вопросу еще больше эволюционировала в сторону просионистской точки зрения. Как отмечал американский исследователь Э. Уильсон, этому способствовало то обстоятельство, что центр мировой сионистской активности к 1940 г. переместился из Лондона в Вашингтон и Нью-Йорк.

Сионисты организовали сильнейший прессинг, объектом которого явился и президент, и конгресс, и политические партии США. В итоге демократическая партия, за которую с момента выборов 1932 г. традиционно голосовали еврейские избиратели, включила в 1942 г. в свою предвыборную платформу положение, выдержанное в духе сионизма и требовавшее образования в Палестине «еврейского национального государства». В 1944 г. ее примеру последовали республиканцы.

В том же 1944 г. американский конгресс намеревался принять резолюцию о необходимости «неограниченной европейской эмиграции» в Палестину и создания там «еврейского государства», однако под давлением министра обороны Г. Стимсона, который указывал на возможную негативную реакцию арабов, чья помощь в борьбе с Германией была столь необходима США., этот законодательный акт так и не был принят. Взамен президент Ф. Рузвельт заверил лидеров сионизма, что США в принципе привержены идее «еврейского государства» и поддержат планы его создания, когда позволит международная обстановка.

Таким образом, позиция США в палестинском вопросе претерпела в рассматриваемый период времени весьма примечательную эволюцию. Имея значительные империалистические амбиции и аппетиты в отношении стратегически важного района Палестины, США вместе с тем предпочитали скрывать их под маской «незаинтересованности», «нейтральности» в ближневосточных делах. На практике же они всячески старались вытеснить своего империалистического конкурента - Англию - из региона и потому оказывали солидную поддержку международному сионизму в реализации его планов по «освоению» Палестины.

К концу изучаемого периода, т.е. в годы второй мировой войны, просионистский характер ближневосточной политики США еще более прояснился, хотя и продолжал маскироваться под «равноудаленный подход» к арабо-европейскому конфликту. В то же время внутри госаппарата США сохранилась значительная по влиянию прослойка профессиональных политических деятелей и военных, настроенных антисионистеки, что и послужило в будущем основой для серьезных политических «баталий» по вопросу о создании государства Израиль.

Кроме палестинского вопроса внимание американской дипломатии на Ближнем и Среднем Востоке в межвоенный период и в годы войны привлекали такие страны региона, как Саудовская Аравия, Турция и Иран.

В начале 20-х годов США не ставили под сомнение приоритет Великобритании в международных отношениях на Аравийском полуострове, которая в проведении своей колониалистской политики опиралась в основном на иорданского короля Хусейна, считавшегося и королем Хиджаза. «Действия США в этот период главным образом сводились к поощрению американских компаний, активно занимавшихся разведкой и добычей нефти на Аравийском полуострове. Однако, после того как Ибн-Сауд провозгласил себя в 1926 г. королем Хиджаза и Наджда и повел довольно независимую внешнюю политику, подчас вызывавшую недовольство Англии, США не преминули вмешаться в развитие событий, надеясь получить из сложившейся ситуации политические выгоды. В мае 1931 г., США установили в полном объеме дипломатические отношения с правительством Хиджаза и Наджда, а госдепартамент меж тем всячески способствовал дальнейшему проникновению нефтяных корпораций в саудовскую экономику. Особенно активна была в Саудовской Аравии компания «Стандарт ойл оф Калифорния», имевшая к середине 30-х годов более трехсот служащих, постоянно находившихся в стране. В 1933 г. американские нефтяные компании получили от Ибн-Сауда исключительное право до 1999 г. разрабатывать нефтепромыслы на территории страны.

С началом второй мировой войны, по выражению американского исследователя А. Миллера, политика США в отношении Саудовской Аравии стала в основном диктоваться военными нуждами союзных держав, включая контроль за стратегически важными коммуникациями, пролегающими через Ближний Восток и источниками сырья. США приняли участие в работе Средневосточного центра по снабжению, ведавшего поставками и добычей сырья, товаров, оружия для союзных армий, размещенных в этом регионе. Принимая во внимание важность Саудовской Аравии как поставщика нефти, руководители американских нефтяных корпораций выступили с планами распространения на саудовцев программы ленд-лиза.

В 1941 г. министр ВМС США Ф. Нокс отверг эти предложения в основном по техническим соображениям, так как считал, что саудовская нефть непригодна для американских кораблей и затраты на помощь будут неоправданными.

В 1943 г. наступает переломный момент в американо-саудовских отношениях, так как нефтяные магнаты США убедили все-таки свое правительство в нужности саудовской нефти для экономики и вооруженных сил Соединенных Штатов. Вашингтон приступил к оказанию регулярной военно-экономической помощи Саудовской Аравии в обмен на массированные поставки нефти. США добились от Ибн-Сауда предоставления разрешения на строительство военно-воздушной базы в Дахране. В конце войны США стали возлагать на Саудовскую Аравию надежды как на «консервативный бастион» в борьбе против национально-освободительного движения на Арабском Востоке.

Вместе с тем просионистская позиция США по палестинскому вопросу значительно осложняла американо-саудовские отношения. Саудовцы уже в конце 30-х годов пытались применять «нефтяное оружие» для давления на Вашингтон в ближневосточных делах. В годы войны США, заинтересованные в союзе с арабскими странами, не скупясь, раздавали обещания, что после войны они не допустят решения палестинской проблемы в направлении, противоречащем арабским интересам. Однако и тогда, и позже американцы не сдержали своих обещаний, продемонстрировав тем самым все лицемерие и коварство своей дипломатии.

Сложно развивались отношения США с Турцией. США, как и другие империалистические государства, по окончании первой мировой войны выступили за раздел Османской империи и были причастны к действиям европейских держав, нацеленным на ограничение национального суверенитета Турции. Это, разумеется, не могло содействовать нормальному развитию отношений с Анкарой. Внешне США пытались представить себя незаинтересованной бескорыстной державой и по примеру Дальнего Востока активно пропагандировали «доктрину открытых дверей». В 20-е годы в Турцию активно прорывались американские монополии, добиваясь концессий и выгодных торговых соглашений. Под видом археологических экспедиций и миссионеров США организовали подлинную идеологическую экспансию в Турции.

США принимали участие во всех международных конфронтациях, касающихся Турции. В частности, американская дипломатия была весьма активна на Лозаннской конференции 19221923 гг., хотя обладала всего лишь статусом наблюдателя. Для завоевания популярности у турок, американцы заняли позицию в пользу отмены режима капитуляций, навязанного еще в XIX в.: демилитаризации черноморских проливов и пр.

Однако некоторые внутриполитические причины препятствовали ратификации Вашингтоном Лозаннского мирного договора и вообще развитию отношений с кемалистами в Турции. Как указывает американский историк Р. Траск, свою роль сыграли здесь армянская и греческая общины США, обвинявшие кемалистов в «национализме» и даже «геноциде», а также активно и умело лоббировавшие конгресс и правительство США. В итоге конгресс США отверг Лозаннский мирный договор и американо-турецкое соглашение 1927 г.

К концу 20-х годов отношение к Турции американских политиков и общественности несколько изменилось. Это создало определенную основу для постепенной нормализации отношений с Анкарой. В 1927 г. были восстановлены полнокровные дипломатические отношения. В 30-е годы в более широких масштабах, чем ранее, осуществлялись торговые и культурные контакты с режимом Кемаля Ататюрка. После смерти последнего в 1938 г. в политике США по отношению к Турции усилились антикоммунистические и антисоветские акценты, что, по словам Р. Траска, заложило основы для будущей дружбы и принятия после войны пресловутой «доктрины Трумэна».

После первой мировой войны США весьма энергично укрепляли свои позиции в Иране. Несомненно, важнейшим определяющим мотивом в действиях американцев в данном, случае была иранская нефть. Вместе с тем американские правящие круги, исходя из геополитических соображений, были твердо уверены, что СССР преследует агрессивные цели в отношении Ирана, унаследовав их от царской России.

Ключевым элементом американской стратегии в отношении Ирана была так называемая «техническая помощь», в рамках которой американские советники наводнили страну, поставив под свой контроль ее экономику и финансы. В конце 1921 г. в Иран прибыла миссия Мильспо, функционировавшая до 1927 г. и занимавшаяся финансовой системой, нефтяной добычей, армией и полицией Ирана. При помощи и покровительстве американских советников нефтяные монополии США приобрели выгодные концессии в Иране и серьезно потеснили своих английских конкурентов. Однако к концу 20-х годов и в 30-е годы США и Англия были вынуждены отступить перед натиском Германии, которой особенно симпатизировал шах Реза Пехлеви.

Лишь после начала второй мировой войны, оккупации территории Ирана советскими и английскими войсками, отставки Реза Пехлеви в сентябре 1941 г. США имели возможность восстановить и еще более упрочить свои позиции в этой стране. Там было создано специальное командование для Персидского залива, взявшее под контроль порты и железные дороги Ирана и осуществлявшее снабжение союзных армий, в том числе Советской Армии. В Иран вновь прибыла миссия Мильспо, которая восстановила экономическое господство США в англо-американской оккупационной зоне. Именно в годы войны США заложили основы своей будущей дружбы с новым иранским шахом Мохаммедом Реза Пехлеви.

Оценивая в целом американскую стратегию в отношении Азиатского континента в 1917-1945 гг., буржуазные авторы отмечают рост стратегической значимости Азии в глобальной политике американского империализма и, соответственно, возросшую активность американской дипломатии в различных частях континента, направленную на укрепление позиции США. В работах отмечается, что преобладающее значение в действиях американских администраций в этом регионе имели методы экономической экспансии и лишь к концу изучаемого периода, т.е. и период второй мировой войны, на передний план выступили попытки решения проблем военным путем. Буржуазные исследователи всячески подчеркивают, что характерной чертой политики США в Азии являлись внешние «незаинтересованность», «нейтральность» американской дипломатии. Не менее характерной чертой для такого рода историков являются попытки скрыть демагогию в отношении национально-освободительных движений Азиатского континента, к которым США неизменно набивались в «друзья», что, впрочем, не мешало Вашингтону участвовать в подавлении революционных выступлений.

Список литературы

America and the Middle East. // Annals of the Amer. Acad. of polit. and social science. N.Y., 1972. - Vol. 403. - P. 140-188.

Baram P. The department of state in the Middle East, 19191945. - Philadelphia 1978. - 343 p.

Bryson Т, American diplomatic relations with the Middle East, 1784-1975. - N.Y., 1977. - 431 p.

Child of Conflict: The Korean-Amer. relationship, 1943-1953 / Ed. by Cummings В. - Seattle; L., 1983. - XIV, 335 p.

Cohen W, America response to China: An interpretative history of Sino-Amer. relations. - N.Y., 1980. - ХШ, 271 p.

Diplomats in crisis; U.S. - Chin. - Jap. relations. 1919-1941 / Ed. by Burns R. a. Ben-net E. - Santa Barbara. 1974. - XXII, 346 p.