Государство: сущность и принципы организации

Государство: сущность и принципы организации

ГОСУДАРСТВО: СУЩНОСТЬ И ПРИНЦИПЫ ОРГАНИЗАЦИИ

Введение

Государство и власть являются теми ключевыми элементами, вокруг которых объединяются все остальные составляющие мира политическо-го. Определение сущностных характеристик государства и власти сопря-жено с немалыми трудностями. Само понятие «государство» в смысле по-литически организованного общества сравнительно новое и связано с именем Н.Макиавелли. Древние греки использовали в данном значении слово polis, а римляне -- термины res publics, civitas. Выражение status rei publicae и подобные ему, например status rei romanae, которые были в хождении в античности, в конечном счете трансформировались в понятие «государство» (stao, staat, etat, state). С самого начала данное понятие предполагало отношения господства и подчинения. Этот факт нашел на-иболее законченное выражение в своем русском эквиваленте -- слове «государь».

Общая характеристика

Как правило, само понятие «государство» используется в двух значениях. Так, когда говорят, например, о вмешательстве го-сударства в экономическую жизнь или же за что-то оно подвер-гается критике, то речь идет об институтах и должностных ли-цах, составляющих в совокупности систему управления. А когда говорят, что Франция, Великобритания, Россия являются госу-дарствами, то имеется в виду, что они составляют человеческие сообщества особого типа, особым образом организованные нации, обладающие суверенитетом. Очевидно, что эти два значения тес-но связаны между собой: государство в первом смысле управля-ет государством во втором смысле.

Государство организует и формализует мир политического. Оно является носителем политической власти, которая приведена в институционализированную форму и в этом качестве играет опре-деляющую роль в реализации отношений власти. Государство пред-ставляет собой базисную структуру правления и порядка в обществе. Это -- институт, призванный коллективно ограни-чивать индивидуальные интересы и страсти и тем самым обеспечивать контролируемую и упорядоченную свободу перед лицом возможного злоупотребления силой, хаоса и беспорядков. Оно тес-но связано с такими вещами, как механизмы, структуры, учреж-дения, юрисдикция, власть и властные отношения, права, ком-плекс систематизированных отношений и т.д.

Государство включает систему, или вернее, машину управле-ния -- правительство, состоящее из конкретных органов и лиц, занимающих официальные должности и осуществляющих власть от имени государства. Высшие органы государственной власти в лице главы государства и его аппарата, правительства, парла-мента и судебных органов в совокупности играют роль управля-ющей подсистемы, составные компоненты которой связаны меж-ду собой сложными функциональными отношениями. Они принимают решения общенационального значения, обязательные для исполнения как всеми без исключения звеньями государст-венного аппарата, так и гражданами. Каждый из высших орга-нов государственной власти имеет реальную структурно-функци-ональную определенность, установленную конституцией, обладает известной самостоятельностью по отношению друг к другу. Это вытекает из самого принципа разделения властей на три само-стоятельные ветви -- законодательную, исполнительную и судеб-ную. В этом качестве каждый из них выступает как самостоя-тельная субсистема в отношении общей управляющей системы.

Ключевыми особенностями современного государства явля-ются: централизация политической власти, единые механизмы административного управления, постоянные профессиональные армии, легитимизация власти через институт представительст-ва и др. На протяжении всего XX столетия происходило неуклон-ное расширение инструментария политики государства в эконо-мической и социальной сферах, что вело к дальнейшему увеличению его роли в общественной жизни.

Современное государство есть одновременно и арена полити-ческой борьбы за власть и ставка последней. Государственная идея -- комплекс формализованных, догматизированных поли-тико-правовых норм, правил, установок. В целом можно согла-ситься с Г.Алмондом, который характеризовал государство как нормативный центр политической системы, ее предел и оправ-дание. При таком подходе политику можно было бы определить как государственное осуществление общего блага, хотя при этом допускаются негосударственные и неполитические формы осуще-ствления общего блага. Зачастую государство не без оснований рассматривается как институциональный аспект политического взаимодействия людей, составляющих то или иное общество. Бо-лее того, государство есть в некотором роде наиболее высокоор-ганизованная форма политического сообщества.

Ключевая роль государства в мире политического помимо всего прочего, как выше указывалось, проявляется и в том, что именно вокруг него как выразителя интересов всего общества, группируются все остальные политические институты, борьба между различными социально-политическими силами развора-чиваются прежде всего за завоевание государственной власти и рычагов государственного управления. Государство по свое-му существу призвано обеспечить целостность и единство ин-ститутов и учреждений, выполняющих разнообразные функции управления. Например, политические партии, избирательная система, система представительства и т.д. немыслимы взятые сами по себе вне их связи с государством. Если партии и дру-гие институты представляют интересы и позиции тех или иных категорий и группировок граждан в политической системе, то государство призвано выражать всеобщий интерес, оно есть главный инструмент реализации власти, главный субъект су-веренитета.

Территориальный императив

Государство представляет все общество в совокупности, им и от его имени принимаются все без исключения властные ре-шения, касающиеся всех членов общества и обязательные для выполнения всеми ими. В основе государства лежит стремление к достижению стабильности внутреннего и внешнего мира, про-низывающее все человеческое бытие. Внутри государства, вокруг государства и между государствами развертывается большая часть политических процессов. Государство представляет собой основную форму политической самоорганизации общества на строго ограниченной географической территории, подчиненной определенному виду политического господства. С данной точки зрения отличительной особенностью современного государства яв-ляется то, что оно представляет собой коллективность, жестко привязанную к определенной территории. Или, иначе говоря, важ-нейшей ее особенностью является так называемый территориаль-ный императив. Вопрос о государстве -- это с самого начала и прежде всего вопрос о границах, отделяющих территорию одних го-сударств от других. Территория, важнейшие параметры которой в свою очередь определяются географией и месторасположени-ем, имеет немаловажное значение для исторических судеб и пер-спектив любого государства или народа. Более того, в древней-ший период истории человечества, когда природа в буквальном смысле слова продолжала диктовать людям формы жизнеустрой-ства и хозяйственной организации, географический фактор иг-рал определяющую роль в жизни людей и государств.

При этом важно учесть, что география и месторасположение имеют множество аспектов, такие как размеры и масштабы тер-ритории конкретного государства, топография, климат, условия для сельскохозяйственного производства, наличие природных ре-сурсов, доступ к морям и океанам и др. От этих аспектов зави-сит целый ряд параметров, которые указывают на потенциаль-ные и реальные возможности государства, определяющие его место в мировом сообществе стран. Как показывает исторический опыт, сама земля, территория государства составляет тот стра-тегический ресурс, который по значимости, возможно, превос-ходит все остальные ресурсы.

Ландшафт, степень плодородия почвы, природные ресурсы и дру-гие факторы непосредственным образом сказываются как на структуре и отдаче народного хозяйства, так и на плотности на-селения. Топография и климатические условия страны крайне важны для развития путей сообщения, размещения ресурсов и народнохозяйственной инфраструктуры, внутренней и внеш-ней торговли. Положение относительно океанов и морей опреде-ляет близость или удаленность от важнейших рынков, центров силы и очагов конфликтов. Немаловажное значение для безопас-ности и национальных целей имеет также близкое окружение го-сударства. Все эти и другие связанные с ними факторы имеют решающее значение при реализации госудаством своих внутри- и внешнеполитических проблем. Поэтому неудивительно, что на протяжении всей истории, вплоть до недавнего времени, государ-ства видели свою цель в защите и, по возможности, расширении территорий. Государства, особенно великие или мировые, во все времена руководствовались императивом расширения своего контроля над соседними странами и народами, а при возможно-сти и над всей международной системой.

Со времени Вестфальского мира 1648 г. территориальные гра-ницы государств считаются священными и неприкосновенными (об этом более подробно см. ниже). Политическая организация современного мира базируется прежде всего и главным образом на разделении стран и народов по территориальному принципу. Причем, как увидим ниже, на данной территории нет какой-ли-бо иной власти, кроме власти суверенного государства, юрисдик-ция которого распространяется на эту территорию. Государство есть субъект права и в качестве юридического лица его право-законность основывается на коллективности, неделимости еди-ной территории, на которой живет эта коллективность. Как подчеркивал Л. Дюги, «характер государства может и должен признаваться только за коллективностью, располагающей по-литической властью и обитающей на определенной террито-рии». Поэтому неудивительно, что само понятие политической власти с самого начала отождествлялось с отправлением власти на определенной территории и с самой этой территорией. Цер-ковь, например, обладает той или иной формой власти и авто-ритетом, но она не является государством. Католическая и пра-вославная церкви по всем признакам представляют собой организованную коллективность. Церковь обладает верховной вла-стью в делах веры, располагает администрацией, построенной по иерархическому принципу, но в отличие от государства не свя-зана с определенной территорией.

Легитимность

Было бы чистейшей воды лукавством утверждать, что госу-дарство в одинаковой мере служит интересам, потребностям, нуж-дам всех слоев, классов, групп, категорий населения. Никогда нельзя забывать ту банальную истину, что общество не гомоген-ное образование -- оно состоит из разнородных конфликтующих социально-политических сил, обладающих разными весом и вли-янием, потребностями и интересами, разными, так сказать, ве-совыми категориями. Поэтому при любой форме государствен-ного правления, в том числе и демократической, будут члены общества или граждане, более и менее равные. Даже примени-тельно к демократии нельзя в буквальном смысле трактовать те-зис, постулирующий, что власть принадлежит народу. Сторон-ники буквалистского толкования принципа народовластия, отстаивая формулу «пусть народ решает сам», в должной ме-ре не учитывают тот факт, что сначала необходимо установить, из кого именно этот самый народ состоит. Народ, взятый сам по себе, -- это абстрактная категория и в качестве такового он ничего не может решать, он не правит и не может сам собой пра-вить. Это противоречит самой природе власти. Всякие рассуж-дения о народной власти, народовластии и прочие представля-ют собой не более чем политические и идеологические лозунги. Власть имеет иерархическую природу и на протяжении всей ис-тории она часто служила интересам отдельных личностей, групп, классов, кланов, династий. Как полагают, еще в 430 г. до н.э. Перикл утверждал: «лишь немногие могут творить по-литику, но судить о ней могут все». В том же духе через бо-лее чем две тысячи лет Ш.Л.Монтескье говорил: «хотя все пригодны для того, чтобы выбирать, не каждый пригоден быть избранным».

И действительно, ни один народ не может обойтись без лю-дей, способных управлять и властвовать, он просто нуждается в них. По-видимому, были правы В. Парето, Г. Моска и другие авторы, которые считали, что ведущие позиции в структурах вла-сти, особенно в ее верхних эшелонах, при любом политическом режиме занимают представители элиты. Фактом является то, что при любом режиме имеется относительно компактные и более или менее организованные группы лидеров, из среды которых выдвигаются руководители государства, политических партий и движений. В совокупности они составляют так называемый политический класс. Но при этом необходимо отметить, что ин-ституциональные, социокультурные, идейно-политические и иные факторы и особенно сам тип политической системы оказывают глубокое влияние на роль элит в различных поли-тических режимах. Правящая или политическая элита по-разному осуществляет властные функции при демократических, авторитарных и тоталитарных режимах. Что касается демо-кратической формы правления, то она отличается от других форм не отсутствием элит, а наличием множества элит, конкуриру-ющих друг с другом в борьбе за голоса избирателей.

Поэтому любая власть не может не испытывать потребности в системе легитимизации, сущность которой состоит в обоснова-нии и оправдании права властвования существующей в данной стране формы правления. Эта проблема теснейшим образом свя-зана с другим кардинальным вопросом об источниках и преде-лах власти. Устойчивость и жизнеспособность любой социально-политической системы или формы правления зависят от готовности ее субъектов или составляющих жить в соответствии с определенными законами и правовыми нормами. А это в свою очередь зависит в большей степени от уважения к власти и за-кону со стороны если не всех, то во всяком случае большинст-ва граждан, признания ими законности или легитимности этой системы, нежели от страха применения к ним тех или иных санк-ций. Обеспечение легитимности, или легитимизация -- это фор-ма обоснования, которая призвана интегрировать разрозненные институты, отношения, процессы, подсистемы и т.д., тем самым придавая смысл всему социальному порядку.

Политическая легитимизация -- это признание по меньшей мере большинством общества правомерности господства, дейст-вующего в данный конкретный период политического режима. Даже самые тиранические режимы прошлого и наших дней претендуют на легитимность своей власти и считают нужным вся-чески подчеркивать ее. Как показывает исторический опыт, такую легитимность невозможно обеспечить одними только на-сильственными средствами. К примеру. Римская империя осно-вывалась не только на силе и страхе применения принудитель-ных санкций, но и на согласии, доброй воле и уважении ее подданных. Раз эти последние потеряны, презумпции законно-сти режима и справедливости его законов бросается вызов.

Симптоматично, что доверию и уважению народа к правите-лям еще Конфуций придавал огромное значение. Так, отвечая на вопрос одного из своих учеников -- Цзы Гуна о сущности ис-тинного управления, он говорил, что в хорошо управляемом го-сударстве должно быть достаточно продовольствия, достаточно вооружения и народ должен верить правителям. Причем, утверж-дал он, в случае крайней необходимости можно отказаться от во-оружения. продовольствия, но не от доверия народа, поскольку «без доверия [народа] государство не сможет устоять». Мно-гие могущественные мировые державы, которые казались веч-ными и незыблемыми, распадались и становились достоянием ис-тории именно вследствие потери большинством граждан веры в его способность обеспечить их безопасность, благополучие и справед-ливость.

Тем более такая вера необходима для молодых, слабых, не устоявшихся государств. Быстрота и легкость, с которыми рух-нула, например. Веймарская республика, объясняется прежде всего тем, что в глазах большинства немцев она не пользовалась легитимностью, поскольку считалось, что она была навязана Германии несправедливым Версальским договором. Особенно пока-зателен в этом отношении пример Советского Союза, который не-смотря на кажущуюся монолитность, фундаментальность и веч-ность рухнул в буквальном смысле слова в одночасье именно потому, что большинство народа перестало верить в его легитимность. А по-чему так произошло, это уже другой вопрос.

Иначе говоря, законная власть -- это та, которую весь народ, во всяком случае большинство, признает властью. Некоторые ав-торы (например, М.Дюверже) даже считают, что принуждение силой, физической, экономической или иной, нельзя называть властью. По их мнению, о власти можно говорить лишь в том случае, когда подчиняющийся верит в то, что, подчиняясь ве-лениям власти, он поступает нормально, справедливо и на закон-ных основаниях. Таким образом, власть предполагает не толь-ко физическое принуждение, но и веру в законность такого принуждения.

Система легитимизации власти прошла длительный и слож-ный путь формирования и эволюции. В течение всей истории человечества вплоть до Нового времени определяющую роль в этом отношении играли мифология и религия. Их роль и функции состояли в обосновании идеи божественного происхождения вла-сти вообще и власти того или иного князя, царя, императора, династии в частности. Нужно учесть, что в той или иной фор-ме эта «божественная идея» прошла через историю почти всех существующих на земле народов, способствуя их консолидации в самые трудные времена. Более того, многие идеи, ценности, установки, связанные с мифологией и религией, составляли са-му инфраструктуру общественного сознания различных сообществ людей, племен и народов. Мифы и религия, будучи частью ис-торической традиции того или иного народа, пронизывают его культурное наследие и не могут не отразиться на характере об-щественного сознания. Большинство мифов древних народов на-стойчиво подчеркивали божественный характер власти вер-ховных правителей. Считалось само собой разумеющимся фактом, что цари, фараоны, императоры, короли прошлого получали власть как бы прямо из рук богов или же сами объ-являли себя верховными божествами.

В большинстве мифов древних народов божества, от которых правители получают власть, являются, как правило, воплоще-ниями справедливости, правды и добродетели, например шумер-ский бог Шамаш, древнеегипетская богиня Маат. Божественный характер власти фараонов означал, что она соответствует естественному божественному порядку справедливости -- богине Ма-ат. Эти представления отражены почти во всех известных древ-них законах. Так, изображая предложенные им законы как результат воли богов, древневавилонский царь Хаммурапи (1790 г. до н.э.) подчеркивал: «По велению Шамаша, великого судии небес и земли, да сияет моя справедливость в стране, по сло-ву Мардука, моего владыки, да не найдут мои предначертания никого, кто бы отменил их». Согласно Ведам и Упанишадам, все варны должны следовать божественой дхамме -- закону, долгу, обычаю, правилу поведения.

В древнекитайском мифе о божественном происхождении власти вся власть сосредоточена в личности императора Подне-бесной, который является звеном, связывающим народ с Небом. Так, обосновывая божественную природу власти, Конфуций рас-сматривал ее в качестве незаменимого инструмента поддержания порядка в обществе и регулирования отношений между господ-ствующими и подвластными. В системе государственного устрой-ства Конфуция роль высшей направляющей силы отводилась Небу, определяющему, по его мнению, судьбу как самой Подне-бесной, так и всех ее жителей. Оно помогает людям овладеть эти-ческими нормами. Характерно, что прерогативы интерпретации воли Неба принадлежит исключительно цзюнь-цзы, т.е. тем, кто в совершенстве овладел принципами ли, или, иначе говоря, са-мим правителям и бюрократии. Поэтому неудивительно, что Не-бо изображается как страж основных догматов учения самого Кон-фуция, одно из центральных мест в котором занимает идея о цзюнь-цзы.

Согласно Священному Писанию, законы еврейского народа получены Моисеем прямо от Бога. Бог или боги передали власть людям, но в экстремальных случаях они действуют не-посредственно, например через откровения, разного рода чуде-са и т.д. Эта идея получила дополнительное подтверждение в кон-цепции естественного права, как она была сформулирована стоиками и христианскими мыслителями в конце античности. Как считали христианские теологи, мир -- это творение выс-ших сил, всевышнего и соответственно все его творения, в том числе и люди, связаны его волей, которая проявляется отчасти через откровение, как оно интерпретируется церковью, отчас-ти с помощью естественного разума. В соответствии с подобны-ми установками в средние века легитимность власти обосновывалась волей божественного провидения и выводимым из него естественным правом.

Показательно, что и в наши дни нередко формирование той или иной нации, ее вступление на общественно-историческую аре-ну обосновываются ссылками на некое божественное провидение. В поисках аргументов часто обращаются к Библии, особенно к тем ее местам, где говорится, что Бог не только правит миром, но и избирает из среды всех народов только один, наделяя его своей благодатью. Крайние формы этого мифа отводят другим на-родам и странам лишь роль фона, на котором разворачивается история того или иного богоизбранного народа. История предо-ставляет нам множество свидетельств того, что идея величия и бо-гоизбранности была присуща чуть ли не каждому великому на-роду, особенно в период его восхождения.

Тесно связанный с нравственными нормами обычай представ-ляет собой древнейшую форму хранения и трансляции социокультурного опыта от поколения к поколению и играет немаловаж-ную роль в жизнедеятельности людей. В отличие от предметной стороны социальной культуры -- орудий труда, продуктов ма-териального и духовного производства -- обычай представляет собой элемент деятельной ее стороны, которая включает обще-признанные нормы и правила общественно-политической жиз-ни, взаимоотношений между людьми, их поведения, легитимизировавшиеся силой привычки, традиции и общественного мнения.

Легитимность власти нередко достигалась -- и этот способ от-нюдь не стал достоянием истории -- путем ее персонификации. Здесь личность носителя власти в глазах подданных становит-ся воплощением власти и даже самой властью, человек отожде-ствляется с властью, он сам по себе как бы приобретает атрибу-ты власти. Этот феномен проявляется, в частности, в таком признаке, как приверженность харизматическому лидеру,-- признак, который Алмонд считал достоянием обществ, где гос-подствуют доиндустриальные и смешанные политико-культур-ные традиции. Речь идет о том, что то или иное лицо, облечен-ное властью или домогающееся ее, обосновывает свои притязания собственными достоинствами, такими как мужество, храбрость, героизм в бою, решительность в действиях, мудрость и знания при принятии тех или иных решений, какие-либо физические и духовные качества. Нередко именно личные качества давали возможность их носителям вознестись к вершинам власти и, бо-лее того, навсегда прописаться в качестве главных героев в ан-налах истории. Это первые племенные вожди, воины, «основа-тели» наций, городов-государств, империй, религий, «спасите-ли отечества», люди, подобные Цезарю, солдатские императоры в поздней Римской империи периода упадка. Наполеон и т.д.

Ярко выраженная персонализация политической жизни и го-сударственной власти характерна для России. Она способствует тому, что установки, симпатии и антипатии россиян ориентиро-ваны скорее на личности конкретных политиков, нежели на политико-идеологические программы. В этом контексте облик и судь-бы российской истории на различных ее этапах определяли Иван Грозный, Петр Первый, Екатерина II, В. Ленин, Б. Ельцин и другие личности. По сравнению с остальной Европой в России отделение власти над людьми и власти над вещами, государст-венной власти и собственности, государственной или политиче-ской сферы и экономической, социальной и иных сфер произо-шло значительно позже и в весьма несовершенной форме.

Не требуется особых усилий, чтобы продемонстрировать, что харизматичность в различных ее новых формах и модификаци-ях сохраняет актуальность и в современном мире. Более того, ха-ризматические лидеры и харизма как факторы, определяющие симпатии и/или антипатии избирателей и соответственно их выбор, стали важнейшими элементами политической культуры всех типов в эпоху информационной революции и электронных средств массовой информации. Что касается тоталитарного типа политической культуры, то харизма в крайних формах покло-нения вождю -- фюреру также является его неотъемлемой со-ставной частью. По-видимому, во многом феноменом персонифи-кации и харизматизации носителей власти объясняется широко наблюдающийся на всем постсоветском пространстве факт мас-совой поддержки избирателями бывших первых секретарей ре-спублик и областей, т.е. тех, кто являлся носителями власти, уже потерявшей свою легитимность. Получается в некотором роде па-радоксальная ситуация, когда нелегитимная власть сохраняет ле-гитимность, плавно перетекая в новые структуры, при этом про-сто переименовываясь или облекаясь в новые формулы, лозунги, программные документы.

Чтобы доказать законность своей власти или подчинить лю-дей своей воле, государи во все времена использовали самые ухи-щренные средства. Среди них центральное место занимал запрет на информацию, которая каким-то образом способна подорвать господствующую форму правления. Именно этой цели с самого начала служила цензура, призванная скрыть от широкой обще-ственности неугодные правящему режиму факты и сведения, за-крыть ей доступ к так называемым подрывным идеям и концеп-циям. Этим объясняется то, что одни государи, как отмечал известный деятель Великой французской буржуазной революции конца XVIII в. Ж.П. Марат, «изгоняют из своих государств ли-тературу, другие запрещают своим, подданным, путешествия, третьи не дозволяют народу размышлять, постоянно развле-кая его посредством парадов, зрелищ, празднеств или же пере-давая его азарту игр... Если же добродетель недовольных не под-дается подкупу, государи выдвигают против них наемные перья подлых писак, всегда готовых оправдывать угнетение, кле-ветать на друзей отечества, чернить со всем присущим им ис-кусством защитников свободы, которых они объявляют нару-шителями общественного покоя».

Верность этого суждения доказывается множеством приме-ров из истории человечества от античности до наших дней. Це-лый ряд подобного рода примеров приводились в гл. 1. Самые, казалось бы, светлые головы античности в лице Гераклита, Пла-тона и других призывали запретить, например, Гомера, Гесиода. Как известно, пресловутая практика «изгнания философов» широко применялась в самых что ни на есть демократических Афинах. Именно там институт остракизма стал одним из важ-нейших средств защиты спокойствия и целомудрия рядовых граждан. Для достижения данной цели не брезговали и цикутой, как это было с Сократом.

Особенно широкие масштабы цензура во всех ее формах и проявлениях приняла с институционализацией христианства в качестве государственной религии Римской империи. Рассма-тривая величайших мыслителей древности как исчадия ада и на этой основе санкционировав уничтожение большинства их тво-рений, отцы церкви и христианские мыслители, по сути дела, способствовали фактическому обрыву античной традиции и пре-данию забвению на многие века духовного наследия античного мира. После принятия императором Константином христианст-ва оно стало государственной религией Римской империи и при-ступило к утверждению своего верховенства в вопросах как ве-ры, так и государственного правления, используя для этого все возможные и невозможные средства -- от составления списков запрещенных книг до костров инквизиции.

Харктерно, что в тех случаях, когда не хватает аргументов для обоснования законности режима или формы правления, как правило, прибегают к разного рода лжи и фальсификациям. Так, признавая за государством право внедрять мифы, способст-вующие сплочению общества, Платон опрадывал обман и ложь, если они служат интересам государства. Однако, говорил он, ложь может быть исключительным правом правительства: должна быть «одна царская ложь». В средние века Игнаций Лойола в «Ду-ховных упражнениях» совершенно серьезно рассуждал: «Дабы избежать заблуждения, мы должны быть всегда готовы счесть черным то, что нам видится белым, если это предписывает-ся духовными властями». То, что эти доводы отнюдь не явля-лись просто упражнениями в словесной казуистике, свидетельствует множество примеров из жизни многих стран и народов.

Классическим примером такой лжи, построенной на фальси-фикации, являлся так называемый «Константинов дар», грамо-та, составленная в папской канцелярии примерно в середине VIII в., с помощью которой римские папы в течение многих столетий обос-новывали свои притязания на светскую власть а Западной Ев-ропе. В ней, в частности, утверждалось, что еще император Константин, принявший христианство и сделавший его государ-ственной религией Римской империи в IV в., передал собствен-норучно папе Сильвестру I верховную власть над западной час-тью империи, в том числе над Италией. Подложность грамоты удалось доказать только Лоренцо Валле в XV в.

При всем том государство, как и любой другой общественный институт, считается легитимным, если оно служит благу всей со-вокупности его граждан. Главное требование, предъявляемое к властителям,-- это гарантия справедливости правления. Прин-цип справедливости служит оправданию власти независимо от того, как трактуется само это понятие. Здесь как нельзя лучше подходит максима: «salus populi suprema lex», т.е. благо наро-да -- высший закон. Однако остается нерешенным вопрос о том, что есть благо, интерес, воля народа. Именно по критерию спра-ведливости и несправедливости и соответственно легитимности и нелегитимности проводилось разграничение между различ-ными формами правления.

Так, добродетель, составной частью которой считалась спра-ведливость, -- ключевая категория античной философии. Под ней подразумевалось прежде всего качество, дающее человеку право управлять другими людьми. Поэтому философ, интересующийся проблемами политического правления, ставил прежде всего кар-динальный вопрос: «Что есть добродетель?» По этому критерию в соответствии с традицией, заложенной Платоном, Аристотель, например, различал формы правления, в которых правители уп-равляют «в общих интересах», т.е. для достижения «хорошей жиз-ни» не просто лично для себя, а для всех членов государства, от форм правления, в которых правители преследуют скорее собственный корыстный интерес, нежели общий интерес. Правильными Ари-стотель считал те формы, которые независимо от числа властву-ющих управляются, «руководствуясь общественной пользой», а те, которые имеют в виду собственную выгоду, «только благо правящих -- все ошибочны, и представляют собой отклонения от правильных: они основаны на началах господства, а государ-ство есть общение свободных людей». К первым он относил мо-нархию, аристократию и политию, а ко вторым -- тиранию, олигархию и демократию, выражающие соответственно выгоду од-ного, немногих и многих неимущих.

Намного более сложную систему легитимизации мы имеем в современном мире. Она сложилась в процессе возникновения и институционализации современного светского национального государства со всеми его атрибутами и сущностными хараткристиками, такими как сувененитет, конституционализм, парла-ментаризм, правовое начало, разделение властей и др.

Большой интерес с данной точки зрения представляют типы легитимизации, предложенные М. Вебером. Вебер полагал, что правители могут претендовать на легитимность своего правления, а управляемые принять его законность на следующих трех ос-нованиях. Первое -- это «авторитет вечно вчерашнего», нравов, «традиционное» господство в том виде, «как его осуществляли патриарх или патримониальный князь старого типа». Здесь ле-гитимность основывается на общепринятом убеждении в святости традиций и необходимости подчинения правителям, осуществ-ляющим власть согласно традициям. Вебер рассматривал это как самый универсальный и самый примитивный вариант власти. Од-нако и современные системы в значительной мере черпают свою легитимность из своих традиций. Так, многие аспекты полити-ческой системы Великобритании, например монархия, принима-ются ее гражданами в силу их традиционности.

Второе -- исключительные личные качества правителей, на-пример героизм, принципиальность, смелость, решительность и т.д., объединяемых понятием харизмы.

Третье -- «господство "легальности", в силу веры в обязатель-ность легального установления (Satzung) и деловой компетент-ности, обоснованной рационально созданными правилами, т.е. ори-ентации на подчинение при выполнении установленных правил». Здесь законность власти определяется по признакам ее соответ-ствия принципам рациональной организации, эффективности и права. То, что делается на законных основаниях, рассматри-вается как легитимное. Отсюда Вебер выводил следующие типы власти: традиционную, харизматическую и правовую.

В современных системах легитимизации в той или иной ме-ре сохраняют актуальность и значимость все названные Вебером типы. Например, одной из опор, на которых держится англий-ская государственно-политическая система, являются тради-ционные институты монархии и палаты лордов. Еще большее значение для ее сохранения, жизнеспособности и эффективно-го функционирования имеют принципы рациональной органи-зации, среди которых центральное место занимают принципы правления права и закона, конституционализма и парламента-ризма и др. В определенных условиях, хотя и косвенно, в об-щественном мнении прочность прерогатив того или иного пра-вительства в значительной степени может быть усилена харизмой его руководителя или тех или иных его членов (наглядный пример этого -- М.Тэтчер).

Разумеется, помимо названных в зависимости от нацио-нально-исторических, политико-культурных и иных факторов могут быть использованы также иные средства, доводы и аргу-менты. Например, при легитимизации либеральной демократии с этой целью привлекаются все ее важнейшие атрибуты, служа-щие показателями ее народности и справедливости: принципы представительства, выборности, плюрализма и др.

Суверенитет

В большинстве современных подходов к легитимности цен-тральное место занимает идея суверенитета. Иначе и быть не мо-жет, поскольку она затрагивает такие ключевые вопросы, как ис-точник и природа верховной власти. Трудно установить источник суверенитета государства. Но тем не менее это реальный фено-мен. Проблема суверенитета затрагивает не только иерархию вла-стных структур в рамках государства, но и место самого государства в ряду человеческих сообществ, союзов, коллективов. Ког-да говорят о суверенитете государства, то подразумевается, что' все другие коллективы -- общины, семьи, ассоциации, провин-ции, товарищества занимают подчиненное в отношении к нему положение.

Теория национального или государственного суверенитета формировалась вместе с идеей национального государства. Еще Ж. Боден совершенно справедливо подчеркивал, что государст-во без суверенитета немыслимо. И действительно, суверенитет со-ставляет одну из основополагающих сущностных характеристик государства, тем более современного национального государства. Значимость и универсальность суверенитета состоит в том, что государству всецело и исключительно принадлежит верховная власть над всеми другими конкретными формами и проявлениями вла-сти на всей территории, на которую распространяется юрис-дикция данного государства. Суверенная власть не зависит от ка-кой-либо иной власти, наоборот, все остальные власти зависят от нее, берут свою легитимность от нее. Государство может быть только суверенным. Суверенитет -- основополагающий критерий государства. Если нет суверенитета, то нет и государства. Суве-ренитет определяет само бытие государства. Он призван обеспе-чить унификацию, единение, самоопределение и функциониро-вание властной системы и служит критерием различения государства от догосударственного состояния.

Немаловажный интерес представляет вопрос об источниках суверенитета. Само собой разумеется, что при господстве идей божественного происхождения власти источником верховной вла-сти в государстве считалась божественная воля. Как отмечалось ранее, постепенно сформировалась теория договорного проис-хождения государства и, соответственно, власти. К ним восхо-дят теории народного суверенитета, согласно которым власть коренится в воле народа. Обращает на себя внимание тот факт, что уже со времен античности все настойчивее пробивала себе дорогу мысль о том, что власть или государство должны слу-жить народу, а не наоборот. Так, еще Аристотель говорил, что семья как общественная структурная единица первична по от-ношению к государству. Не семья и другие простейшие чело-веческие реальности должны приспосабливаться к государству, а, наоборот, государство должно приспосабливаться к ним. Эта мысль получила дальнейшее развитие на рубеже средних веков и Нового времени. В 1574 г., т.е. через два года после Варфоломеевской ночи (24 августа 1572 г.), когда были уничтожены тысячи гугенотов, Т.Беза опубликовал анонимно свою работу «О правах властителей по отношению к своим подданным», в ко-торой, по сути дела, было сформулировано положение, ставшее одним из основоположений теории общественного договора. В начале работы Беза поставил вопрос: «Следует ли подчинять-ся властителям так же безоговорочно, как воле Божьей?» От-вечая на этот вопрос отрицательно, Беза обосновывал мысль о том, что, если короли нарушают божественные заповеди и бывают несправедливы, то народ вправе не подчиняться им. «Не наро-ды существуют для правителей,-- писал Беза,-- а правите-ли для народов, так же как пастух нужен для стада, а не ста-до для пастуха».

Эта постановка вопроса получила дальнейшее развитие в Но-вое время. Считая, что верховная власть -- не продукт естест-венного права, а некий исторический факт, Г. Гроций, например, утверждал, что она представляет собой результат добровольно-го договора, заключенного людьми «ради права и общей поль-зы». Само учение о народном суверенитете предполагает, что по-скольку всякая власть исходит от народа, то за ней нельзя признать большей божественности, чем за самим народом, пред-ставителем которого эта власть является. Этот тезис стал азбуч-ной истиной почти всех современных либерально-демократиче-ских теорий политики и политических систем.

Суверенитет означает, что юрисдикция государства распро-страняется на всю его территорию и на всех людей, проживаю-щих на этой территории. В силу суверенитета государство обла-дает правом устанавливать связи с другими государствами, защищать и реализовать свои интересы. Таким образом, суверен-ное государство представляет собой территориальное образова-ние, которое контролирует население, а также организации и группы, ассоциируемые с данной территорией. Государствен-ный суверенитет включает такие основополагающие принци-пы, как единство и неделимость территории, неприкосновенность территориальных границ и невмешательство во внутренние де-ла. Если какое бы то ни было иностранное государство или внешняя сила безнаказанно нарушает границы данного государ-ства или заставляет его руководителей принять то или иное ре-шение, не отвечающее национальным интересам его народа, то можно говорить о нарушении его суверенитета. А это явный признак слабости данного государства и его неспособности обеспечить собственный суверенитет и национально-государственные интересы.

Различается суверенитет внутренний и внешний. Внутрен-ний суверенитет -- это право и полномочия повелевать всеми людьми, обитающими на национальной территории, как граж-данами данного государства, так и не гражданами. Внешний су-веренитет призван обеспечить территориальную целостность и невмешательство во внутренние дела страны со стороны внеш-них сил.

Национальное государство

Как уже отмечалось, идея суверенитета неразрывно связана с национальным государством. В средние века и большую часть Нового времени власть политического центра не в одинаковой сте-пени покрывала все население и все находящиеся в его подчи-нении территории. То, что внешне казалось единым политико-государственным образованием или пространством, на самом деле представляло собой конгломераты множества сатрапий, провинций, княжеств, владений и др. Чем дальше они отдаля-лись от центра, тем слабее оказывалась хватка центра. Так что зачастую на периферии государства обширные территории в по-литическом отношении пользовались значительной долей само-стоятельности. В данном смысле правы те авторы, которые счи-тают, что в период до утверждения национальных государств государства и империи имели владения, но не четко очерченные.

Период феодализма примерно с VIII по XV в. характеризо-вался системой взаимно пересекающихся связей и обязанностей, в которой весь средневековый мир был фрагментирован на мно-жество мелких, автономных по отношению друг к другу частей. Так, на Апеннинском полуострове на большую часть террито-рии одновременно претендовали римский папа, император Свя-щенной Римской империи и император Византии. Причем на эти же территории претендовали также местные правители и полу-автономные города. Политическая карта Европы с тех пор мно-жество раз перекраивалась. На территории одной только Герма-нии до ее объединения в последней трети XIX в. существовало около трехсот самостоятельных политических образований. По данным же исследователей в 1500 г. в Европе существова-ло примерно 500 более или менее самостоятельных политичес-ких образований, которые нередко имели весьма неопределен-ные границы.

Сложная сеть королевств, княжеств, герцогств и других центров власти еще больше осложнялась возникновением новых альтернативных центров власти в городах. Города и городские федерации, будучи зависимы от торговли и ремесла, а также на-копления капитала, создавали различные социальные и полити-ческие структуры и пользовались независимыми системами правления, гарантированными специальными хартиями. Вслед за Венецией и Флоренцией в Европе возникли сотни городских центров. Но нигде одни они не определяли характер политиче-ского правления или политической идентичности.

В результате ни одного правителя или ни одно государство нельзя было считать суверенным в смысле обладания верховной властью над данной территорией и конкретным населением. Су-ществовали государственные образования, которые не полно-стью контролировали свои территории в том смысле, что не об-ладали монополией на законное насилие на подведомственной ему территории. Например, феодальные государства сквозь пальцы смотрели на вооруженные стычки и конфликты между своими вассалами, но при условии, что последние не забывали о своих обязанностях перед верховным сюзереном.

В течение Нового времени политическая карта Европы ра-дикально перекроилась. И действительно, национальное госу-дарство в строгом смысле слова лишь около 200 лет выполня-ет роль главного субъекта власти и регулятора общественных и политических отношений, в том числе и международных от-ношений. Германия и Италия, какими мы их знаем в современ-ном виде, вышли на общественно-политическую авансцену лишь в второй половине XIX в. Начало коренной перестройке меж-дународно-политической системы в данном направлении в Ев-ропе было положено Реформацией и восхождением националь-ных государств.

Централизованное национальное государство руководствует-ся скорее национальными или общегосударственными, нежели династическими интересами того или иного правящего дома. По ме-ре формирования крупных национальных государств и поглоще-ния ими множества мелких политических образований и четкой фиксации государственных границ политическая карта Европы приобретала совершенно иной вид. Так, к 1900 г. число государств сократилось примерно до 25.

Процесс формирования национальных государств сопровож-дался формированием соответствующей международно-полити-ческой системы. Условием притязаний каждого государства на верховную власть на своей территории является признание и за другими государствами равных прав на ведение дел по своему ус-мотрению в пределах своих границ. В результате формирование современных национальных государств стало частью процесса вза-имного признания права юрисдикции в пределах соответствую-щих территорий, тем самым каждое государство обязывалось не вмешиваться в юрисдикцию другого государства.

Очевидно, что характер и форма современных государств определились на пересечении национальной и международной сфер. Именно на этом пересечении действовали те факторы, которые определили размеры государства, его внешнюю конфигурацию, организационные структуры, этнический состав, материальную инфраструктуру и т.д. Центральное значение с данной точки зре-ния имела способность государств обеспечивать и увеличивать свою мощь и в силу этого контролировать положение дел внутри страны и отношения с внешним миром. Иными словами, речь шла о способности государств организовывать средства принуждения в лице армии, военно-морских сил и других атрибутов военной мощи и использовать их в случае необходимости. Некоторые ав-торы даже утверждают, что функции государства «носят преиму-щественно военный и преимущественно геополитический, не-жели экономический и внутриполитический характер».

При этом каждое государство на практике проводило поли-тику, направленную на защиту национальных интересов. Лучше всего это проявлялось в лихорадочном захвате ведущими евро-пейскими державами в XIX в. колоний. Земля, море и постепен-но воздушное пространство стали рассматриваться в качестве ре-сурсов, подпадающих под законный суверенитет того или иного государства на том единственном основании, что именно оно пер-вым захватило определенную территорию и осуществляет над ней контроль. Захват и раздел ресурсов и территорий удавался тем державам, которые располагали соответствующими вооруженны-ми силами, поскольку большей частью это было результатом си-ловой политики.

Иначе говоря, постепенно утвердился принцип суверенного равенства всех входящих в международное сообщество госу-дарств как друг перед другом, так и перед самим международ-ным сообществом. Согласно этому принципу, мировое сообщест-во состоит из суверенных государств, каждое из которых само-стоятельно определяет свою собственную форму правления, ча-сто силой оружия или с помощью угрозы применения силы, и не признает над собой какой-либо иной верховной власти. Всякие пограничные или иные инциденты, возникающие между двумя соседними государствами, являются делом самих этих госу-дарств, которые способны решать их без вмешательства треть-их стран, конечно, кроме тех случаев, когда сами заинтересован-ные стороны не попросят об этом. В качестве высшей ценности рассматривалась максимально возможная свобода каждого отдель-но взятого государства в плане реализации своих национальных интересов. Здесь над государствами нет какой-либо иной суве-ренной власти, способной на законных основаниях навязать им свою волю. Именно государству принадлежит определяющая роль в реализации национального интереса на международной арене. Причем каждое государство ставит свой национальный ин-терес выше интересов всех других государств.

Международно-политические системы, как и экономические рынки, по своему происхождению носят индивидуалистический, спонтанный, непреднамеренный характер. Поэтому вполне ес-тественно, что эту систему в литературе часто называют анар-хической. Считается, что в рамках этой системы в отношени-ях между государствами естественное состояние -- это состояние войны или состояние, при котором господствует гоббсовский закон «войны всех против всех». Такой подход объ-ясняется тем, что среди государств, как и среди людей, анар-хия или отсутствие правительства ассоциируется с возможно-стью применения несанкционированного насилия. Это заставляет все государства при отсутствии какого-либо вер-ховного надгосударственного арбитра проводить силовую поли-тику для защиты своих жизненных интересов. Более того, важнейшим, не всегда последним аргументом при решении спорных проблем между государствами выступала сила. При та-ком положении взаимное сдерживание государствами друг дру-га служит своего рода «ограничивающим фактором» по отноше-нию к действиям тех государств, которые стремятся проводить политику, игнорирующую национальные интересы других су-веренных государств.

Стержневым элементом международного права является принцип суверенного равенства. В этом плане суверенитет пред-ставляет собой международную юридически-правовую концепцию, используемую для определения главного субъекта верховной власти в международной системе. Такой верховной властью или суверенитетом обладает только государство, оно является един-ственным или главным носителем прав и обязанностей в систе-ме международного права, единственным законным агентом применения легитимного насилия. Только государства имеют пра-во формулировать и реализовывать международную политику. Все другие организации, группы или отдельно взятые лица та-ким правом не обладают.

Концепция суверенного равенства всех государств, независи-мо от их размеров, веса и влияния, была официально выдвинута на Второй Гаагской мирной конференции в 1907 г. Окончатель-но она получила санкцию международного права в Преамбуле Хар-тии Объединенных Наций, где зафиксировано положение о «рав-ных правах... наций, крупных и малых» и в статье 2, в которой утверждается суверенное равенство всех членов Объединенных На-ций. Это положение получило отражение и в порядке голосования в Генеральной Ассамблее ООН -- голоса какой-либо малюсенькой страны Карибского бассейна и США имеют равный вес.

Данная концепция касается вопросов обеспечения безопасно-сти и целостности государства перед лицом всех форм внешних угроз. Этот принцип предполагает другой, не менее важный принцип невмешательства одного государства, каким бы могу-щественным оно ни было, во внутренние дела другого государ-ства. И это независимо от форм правления, их внутренней по-литики и др. Иначе говоря, речь идет о взаимных обязательствах государств друг перед другом. Г.Моргентау выделил следующие три принципа, определяющие эти обязательства: независимость, равенство и единогласие. Независимость означает, что каждое государство вправе разрабатывать и осуществлять свою внешнюю и внутреннюю политику самостоятельно, не испрашивая на то разрешения у какой бы то ни было посторонней силы. Равенст-во предусматривает, что все государства в соответствии с норма-ми международного права и международных традиций равны меж-ду собой. Ни одно государство, независимо от его мощи, веса и влияния не может претендовать на свое превосходство над дру-гими государствами, какими бы малыми они не были. Единогла-сие означает, что любое государство связано международными нор-мами и правилами игры лишь в том случае, если оно изъявила свое согласие с этими нормами и правилами. От каждого госу-дарства ожидают их соблюдения.

Таким образом, международное право предусматривает коор-динацию поведения государств, а не подчинение воли одних го-сударств воле других государств. Поэтому очевидно, что сувере-нитет государства отнюдь не означает, что оно вправе и способно делать все, что хочет, и может действовать изолированно от других членов мирового сообщества. Суверенитет и взаимозави-симость государств друг от друга отнюдь не являются противо-речивыми категориями. Суверенитет государства в рассматрива-емом плане означает лишь то, что оно само для себя решает, как справиться с своими внутренними и внешними проблемами, включая и проблемы поиска союзников и помощи извне, тем са-мым ограничивая собственную свободу. «Независимость -- это не что иное, как умение распорядиться своей зависимостью»,-- справедливо подчеркивал такой решительный сторонник неза-висимости и величия Франции, как Ш. де Голль.

Абстрактность и анонимность власти и государства

Государство -- такое образование, в котором в различных со-четаниях представлены и теснейшим образом сплетены этнонациональные, социокультурные, имущественные и гражданские интересы людей. Для его самоорганизации ключевое значение име-ет основополагающая цель, ради реализации которой различные компоненты пришли к согласию. Как правило, содержанием та-кой цели считается прежде всего осуществление общей воли, обес-печение всеобщего блага или интереса. Но сами эти последние также нуждаются в объяснении, поскольку, как и государство, они не имеют сколько-нибудь реальной формы существования, которую можно было бы ощутить или проверить с помощью ор-ганов чувств, представить в какой-либо материальной форме.

Если мы говорим, что государство действует, то допускаем, что оно обладает некой общей волей, в соответствии с которой оно дей-ствует. Но что такое воля и где, в каком конкретно органе, ин-ституте, феномене она сосредоточена? Скажем, в монархической Франции или самодержавной России можно было говорить о во-ле Франции или России, которая персонифицировалась в лично-сти соответственно французского короля или русского царя. Оче-видно, что весьма трудно, если не невозможно, во-первых очертить конкретные контуры этой воли, во-вторых, определить, каким имен-но образом она выражается в личности конкретного короля и царя. Мало что можно сказать и о воле какого-либо народа или на-ции, поскольку это также абстрактное понятие.

При всем том речь, разумеется, идет об общей воле всей со-вокупности граждан государств и об их общем интересе. Кто же эти граждане государства? Попытаемся ответить на этот вопрос. Формирование нации предполагает подчинение родовых, племен-ных, архаических, патриархальных и других начал неким уни-версальным, космополитическим началам, разумеется в преде-лах определенной территории. Здесь фактически во всех случаях имеет место длительный исторический процесс сведения к еди-ному знаменателю множества исходных элементов, являвших-ся достоянием отдельных родоплеменных, этнических и иных об-разований, и конструирования на их основе некоторой общей для всей нации социокультурной инфраструктуры. На различных эта-пах исторического процесса в орбиту этого процесса попадал все более широкий круг родоплеменных групп, этносов, народов.

В государственных образованиях, созданных на родоплеменной или этнокультурной основе, отношения между людьми ре-гулируются с помощью обычаев и традиций, в национальном же государстве -- с помощью государственно-правовых норм и за-конов. Государство в современном смысле этого слова возникло, по-видимому, только тогда, когда родоплеменной принцип, прин-цип кровно-родственных отношений организации жизнеустрой-ства людей и их разграничения дополнился территориальным прин-ципом. По сути дела, государство в современном мире немыслимо без четкого разграничения территории, которую оно занимает, и территорий других государств. Можно привести множество слу-чаев, когда принадлежность к нации не совпадает с этнической и антропологической принадлежностью. Можно сказать, что на-ция предполагает не только и не столько антропологическое и этническое происхождение индивида, сколько его социокультурную, историко-культурную и государственную принадлежность. Национальное государство пришло на смену сословному, партикуляристскому и административному. Во многих аспектах про-цессы формирования гражданского общества и национального го-сударства, во всяком случае на Западе, совпадали, взаимно стимулировали друг друга.

В обоих случаях имел место процесс универсализации и космополитизации. В случае с гражданским обществом это был про-цесс ликвидации сословных или иных привилегий и утвержде-ние гражданского статуса всех членов общества, равных перед законами государства. Государство, в свою очередь, измеряет по-ведение всех своих граждан общей меркой, независимо от их со-циальной, религиозной, профессиональной или иной принад-лежности. Государство способствует национальному сплочению и институционализации нации, хотя государство не заменяет и не упраздняет ее. Но прав Л.А.Тихомиров, который писал: «нация есть основа, при слабости которой слабо и государство; госу-дарство, ослабляющее нацию,-- тем самым доказывает свою не-состоятельность». Однако нельзя не учитывать и то, что наци-онализм (особенно этнонациональное начало) в политике может быть фактором как национального и политического освобожде-ния, так и централизации государства, сопряженной с усилени-ем репрессивного аппарата.

В рассматриваемом плане важный принцип государства -- уни-версализм, или всеобщность. Его в формальном смысле не ин-тересуют специфически национальные стереотипы поведения, куль-турное своеобразие поведения тех или иных этнических, религиозных или иных групп. Они интересуют его лишь в тех случаях, когда наносят ущерб интересам и правам отдельного граж-данина, независимо от его социальной, национальной, религи-озной принадлежности. Можно сказать, что государство имеет дело не с конкретным Ивановым, Сидоровым, Карапетяном, Мухаметшиным, Магомедовым и т.д., как представителями кон-кретных народов или конфессий, а с абстрактным гражданином, оно озабочено обеспечением условий реализации его интересов, прав и свобод.

Как не без оснований отмечал Э. Дюркгейм, назначение го-сударства состоит в том, чтобы, с одной стороны, направлять «не-разумную мысль» толпы с помощью «более продуманной мыс-ли», а с другой стороны, освободить индивида, возвратить личности тот «простор», который отняли у нее «местные груп-пы, обладающие властью, и церковь». Государство владеет на-иболее совершенной внутренней организацией и в силу этого спо-собно добиваться эффективного подчинения делу реализации своих целей всех подданных или граждан. Государства представ-ляют собой конкретные политические образования в отличие от цивилизации, мирового сообщества, международно-политической системы, которые не имеют собственных границ, пределов юри-сдикции, официальных институтов и руководителей, полномоч-ных принимать решения и реализовать их, не может контроли-ровать ресурсы и т.д. Всеми этими атрибутами располагает национальное государство, которое обладает узаконенными пол-номочиями и средствами мобилизовывать своих граждан, соби-рать с них налоги, наказывать врагов и награждать друзей, объявлять и вести войны и многое, многое другое, что не под си-лу, во всяком случае в обозримой перспективе, цивилизации или тому или иному культурному кругу.

Государство призвано обеспечить предсказуемость поведе-ния как людей, так и общественных и политических институ-тов, освободить население от страха за свою жизнь, создать бла-гоприятные условия для его безопасности и взаимодействия как граждан единого государства. Государственная власть носит институпионализированный характер и отделена от личности то-го или иного конкретного руководителя, главы государства или правительства, от самого правительства, находящегося в данный конкретный период у власти. Эти последние в глазах управля-емых предстают как простые агенты государства. С данной точ-ки зрения основополагающими сущностными характеристиками современного государства являются его абстрактность, безлич-ность и анонимность. В истории человечества государство в боль-шинстве случав носило персонифицированный характер, т.е. отождествлялось с личностью определенного правителя или ди-настией, которой принадлежала власть в данном государстве. В древ-нем Вавилоне, это, например, государство Саргонидов, в Персии -- империи Ахеменидов и Сасанидов, в средневековой Европе -- ко-ролевства Каролингов и Меровингов. Нередко империи или цар-ства, созданные той или иной выдающейся личностью, прекра-щали свое существовние со смертью своего основателя. Такую участь постигли, например, империи Александра Македонского и На-полеона Бонапарта.

Это положение радикально изменилось с появлением наци-онального правового государства, которое постепенно оттеснило административное государство. В нем абстрактность и безличность достигли совершенной формы и проявляются, в частности, в су-веренитете, правовом характере и монополии на законное наси-лие, которые предполагают единый, обязательный для всех пра-вовой порядок, уничтожение неравенства и разнообразия прав, которые зависели бы от социального, наследственного или ино-го статуса конкретного члена общества. Утверждаются равносущ-ность всех граждан и принцип равного обеспечения их прав.

В современном национальном государстве само государство и государственный аппарат как бы отделены от работающих в них чиновников и служащих, правительство как таковое от его членов в том смысле, что государство и правительство, государ-ственный аппарат не являются собственностью тех, кто обеспе-чивает их функционирование. Политики, чиновники должност-ные лица государства являются наемными работниками, нанятыми этим последним для выполнения определенных ролей и функций. Их мировоззренческие и иные позиции должны быть отодвинуты на второй план, приоритет отдается критери-ям профессионализма. Религия и идеология, которые, при всех их различиях эпистемологического, сущностного и концептуаль-ного характера, в методологическом плане представляют собой однопорядковые явления, отделены от государства. Парламент-ская демократия с ее этнокультурным, социальным, социокультурным и иными формами плюрализма не приемлет ни государ-ственной религии, ни государственной идеологии. Признав плюрализм интересов и партий, религиозных, этнокультурных, социально-экономических и иных различий, нельзя не признать плюрализм идеологий или идеологических течений в каждой от-дельной стране, позиции которых по ряду важнейших вопросов совпадают, особенно что касается системообразующих аспектов. Такое положение и создает основу «единства во многообразии», консенсуса по основополагающим вопросам государственно-по-литического устройства.

Формирование и утверждение принципов абстрактности и без-личности государства можно продемонстрировать на примере бю-рократии. Государство представляет собой комплекс институтов, учреждений и органов, каждый из которых выполняет свои специфические функции законодательного, исполнительного и судебного характера. Речь идет прежде всего о парламенте (в де-мократических государствах), правительстве, правоохранитель-ных органах. В плане ведения повседневных дел в государстве ключевая роль принадлежит правительству. Важнейшая функ-ция правительства -- управление государственным аппаратом, посредством которого осуществляются властные функции. Адми-нистративный аппарат составляет как бы становой хребет совре-менного государства, органически скрепляющий в единое целое различные его институты по горизонтам и вертикали. Государ-ственно-административный аппарат играет главную роль в реа-лизации государственного регулирования и управления экономи-ческими и социальными процессами. В настоящее время во всех индустриально развитых странах государственный аппарат во главе с правительством представляет собой мощную разветвлен-ную систему разнообразных органов, министерств и ведомств, служб управления государственными предприятиями, разного рода си-стем специализированных комитетов и комиссий.

Огромная административная организация, созданная для ре-шения сложных проблем современной жизни, постепенно заво-евывая определенную автономию от законодательной и судебной ветвей, нередко оказывается в состоянии самостоятельно форму-лировать и практически осуществлять политический курс в тех или иных сферах жизни. Хотя юридически правительство счи-тается высшим органом управления, одновременно оно приобре-ло статус и функции волеформирующего политического инсти-тута. В соответствии с ныне действующими во многих странах конституционными нормами правительство имеет широкие пол-номочия для вынесения важнейших политических решений, связывающих и законодателя. У него появился ряд новых функ-ций, относящихся к так называемому политическому планиро-ванию, оно вторгается в сферу законодательства, разрабатывая и формулируя многие законопроекты, которые затем проходят через парламент.

Более того, развитие событий в этой области привело к тому, что возникло совершенно новое образование анонимной власти -- современное бюрократическое государство. Его монополия на сред-ства насилия расширяется с помощью системы сбора налогов, ре-ализации внешней политики, осуществления принятых законов и т.д. При всех негативных коннотациях, ассоциируемых с бю-рократией, она превратилась в неотъемлемый элемент современ-ных организаций, а также всех политических систем. М.Вебер рассматривал бюрократию как систему административного уп-равления, характеризующуюся следующими признаками: ие-рархия соподчиненности и ответственности; безличность, т.е. вы-полнение функций в соответствии с четко фиксированными правилами; постоянство, в соответствии с которым работа выпол-няется в течение полного рабочего дня на основе и при гарантии доминантного места и продвижения по службе; профессионализм. Конечно, не все могут согласиться с такой оценкой, но эти и по-добные им признаки отражают сущность бюрократии.

Восхождение и институционализация бюрократии были пред-определены самими закономерностями становления современного государства. Более того, образование и утверждение современно-го государства на Западе М.Вебер связывал с формированием бю-рократического аппарата. Зависимость государства от бюрокра-тии увеличивается по мере его разрастания. Государство, бюро-кратия и капитализм развивались в тесной зависимости друг от друга. Именно с помощью бюрократического аппарата, как счи-тал Вебер, были преодолены негативные последствия сословно-го порядка и передачи феодальной власти по наследству.

Один из атрибутов бюрократического аппарата -- класс чи-новников, оплачиваемый из государственной казны. Содержание огромной армии таких чиновников, идентифицируемых со сво-ими функциями (что снимает вопрос об их социальном происхож-дении), возможно только в условиях современной «денежной» эко-номики. Разумеется, любое государство или государственное образование, заслуживающее это название, немыслимо без кате-гории служащих и чиновников, обеспечивающих его повсед-невное функционирование. Эта категория играла немаловаж-ную роль в Древнем Египте, империи Ахеменидов, Римской империи. Апогеем, своего рода гимном бюрократии стала система обоснования государства и государственной власти, разработан-ная Конфуцием. Ему принадлежит образ «благородного санов-ника» -- цзюн-цзы, с помощью которого он поднял вес и значение бюрократии в системе управления и в обществе на беспрецедент-ную высоту. Бюрократии предписывались весьма широкие и важ-ные функции по соблюдению ритуала, правил (ли), рассматри-ваемых в качестве основы основ законности и жизнеспособности государства, а также по их реализации. Однако в древнем Ки-тае, равно как и в других государствах древности, не было го-сударственной администрации в собственном смысле слова, по-скольку там чиновники получали вознаграждение натурой и почти полностью зависели от местных источников материаль-ных богатств.

Иное дело современный аппарат государственно-администра-тивного управления, который невозможно представить без чет-ких рационально разработанных формальных норм и правил, без строгой профессионализации политики, что тесно ассоции-руется с бюрократией. Его особенность состоит в том, что он но-сит постоянный характер. В отличие от высших органов государ-ственной власти, которые находятся в прямой зависимости от результатов избирательной борьбы и расстановки сил в парламен-те, государственный аппарат не зависит от этих колебаний и пе-рестановок на вершине государственной машины. Будучи инст-рументом осуществления непосредственных властных функций, армия чиновников и служащих государственного аппарата про-должает делать свое дело независимо от правительственных кризисов, роспуска парламента или досрочных выборов. В отли-чие от глав правительств, министров и администраторов высше-го звена, которые, как правило, приходят и уходят, основная мас-са чиновничества представляет собой стабильный контингент лиц, составляющих костяк системы государственного администра-тивного управления. Поэтому неудивительно, что чиновничест-во стало могучей и влиятельной силой, подчас независимой от подлежащих периодической смене правительства и выборных ор-ганов власти.

Чиновник, занимающий тот или иной пост в структуре ад-министративного аппарата, является экспертом определенного про-филя, в то время как его выборный руководитель, как правило, находится в положении дилетанта. Более того, в процессе выпол-нения им своих обязанностей чиновник накапливает большой объ-ем конкретной информации, что еще более усиливает его влия-ние и позиции. Этому же способствуют так называемые «кодексы бюрократии», согласно которым важнейшие сферы ее деятель-ности изъяты из-под контроля общественности. Формально ря-довые граждане вправе оспаривать действия бюрократии. В оп-ределенной степени влияние и вес бюрократии можно ограничить и уравновесить с помощью выборных представительных органов. Но под прикрытием конфиденциальности и секретности бюрокра-тия способна противодействовать попыткам выборных органов получить соответствующую информацию. В результате бюро-кратизм во всевозрастающей степени пронизывает выборные де-мократические институты, завоевывая у них одну позицию за дру-гой. В современном высокоразвитом индустриальном обществе принципы плюралистической представительной демократии за-частую вступают в противоречие с принципами административ-ной эффективности, с их упором на обеспечение рационального принятия решений и эффективной их реализации. Императивы специализации, профессионализма и компетентности приобрета-ют большую значимость.

К тому же существенные коррективы в функционирование по-литической системы демократии внесены дополнением полити-ческого представительства так называемым функциональным пред-ставительством. Суть его состоит в том, что представители различных заинтересованных групп вступают в договорные от-ношения друг с другом и государством для решения тех или иных проблем. Это так называемый корпоративизм или неокорпора-тивизм. Как правило, этот последний определяется в качестве институционального механизма, в котором публичная полити-ка вырабатывается посредством взаимодействия между государ-ственным аппаратом, с одной стороны, и уполномоченными вли-ятельных корпоративных союзов,-- с другой. Корпоративным организациям предоставляется монополия предоставительства в со-ответствующих сферах их интересов в обмен на их подчинение определенным ограничениям, налагаемым государством. Други-ми словами, политическое представительство дополняется функ-циональным или представительством интересов, что, естествен-но, вносит существенные изменения в систему функционирования традиционных общественно-политических институтов.

Правовое государство

Власть варьируется от состояния полной анархии до жесто-чайшей диктатуры. В сущности неразрешимая антиномия меж-ду ними делает достижение более или менее приемлемого поло-жения между этими двумя крайностями весьма трудным делом. Как показывает исторический опыт, всякая анархия, беспоря-док, революция кончаются установлением самых крайних форм всевластия. Когда перестают действовать внутренние обязатель-ства, в действие вступают внешние формы, призванные обеспечить организационные принципы. Существует своего рода закономер-ность: чем меньше мы способны обуздывать свои внутренние сти-хийные побуждения, особенно деструктивные, тем больше ве-роятность их подавления извне помимо нашей воли и желаний. Если в обществе господствуют нетерпимость, анархия, хаос, война всех против всех, то рано или поздно это кончается ус-тановлением той или иной формы диктатуры. А диктатура, в свою очередь, ведет к полному подавлению всех проявлений свободы.

В Новое время более или менее приемлемое решение данной проблемы было найдено на путях создания политической демо-кратии и правового государства. Как уже отмечалось, государ-ство основано на силе, в правовом государстве эта сила узаконе-на, более того, она строго подчинена нормам права. Отвергая постановку вопроса о том, что первично -- право или государ-ство, германский правовед Г.Хенкель не без оснований утверждал, что «государство есть право как нормирующая деятельность, а право есть государство как нормированное состояние».

Иными словами, в правовом государстве они взаимно пред-полагают и дополняют друг друга. Государство становится пра-вовым именно потому, что оно подпадает под власть права. С этой точки зрения можно, по-видимому, говорить, что праву принадлежит приоритет перед государством, и вслед за Л. Дю-ги утверждать, что «государство есть не что иное, как сила, от-данная на служение праву». В правовом государстве четко и точ-но определены как формы, пути и механизмы деятельности государства, так и пределы свободы граждан, гарантируемые пра-вом. Это значит, что государство связано правом; оно вправе раз-рабатывать и принимать тот или иной закон, но само в свою оче-редь обязано действовать в рамках этого закона, подчиняться ему. Иначе говоря, государство, издавшее закон, обязано уважать этот закон до тех пор, пока он существует и продолжает действовать, хотя оно и правомочно его пересмотреть или даже отменить. Бо-лее того, оно подсудно своим собственным судом и может быть осуждено ими. Именно это в значительной мере обеспечивает пра-вовой характер государства.

Соответственно представление о правовом государстве ассо-циируется с двумя основополагающими принципами: порядок в го-сударстве и защищенность гражданина. Отцам-основателям либерального мировоззрения принадлежит идея, что в государ-стве должны властвовать не отдельные личности, а право и за-коны. Задача государства состоит в том, чтобы регулировать отношения между свободными гражданами на основе строгого со-блюдения законов, которые призваны гарантировать свободу личности, неприкосновенность собственности и другие права че-ловека и гражданина. В сугубо юридически-правовом смысле пра-во и закон призваны установить и обеспечить порядок, а не справедливость. Тем не менее нельзя безоговорочно принять по-зицию тех, кто считает, что право и закон регулируют внешнее поведение, в то время как нравственность -- исключительно вну-треннее поведение. Ведь существуют тождественные по содержа-нию нормы права и нормы нравственности, например, такие, как «не убий», «не кради», «не лжесвидетельствуй» и т.д., хотя они по разному реализуются в государственно-правовой и морально-этической сферах. Нормы права призваны прежде всего фикси-ровать взаимные претензии и обязанности, вытекающие из спон-танно формирующихся в гражданском обществе отношений.

Основное различие норм права от норм обычая и морали со-стоит в том, что действенность первых обеспечивается силой го-сударства, а вторых -- обществом. В правовом государстве толь-ко законно избранное правительство правомочно применять силу в качестве инструмента принуждения. Как подчеркивал немец-кий правовед XIX в. Р. Еринг, право никогда не может заменить или вытеснить основной стихии государства -- силы. Слабость вла-сти есть смертельный грех государства, она зачастую в глазах лю-дей менее простительна, чем жестокость и произвол со стороны государства. Не случайно, например, в мусульманском мире средневековья был весьма популярен хадис: «имам-деспот лучше смуты». В Европе в период религиозных войн формировалось убеж-дение, что даже тирания лучше гражданской войны, ввергающей народ в хаос. И действительно, нередко для большинства людей бывает важнее эффективность и дееспособность власти в обеспече-нии порядка в обществе, нежели ее легитимность и демократичность. Именно из-за слабости власти, ее неспособности защищать инте-ресы как своих граждан, так и национально-государственные интересы Веймарская республика рухнула под натиском нацио-нал-социалистического движения, установившего в Германии самую свирепую тираническую диктатуру. Точно так же во мно-гом из анархии периода Гражданской войны в нашей стране ро-дился жесткий большевистский режим.

В данном контексте правовое государство призвано достичь более или менее приемлемую гармонию между властью государ-ства и принципом правовой самостоятельности подвластного. За-дача, прямо скажем, весьма трудная, особенно если учесть ан-тиномичность отношений власти и права. «Власть,-- писал Б.П.Вышеславцев,-- стремится сбросить с себя оковы права и все-гда получает известную сферу, непроницаемую для права. Пра-во всегда стремится подчинить себе власть, сделать ее ненуж-ной, ибо право есть, по своей идее, взаимодействие свободных и равных лиц, есть идея безвластной организации». Если власть в принципе содержит в себе момент бесконтрольности и произ-вола, то право не признает их. Во власти всегда есть бесправие, а в праве -- безвластие. Но это отнюдь не значит, что право и власть несовместимы и исключают друг друга. В действительности они не только взаимоисключают, но и взаимно дополняют друг дру-га. «В самом своем зародыше власть уже предполагает элемент права. И, с другой стороны, в самом своем завершении право то-же сохраняет известное отношение к власти. Всякая власть предполагает минимум права; всякое право предполагает ми-нимум власти».

Достижение некоего равновесного состояния между этими дву-мя началами обеспечивается конституционной юрисдикцией, призванной оспаривать любой акт государственных органов, ес-ли он противоречит конституции или ущемляет права и свобо-ды личности. Она служит защите не только частных прав, но и публичных интересов, не только прав индивида, но и кон-ституции. Правовое государство в отличие от деспотического или полицейского само себя ограничивает определенным комплек-сом постоянных норм и правил. В прежние времена ограниче-ния носили чисто личностный и духовный характер. Прави-тель считался наместником самого бога и в силу этого как бы добровольно соглашался с моральными императивами тради-ций, обычного права, веры, учения церкви и т.д. В Новое вре-мя с победой правового государства или республиканской фор-мы правления нормы и правила, ограничивающие власть государства, получили законодательное закрепление в конститу-ции. Закон и право были поставлены выше личности короля. Кон-ституция, независимо от формы, включает принципы организа-ции, законы, правила, нормы, регулирующие деятельность государства.

Как уже указывалось, в правовом государстве должны гос-подствовать законы, а не люди, функции государства состоят в ре-гулировании отношений между гражданами на основе закона. Пре-дусматривается неукоснительное соблюдение принципа верховенства права и закона, призванного обеспечить права и свободы всех граждан во всех сферах жизни, а со стороны граж-дан -- уважение к законам и институтам существующей систе-мы. При таком понимании сила государства законна лишь в том случае, если она применяется в строгом соответствии с правом, всецело служит праву. Причем закон, каким бы суровым он ни был, обязывая отдельного гражданина к соблюдению общепри-нятых правил поведения, в то же время ставит четко очерчен-ные границы прерогативам государства в отношении индивиду-альной свободы. Еще И. Кант сформулировал основополагающую идею правового государства: «Каждый гражданин должен обла-дать той же возможностью принуждения в отношении власт-вующего к точному и безусловному исполнению закона, что и вла-ствующий в его отношении к гражданину». Законодатель так же подзаконен, как и отдельный гражданин. Подзаконность го-сударственной власти дополняется признанием за отдельной личностью неотъемлемых и неприкосновенных прав, предшест-вующих самому государству. Именно при таком подходе свобо-ду можно рассматривать как право каждого индивида делать то, что позволяют законы. В правовом государстве законы имеют оди-наковую силу для всех без исключения членов общества, неза-висимо от их социального, политического или иного статуса, за-щита отдельного человека от власти и произвола соответствует защите всех. Поэтому личное право невозможно без гарантии в по-литическом праве, уравновешивающем всех друг перед другом. Как писал К.Ясперс, «даже величайшие заслуги перед государ-ством не являются основанием неприкосновенности власти ин-дивидуума. Человек остается человеком, и даже лучший из лю-дей может стать опасным, если его власть не сдерживается определенными ограничениями».

Прочная власть -- это власть плюс законность. Прочность власти зависит как от ее эффективности, так и от ее законнос-ти. Сущность правового государства заключается в определении способов, которыми осуществляются цели и содержание государ-ственного правопорядка. Оно призвано обеспечить оптималь-ные условия для реализации способностей и интересов гражда-нина как суверенного и самостоятельного существа в рамках установленных в соответствии с принципами всеобщности (ка-тегорического императива) и взаимности (золотого правила).

Следует провести различие между законом и правозаконно-стью. Но для понимания этого положения необходимо осознание различий между законом и правом, что не всегда имеет место. Например, Кельзен утверждал, что поскольку законность есть формальное соответствие правовым нормам, то всякое государ-ство есть правопорядок и соответственно правовое государство. Верно, что закон представляет собой важный инструмент и ат-рибут любого государства, обеспечивающий его универсальность. Он обладает некоторой формой всеобщности в том смысле, что его правомерность и авторитет должны признать все и соответ-ственно все должны ему подчиняться. Как справедливо подчер-кивал В.П.Вышеславцев, «закон есть первая субстанция вла-сти. Все великие властители и цари были прежде всего законодателями (Соломон, Моисей, Наполеон, Юстиниан). В законе и через закон власть существенно изменяется: она пе-рестает быть произволом и становится общеобязательной нормой».

Но тем не менее, если принять позицию Кельзена, то любой закон, принимаемый в любом государстве, по логике вещей на-до признать правозаконным. В целом трудно себе представить го-сударство без законов и без определенных правовых норм. В этом плане любое государство есть определенный законом правопоря-док. Мы говорим о римском праве, но в то же время исходим из того, что правовое государство -- это исторический феномен, воз-никший на известном этапе исторического развития западного общества, а именно в Новое время, с возникновением буржуаз-ных общественных отношений. Это, по сути дела, означает, что республиканский и императорский Рим имел право, правопоря-док, но в то же время не был правовым государством.

В данной связи обращает на себя внимание тот факт, что вы-ражение «lex Romanae» можно толковать и как римский закон и как римское право. Здесь нет сколько-нибудь четкого разгра-ничения между понятиями права и закона, между правом и го-сударством. В этом плане все древние и средневековые государ-ства имели законы и правопорядок, при этом еще не будучи правовыми государствами. Причем это относится ко всем без ис-ключения формам правления -- деспотической, аристократиче-ской, олигархической, республиканской и др. То же самое отно-сится и к современным тоталитарным государствам, которые зиждились на беззастенчивом нарушении основополагающих прав человека.

Одновременно правозаконность предполагает равное отно-шение государства ко всем без исключения гражданам государ-ства. «Всякий, кто обладает политической властью,-- писал Л.Дюги,-- будет ли это отдельный человек, класс или числен-ное большинство страны, обладает ею фактически, а не по пра-ву, и действия, которые он производит, приказы, которые он формулирует, законны и обязательны, для повиновения толь-ко в том случае, если они соответствуют верховной норме пра-ва, обязательной для всех управляющих и управляемых». Пра-возаконность предусматривает также, что государство может принять, регулировать, модифицировать и исправлять законы не самочинно, а лишь в известных, установленных правом ограни-ченных пределах. Т.Гоббс одним из первых сформулировал эту мысль так: «Никакие решения предыдущих судей, какие когда-либо были, не могут стать законом, если они противоречат ес-тественному праву, и никакие судебные прецеденты не могут делать законным неразумное решение или освободить данного судью от заботы найти то, что справедливо (в подлежащем его решению случае), исходя из принципов собственного естествен-ного разума».

Но история Нового и Новейшего времени знает немало при-меров, когда этот принцип явно или неявно нарушался. Даже в ус-ловиях демократии большинство может действовать законно и вместе с тем нарушая принципы правозаконности и справед-ливости. Поэтому ряд исследователей совершенно справедливо указывали на то, что демократия способна привести к установ-лению самой жесткой диктатуры. Об этом убедительно свидетель-ствуют перипетии прихода к власти А. Гитлера в 1933 г.

В тоталитарном государстве действия аппарата насилия, как правило, не ограничиваются какими бы то ни было заранее ус-тановленными правовыми и законодательными нормами и пра-вилами. В условиях персонификации политических режимов, отож-дествления государства с личностями конкретных вождей или фюреров, как в СССР и нацистской Германии, право и закон слу-жили режиму, а не наоборот. Поставленные на обслуживание пар-тийно-политических и идеологических целей руководителей КПСС и НСДАП, они слишком часто приносились в жертву по-литической, идеологической, революционной или какой-либо иной целесообразности. Следует отметить, что эти моменты мо-гут быть фиксированы в законе, указе или постановлении пра-вительства или какого-либо другого государственного органа, но от этого их действия отнюдь не станут правозаконными. В принци-пе можно узаконить любой орган, любой режим, но при этом они не будут правозаконными.

Как выше отмечалось, гражданское общество и правовое го-сударство возникли и развивались как реакция против идеала средневековой теократии. Одна из основных их характерис-тик -- это светское начало, которое столь же существенно, как и правовое начало. Здесь упраздняется гомогенное единство по-литики и религии, политики и идеологии, утверждается раздво-ение общественного и частного, общества и государства, права и морали, политической идеологии и науки, религиозного и свет-ского и т.д. Религия, мораль, наука, искусство и другие духов-ные феномены начинают существовать в полном своем объеме и ис-тинно своем качестве с их отказом от политического характера. Это можно наглядно продемонстрировать на примере религии. Как подчеркивал К. Маркс, «так называемое христианское го-сударство нуждается в христианской религии, чтобы восполнить себя как государство. Демократическое же государство, действительное государство, не нуждается в религии для сво-его политического восполнения. Напротив, оно может абстра-гироваться от религии, ибо в нем осуществлена мирским спо-собом человеческая основа религии».

Аналогичную метаморфозу претерпевают также наука, литера-тура, искусство -- все, что составляет социокультурную и духов-ную сферы, весь комплекс институтов и организаций, призван-ных осуществить социокультурное и духовное воспроизводство общественной жизни, обеспечить социализацию, воспитание и обучение подрастающего поколения. При всей необходимости государственной поддержки и помощи это та сфера, где требу-ется наивозможно большая степень самостоятельности, иници-ативы, самовыражения, поскольку именно здесь человеческое на-чало проявляется в наиболее концентрированном виде. Это та сфера, где недопустимы какой бы то ни было классовый подход, идеологизация, политизация, государственное вмешательство и тем более огосударствление.

При всем том необходимо исходить из признания того фак-та, что не бывало и не бывает идеальной власти и идеального го-сударства. Человечество еще не придумало некую совершенную форму государственного устройства, которая была бы эффек-тивна, жизнеспособна, справедлива, иными словами, одинаково нравилась бы всем и в одинаковой мере выражала бы интересы и волю всех без исключения групп, слоев, сословий, классов, од-новременно соответствовала бы принципам защиты прав чело-века и свобод личности. В известном изречении древних римлян «Gubernatorum vituperatio populo placet» -- народу нравится критиковать правителей -- отражена суть вопроса.

Это относится ко всем без исключения формам власти, в том числе и к демократии. Известно, что все сторонники аристократи-ческой формы правления, начиная с Гераклита и Платона, не го-воря уж о приверженцах различных форм единоличной диктатор-ской и тиранической власти, всячески порицали ее и предавали анафеме. Другие же ученые и политики, будучи не всегда прин-ципиальными противниками демократии, предупреждали о ее не-достатках и таящихся в ней угрозах. Достаточно отметить, что опыт XX в. в целом подтвердил правоту А. де Токвиля, преду-преждавшего о таящихся в демократии опасностях для свободы, возможностях «тирании большинства», которая может быть не менее, если не более жестокой, чем тирания немногих или од-ного. При всех достоинствах и преимуществах демократии оче-видны относительность и ограниченность таких ее атрибутов, как парламентаризм, система представительства, всеобщего изби-рательного права и др. Они не способны раз и навсегда разрешить все стоящие перед обществом проблемы. Решение одних проблем чревато возникновением новых, порой еще более серьезных про-блем.

Необходимо затронуть еще один аспект. В последние годы ме-сто и роль государства как главного субъекта власти и носителя суверенитета, его перспективы подвергаются переоценке в связи с теми процессами и сдвигами, которые происходят на уровне меж-дународно-политической системы. Особенность нынешней ситу-ации состоит в увеличении числа реальных акторов мировой по-литики вследствие интенсификации в последние десятилетия процессов интернационализации, универсализации и глобализа-ции. Наиболее зримо эти процессы проявляются в постоянно растущей тенденции к экономической и политической интегра-ции, регионализации и образовании множества международных, межгосударственных и неправительственных организаций, при-обретающих все более возрастающую роль в качестве активных действующих сил мировой политики и субъектов международно-политической системы. Все большее влияние на конфигурацию, характер и функционирование международно-политической си-стемы оказывют транснациональные и многонациональные кор-порации. Они созданы в угоду частным интересам, которые фор-мулируют и реализуют свои цели самостоятельно, пересекая национально-государственные границы. В политическом плане они порождают целый ряд проблем, которые, несомненно, оказыва-ют влияние на роль государства в международно-политической системе.

Эти сдвиги и перемены не могут не сказываться на роли и функ-циях отдельно взятых государств. Их результатом является, в частности, то, что благосостояние простых граждан более не за-висит исключительно от действий, предпринимаемых прави-тельствами их стран. Во все более растущей степени они оказы-ваются в зависимости от действий и решений, например, по таким вопросам, как валютная политика, установление процентных ста-вок, инвестиционная политика, принимаемых далеко за преде-лами их собственных стран, другими правительствами или меж-дународными организациями. Благодаря прогрессирующему размыванию границ между национальными экономиками проблемы, ранее считавшиеся исключительно внутриполитически-ми, приобретают международно-политический характер. Имеет место беспрецедентное взаимопроникновение внутренней и внеш-ней политики. Растет значимость внутриполитических послед-ствий внешней политики и внешнеполитических последствий вну-тренней политики. Все меньше остается сфер, в которых правительство отдельного государства могло бы принять чисто внутристрановые решения, не оказав в той или иной степени вли-яния на внутреннюю политику других стран. Темпы технологи-ческих изменений, особенно в сфере информатики и телекомму-никаций, способствуют ускорению этого процесса.

Из всего изложенного выше можно сделать вывод, что на про-тяжении второй половины XX в. международно-политическая си-стема, в которой в качестве осевой составляющей выступало су-веренное национальное государство, претерпела существенные изменения. Международные отношения, осуществляемые прави-тельствами отдельно взятых государств, дополняются отношени-ями между частными лицами, группами, организациями, кор-порациями, что не может не иметь далеко идущие последствия для положения вещей в мире. Возникает сакраментальный во-прос: не стало ли суверенное национальное государство в каче-стве главного актора международной политики достоянием ис-тории?

И действительно, многими исследователями и наблюдателя-ми ставится под сомнение роль суверенного национального го-сударства как центрального субъекта международных отношений. Приобрела популярность идея о том, что так называемая «дер-жавная» концепция международных отношений безнадежно ус-тарела, что взгляд на государства как главные субъекты между-народных отношений не соответствует реальностям мирового развития. Постепенно утверждается мнение о том, что националь-ное государство превращается в пережиток прошлого. Как утверж-дал, например, В.Вайденфельд, в контексте обозначенных сдви-гов «традиционное понятие национального суверенитета во всевозрастающей степени представляется идиллически-наив-ным, взятым из архива».

Однако сознавая значимость всех этих реальностей, было бы преждевременно списать национальные суверенные государ-ства в архив истории. Поднимая новые и по-новому ставя тра-диционные проблемы, весь комплекс обозначенных выше изме-нений и сдвигов способствует значительному осложнению международной политики, при этом отнюдь не изменяя ее осно-вополагающие принципы. Хотя и происходит определенная мо-дификация параметров национального суверенитета, говорить о ка-кой бы то ни было отмене роли силы ни внутри отдельно взятых стран, ни на международной арене пока нельзя. При этом базо-вая власть, наделенная монополией на легитимное насилие, ос-тается в руках государства. За редким исключением междуна-родные организации не обладают собственными источниками финансирования. Они лишены территориальной основы и поэто-му не в состоянии осуществлять самостоятельный контроль над природными и иными ресурсами планеты.

Что особенно важно, международные организации не впра-ве создавать и содержать собственные вооруженные силы или иные легитимные инструменты насилия. Монополия на легитимное на-силие сохраняется за государствами, кроме, естественно, тех случаев, когда государства по взаимному согласию могут деле-гировать такую власть для выполнения специальных, строго оговоренных операций той или иной международной организа-ции, например ООН. При таком положении единственной инстан-цией, к которой может обратиться рядовой гражданин, остает-ся национальное государство. Центральная роль государств в международной политической системе подтверждается хотя бы тем фактом, что в чрезвычайных ситуациях негосударственные акторы часто прибегают к их помощи. Особенно отчетливо это обнаружилось, например, в период энергетического кризиса се-редины 70-х годов, когда именно действия великих держав сы-грали решающую роль в разрешении создавшейся взрывоопас-ной ситуации. А в 80-х годах в условиях обострения кризиса с внешними долгами многонациональные банки один за другим обращались к своим правительствам за помощью в возвращении странами-должниками кредитов и займов.

Вовлечение государств в международные организации от-нюдь не означает, что они отказываются от своего суверенитета в пользу этих организаций. Государства, приспосабливаясь к но-вым реальностям, ищут новые пути и средства реализации сво-их национальных интересов. Международные организации созда-ются суверенными государствами для решения определенного комплекса специфических проблем, которые не под силу ре-шать отдельно взятому государству в одиночку. Это -- обеспе-чение международной безопасности, регулирование междуна-родной торговли, помощь развивающимся странам, координация экономической политики индустриально развитых стран и др. Именно с этой целью были созданы и функционируют ООН, Международный валютный фонд (МВФ), Международный банк реконструкции и развития (МБРР), Организация экономическо-го сотрудничества и развития (ОЭСР), Всемирная торговая орга-низация (ВТО) и др. Все они построены на государственно-цен-тристском принципе, предусматривающем суверенное равенство всех входящих в нее государств. С этой точки зрения ООН кор-ректнее было бы назвать организацией объединенных госу-дарств.

Очевидно, что роль, которую международные организации иг-рают в современном мире, производна от роли входящих в них государств. Они создаются и существуют по воле государств и способны более или менее эффективно функционировать, по-скольку этого хотят сами создавшие их государства. Как прави-ло, в подавляющем большинстве случаев решения международ-ных организаций принимаются на основе принципа единогласия. Принцип равного суверенитета ООН резервирует за каждым го-сударством как равноправным членом международного сообще-ства право не признавать любые решения, которые они не под-держивают. Нельзя забывать, что ООН создана на инфраструктуре системы государств, и она сколько-нибудь радикально не изме-нила ключевые характеристики этой системы.

Со всех рассмотренных точек зрения международные органи-зации нельзя считать самостоятельными действующими лицами или субъектами мировой политики, способными автономно без участия или без учета мнения составляющих их государств при-нимать и осуществлять сколько-нибудь масштабные решения. Фун-даментальными составляющими международно-политической системы остаются суверенные национальные государства, каж-дое из которых ревниво защищает свою независимость в конку-рентной борьбе с другими государствами и стремится сохранить свободу действий на международной арене.

Нельзя упускать из виду, что оборотной стороной интерна-ционализации и роста взаимозависимости стран и народов явля-ется усиление конкуренции и трений между ними в экономиче-ской и иных сферах. Возникла и приобретает все большую значимость регионального и общемирового масштаба проблема обострения противоречия между возрастающей экономической и политической взаимозависимостью стран и народов, с одной стороны, и сохранением за национальным государством сувере-нитета и соответственно роли главного субъекта международных отношений -- с другой.

Вряд ли следует ожидать, что в обозримой перспективе че-ловечество пойдет по пути создания единой всеохватывающей мо-дели миропорядка. Это потребовало бы преодоления сложив-шихся в течение многих поколений, а то и веков многообразных национальных стереотипов, предрассудков, предубеждений, мо-рально-этических ценностей и выработки некого транснациональ-ного сознания, изменения структуры человеческих потребностей, если угодно, самого типа человеческой личности. Потребова-лось бы вместо множества существующих идейно-политических течений, которые зачастую несовместимы и находятся в состо-янии резкого противоборства друг с другом, сформулировать новую единую трансгосударственную идеологию, способную пре-одолеть антагонистические противоречия и конфликты, религи-озный или иной фанатизм, национализм, идеологию, которая име-ла бы всеобщую притягательность. Мировое правительство может быть лишь воплощением единой мировой воли или единой во-ли всего мирового сообщества, формирующегося в процессе све-дения интересов, ценностей, норм всех стран и народов к неко-му единому знаменателю. Все это, в свою очередь, предполагает не только своего рода идейную и социокультурную реформацию, но и радикальное изменение самой природы человека.

Поэтому, как представляется, нет никаких серьезных осно-ваний утверждать, что народы и государства уступят свою неза-висимость и право самим решать свои проблемы какой-то абст-рактной наднациональной, надгосударственной бюрократии. «Всемирное правительство с единой мировой столицей,-- пи-сал М.Линд,-- чисто технически было, вероятно, возможно со времен Чингисхана -- и вне всякого сомнения, со времен Напо-леона. Провал всех попыток достижения мирового господства коренится вовсе не в уровне развития технологии -- он выте-кает из упорного нежелания народов жить под игом каких бы то ни было завоевателей. Это верно и по отношению к новей-шим стремлениям к всемирному владычеству».

Фактом является то, что государство, наряду с семьей, язы-ком, культурой, является одним из неискоренимых фундамен-тальных институтов, составляющих инфраструктуру жизнедея-тельности человека как общественного существа. Не случайно Б.Н. Чичерин считал государство главным двигателем и творцом истории. В этом смысле государство, особенно современное, действительно заслуживающее это название, ни в коей мере не яв-ляется просто политическим выражением голого экономическо-го интереса. Если бы это было так, то оно могло бы иметь в луч-шем случае лишь форму своего рода олигархической республики. Однако на деле экономическое господство собственников ужива-ется с разнообразными политическими формами -- как с дик-татурой, так и с демократией. Имущие классы, конечно, стре-мятся превратить институты власти в орудие своего господства. Однако принципы политической самоорганизации человечес-ких сообществ, заложенные в основу государственного устрой-ства, обеспечивают значительную степень его независимости от тех или иных экономических и, соответственно, социально-классовых интересов.

Государство не может быть также арифметической суммой от-дельно взятых социальных, культурных, языковых и подобных им других аспектов жизнеустройства людей. Государство пред-ставляет собой результат органического синтеза всех этих аспек-тов, пронизанного неким единым этосом, выражающимся в един-стве идеала, всеобщей воли и интереса, нерасторжимо объединяющих их независимо от всех неизбежных разногласий, противоречий, конфликтов. Как писал Гегель, «государственное устройство народа образует единую субстанцию, единый дух с его религией, с его искусством, и философией или, по крайней мере, с его представлениями и мыслями, с его культурою вооб-ще (не говоря о дальнейших внешних факторах, о климате, со-седях, положении в мире). Государство есть индивидуальное це-лое, из которого нельзя взять одну отдельную, хотя и в высшей степени важную сторону, а именно государственное устройст во само по себе».

Существование государства, права и закона обусловлено са-мой природой человека. Как справедливо подчеркивал русский правовед С.А.Котляревский, «если государство не есть земное божество Гегеля, то оно и не холодное чудовище, каким его уви-дел Ницше; оно -- отражение всей человеческой природы -- и в ее темных низах, и в обращенных к вечному свету ее вер-шинах». Иначе говоря, не следует ни обожествлять, ни инфернализировать государство, ни упразднять его, ни наделять бес-смертием.

Как показывает исторический опыт, приверженность государ-ству, стране зачастую оказывается сильнее привержености иде-ологии и даже религии. Наглядный пример обоснованности это-го тезиса дают социал-демократы Германии и Великобритании, которые накануне и во время Первой мировой войны, опроки-нув все марксистские догмы о солидарности и братстве пролета-риев всего мира, поддержали правительства своих стран в их во-енных усилиях. По сути дела, марксисты-интернационалисты сломали свои зубы именно о патриотизм пролетариев разных стран, которые в двух всемирных плясках смерти XX в. вступили, не-важно как, во взаимное противоборство не на жизнь, а на смерть. Еще один пример -- Пакистан, народы которого, несмотря на при-надлежность к единой исламской вере, отдали предпочтение идеям национального самоопределения и добились его раздела на два самостоятельных государства -- собственно Пакистан и Бангладеш.

Всемирная история стала тем, чем она является, благодаря народам, которые создали свои государства. Более того, история сохранила память прежде всего об этих народах именно потому, что они стали творцами и субъектами государств, создавших те материальные и духовные атрибуты, которые оказались способ-ны донести до нас свидетельства об их жизни и деяниях. В этом смысле нельзя не согласиться с мнением, согласно которому предметом истории является не прошлое как таковое, а прошлое, о котором мы располагаем историческими свидетельствами. Нет сомнений в том, что залогом бессмертия древнеегипетского мира стали памятники его народа, воплотившего свой дух в величе-ственном государственном строительстве. Гордо возвышающие-ся над безмолвной пустыней пирамиды и сфинксы, устремившие свой загадочный взгляд за горизонт, преодолев время, напоминают нам и будут напоминать нашим потомкам о жизни, вели-ких деяниях своих творцов. Не было бы государства фараонов, не было бы и этих памятников, не было бы и изумительной кра-соты древнеегипетской письменности, а мы вряд ли знали бы что-нибудь о бессмертных Осирисе и Изиде, о неподвластной време-ни красоте Нефертити.

Список литературы:

1. Гаджиев К.С. Политология: Учебник для высших учебных заведений. - М.: Логос, 2001.- 488 с.: ил.

2. В. А. Мальцев ОСНОВЫ ПОЛИТОЛОГИИ. Учебник для студентов.- ИТРК РСПП , 2002 г.-543 с.

3. Мельвиль А.Ю. и др. Политология. Учебник. - М.: МГИМО(У) МИД России, ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. - 624 с

4. Панарин А.С. Политология. Учебник для вузов. - М.: Гардарики, 2000. - 480 с.

5. Политология. Курс лекций. Под ред. М.Н. Марченко. Изд. 3-е, переработанное и дополненное. - М.: Зерцало, 2000. - 608 с.

6. Соловьев А.И. Политология: политическая теория, политические технологии. Учебник для студентов вузов. - М.: Аспект Пресс, 2001. - 559 с.