Реферат: Развитие личности главного героя в романе А.С. Пушкина “Евгений Онегин”

Реферат: Развитие личности главного героя в романе А.С. Пушкина “Евгений Онегин”

Реферат по литературе ученика 9 класса  НШ “Ланакия”  Петрова Алексея.

1995 г.

Все вложено в эту книгу: ум, сердце, молодость, мудрая зрелость, минуты  радости и горькие часы без сна - вся жизнь прекрасного, гениального и веселого  человека. Вот почему я всегда, каждый раз с трепетом открываю ее страницы.

Кто главный герой романа "Евгений Онегин"? Ответ на этот вопрос кажется вполне  ясным: конечно, тот, чьим именем назвал Пушкин свою книгу; конечно, Евгений -  кто же еще? Даше Татьяна, даже Ленский играют в романе менее важную роль, а уж  тем более Ольга, старики Ларины, соседи-помещики, светские денди, крестьяне... И  в школьных учебниках мы читаем: главный герой романа - Евгений Онегин, типичный  молодой дворянин начала XIX века. Это, разумеется, правильно: без Онегина и  романа бы не было.  Вся первая глава, казалось бы, рассказывает об Онегине: его детстве, юности,  привычках, развлечениях, друзьях.

Эпиграф к этой главе: "И жить торопится и чувствовать спешит" (князь Вяземский)-  тоже про Онегина, это он "жить торопится"... Но, если прочесть главу  повнимательней, мы увидим, что в ней не один, а два героя: Онегин и Пушкин. Им не  только уделено почти равное количество строф, мы узнаем о каждом из них очень много - об  авторе почти столько же, сколько о герое. Они во многом похожи, недаром Пушкин  сразу скажет об Онегине: "добрый мой приятель". Но много у них и разного. Трудно,  конечно, сравнивать реально жившего великого человека с другим, созданным его  фантазией, а мне все-таки каждый раз, когда я читаю роман, думается: насколько  же Пушкин ярче, умнее, значительней человека, которого мы называем "типичным  представителем" его эпохи!

В то время, когда он начал писать "Онегина", полагалось начинать большое  поэтическое произведение торжественным вступлением, обращаясь к богам. Так, как  начал Гомер свою " Илиаду ":  Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына...

Или так, как начал Пушкин свою оду "Вольность":

Беги, сокройся от очей, Цитеры слабая царица!

Где ты, где ты, гроза царей,

Свободы гордая певица?..

Так полагалось. А Пушкин начинает свой роман в стихах совсем иначе. Он берет  строчку из знакомой каждому его современнику басни Крылова "Осел и мужик":

Осел был самых честных правил... -

и переделывает эту строчку по-своему. Сразу, с первой же строки, он смело,  весело, молодо бросается в бой против того, что устарело, что мешает развитию  литературы, что ему ненавистно: против сковывающих писателя правил и законов -  за свободу мысли, свободу творчества. Никого он не боится: ни критиков, ни  ученых знатоков, ни даже друзей-писателей, которые, конечно, рассердятся на него  за подобное начало.

Итак, роман начинается без всякого вступления - мыслями героя, едущего к  больному дяде, которого он не знает и не любит, чтобы

Ему подушки поправлять.

Печально подносить лекарство,

Вздыхать и думать про себя:

Когда же черт возьмет тебя!

Одобряет Пушкин такое поведение Онегина? Пока мы еще не можем ответить на этот  вопрос. Но дальше, читая роман, мы все узнаем: и что думает Пушкин об Онегине, и  как онсмотрит на принятые в свете родственные отношения, и какие люди ему по  душе, кого он ненавидит и за что, над чем смеется, что любит, с кем борется...

Поэт находит самые точные, самые убедительные слова, чтобы объяснить, как  несчастливо воспитали Евгения: чувствовать, страдать, радоваться он не умеет.  Зато умеет "лицемерить, казаться, являться"; зато, как многие светские люди,  умеет скучать, томиться...

Бот как по-разному воспринимают Пушкин и Онегин, например, театр. Для Пушкина  петербургский театр - "волшебный край", о котором он мечтает в ссылке:

Услышу ль вновь я ваши хоры?

Узрю ли русской Терпсихоры

Душой исполненный полет?

А Онегин "входит, идет меж кресел по ногам, двойной лорнет, скосясь, наводит на  ложи незнакомых дам...", едва взглянув на сцену "в большом рассеянье", уже  "отворотился - и зевнул".

Почему так? Отчего Пушкин умеет радоваться тому, что наскучило, опостылело  Онегину? Мы еще придем к ответу на этот вопрос. Сейчас мы вместе с Евгением  вернулись из театра и вошли в его кабинет.

Белинский назвал роман Пушкина "энциклопедией русской жизни и в высшей степени  народным произведением".

Что такое энциклопедия? Мы привыкли представлять себе при этом слове многотомное  справочное издание - и вдруг: тоненькая книжка в стихах! А все-таки Белинский  прав: дело в том, что в пушкинском романе сказано так много, так всеобъемлюще о  жизни России в начале ХIХ века, что если бы ничего мы не знали об этой эпохе и  только читали "Евгения Онегина" - мы бы все-таки звали многое.

На самом деле, прочтя только двадцать строф, мы уже узнали, как воспитывали  молодых дворян, где они гуляли в детстве, куда ездили развлекаться, став  взрослыми, что ели и что пили; какие пьесы шли в театре, кто была самая  знаменитая балерина и кто самый знаменитый балетмейстер. Теперь нам хочется  знать, что покупала за границей и что вывозила за границу Россия ХIХ века.  Пожалуйста: "за лес и сало" ввозились предметы роскоши: "янтарь на трубках  Цареграда, фарфор и бронза... духи в граненом хрустале" и многое другое,  необходимое "для забав, ... для неги модной". Хотим узнать, как одевались  молодые люди, как шутили, о чем думали и беседовали - скоро мы все это узнаем.  Пушкин подробно и точно расскажет обо всем.

Еще один вопрос: почему так много иностранных слов в первой главе? Некоторые даже и написаны латинским шрифтом: Madame, Monsieur  I'Abbe, dandy, vale, roast-beef, entrechat... И слова-то из разных языков:  французские, английские, латинские, опять английские, французские... Может быть,  Пушкину трудно обойтись без этих слов, он слишком привык к ним, всегда  употреблял их? Вот в строфе XXVI он и сам пишет:

А вижу я, винюсь пред вами,

Что уж и так мой бедный слог

Пестреть гораздо б меньше мог

Иноплеменными словами...

Когда мы начнем читать вторую, третью и другие главы, то убедимся: Пушкину вовсе  не нужны "иноплеменные слова", он превосходно без них обходится. А вот Онегину -  нужны. Пушкин умеет говорить по-русски блестяще, остроумно, богато - а герой его  говорит светским мешаным языком, где переплетается английский с французским и  где не поймешь, такой же родной язык твоего собеседника. Более того, Пушкин  сознательно, нарочно извиняется перед читателем - а вдруг читатель не заметит  "иноплеменного" словесного окружения Онегина! Нужно обратить его внимание на эти  слова.

Евгений Онегин - определенный этап в развитии русского общественного  сознания.

Онегин - воплощение европейского сознания: европейской культуры,  образованности, приоритет рационалистического сознания. Подчеркивается его  отчужденность от национальной жизни: он без семьи, воспитан иностранным  гувернером, засилье иностранных слов в первой главе.

Пушкин не дает однозначных оценок, но видит и сильные стороны, прежде  всего, потребность осмыслить себя как личность.

Работая в Одессе над второй главой, Пушкин еще не знал, что скоро - не  пройдет и года - он вынужден будет поселиться в этом "прелестном уголке",  сосланный, поднадзорный. Но он уже давно знал, что русская деревня далеко не так  прекрасна, как кажется непосвященному взору. Еще в 1819 году, приехав в  Михайловское во второй раз в жизни, двадцатилетний Пушкин увидел не только  прелесть русской природы:

... Но мысль ужасная здесь душу омрачает:

Среди цветущих нив и гор

Друг человечества печально замечает

Везде невежества губительный позор.

Не видя слез, не внемля стона,

На пагубу людей избранное судьбой,

Здесь барство дикое, без чувства, без закона,

Присвоило себе насильственной лозой

И труд, и собственность, и время земледельца...

("Деревня". 1819 г.)

Вот эти страшные контрасты русской деревни XIX века сохранились в уме и сердце  поэта. Не случайно уже в первой строфе слышна еле заметная ирония - когда Пушкин  говорит о "прелестном уголке". Чем дальше описывает он деревню, тем слышнее  ирония. Дом дядюшки Онегина назван "почтенным замком", хотя обставлен он весьма  скромно: "два шкафа, стол, диван пуховый..." Слово "замок" вызывает мысли о  феодале, которому подчинены безропотные вассалы, о несправедливости, царящей  там, где властвует "барство дикое".

Прочтя всего две строфы, читатель начинает понимать горечь эпиграфа: "О  Русь!" Тяжело мыслящему, благородному человеку жить на Руси в пушкинскую эпоху.  Трудно Онегину в деревне - потому трудно, что он умнее, честнее тех  людей, которые окружают его. И ему эти люди постылы, и он им враждебен; они  злословят о нем:

"Сосед наш неуч; сумасбродит;

Он фармазон; он пьет одно

Стаканом красное вино;

Он дамам к ручке не подходит;

Все да, да нет; не скажет да-с

Иль нет-с". Таков был общий глас.

Эти обвинения нам знакомы: "Шампанское стаканами тянул. - Бутылками-с, и  пребольшими. - Нет-с, бочками сороковыми". Так рассуждали о Чацком гости  Фамусова. В "Горе от ума" глухая старуха графиня-бабушка не услышала ни звука из  того, что ей рассказал Загорецкий о Чацком, но слова нашла такие же, как соседи  Онегина: "Что? К фармазонам в хлеб ? Пошел он в басурманы?" Мы хорошо знаем еще  одного "фармазона": это Пьер Безухов из "Войны и мира". Он ведь одно время  увлекался обществом франк-масонов (полуграмотные помещики исказили это слово и  получилось: фармазоны). Сам Пушкин во время южной ссылки примыкал к кишиневской  масонской организации. Среди масонов было немало передовых людей, будущих  декабристов, потому их так ненавидели гости Фамусова и соседи Онегина.

Читая первую главу, мы сравнивали Онегина с Пушкиным, Чаадаевым, Кавериным - с  умнейшими, выдающимися людьми своей эпохи. Евгений не таков, как эти люди, ему  недоступны их знания, их таланты, их умение понимать жизнь, действовать. Но он  много выше среднего человека своего круга - в этом мы убеждаемся, читая вторую  главу. И этого-то не прощает ему его круг.

За неделю до того, как вчерне закончить вторую главу, Пушкин писал А. И.  Тургеневу: "... Я на досуге пишу новую поэму Евгений Онегин, где захлебываюсь  желчью". (Разрядка Пушкина.) За месяц до этого, в разгар работы над второй  главой, Пушкин пишет в другом письме - П. А. Вяземскому: "...О печати и думать  нечего, пишу спустя рукава. Цензура наша так своенравна, что с нею невозможно и  размерить круга своего действия-лучше об ней и по думать".  Когда на сцене появляется Ленский, мы знакомимся с еще одним типом  русского молодого человека пушкинской поры.

...С душою прямо геттингенской,

Красавец, в полном цвете лет,

Поклонник Канта и поэт.

Он из Германии туманной

Привез учености плоды:

Вольнолюбивые мечты,

Дух пылкий и довольно странный...

В Геттингенском университете в Германии воспитывалось немало русских юношей - и  все они были известны своими "вольнолюбивыми мечтами".

Итак, Онегин и Ленский подружились. Но они ведь такие разные:

... Волна и камень,

Стихи и проза, лед и пламень

Не столь различны меж собой.

Подружились они потому, что все остальные совсем уж не подходили для дружбы,  потому что каждый скучал в своей деревне, не имея никаких серьезных занятий,  никакого настоящего дела, потому что жизнь обоих, в сущности, ничем не  заполнена.

Так люди (первый каюсь я)

От делать нечего друзья.

Это "первый каюсь я" - характерно для Пушкина. Да, и в его жизни были такие  дружеские отношения - от делать нечего- в которых пришлось потом горько каяться:  с Федором Толстым-"Американцем", тем самым, о котором Грибоедов говорит: "В  камчатку сослан был, вернулся алеутом, и крепко на руку нечист; да умный человек  не может быть по плутом", Быть может, Пушкин, когда писал эти строки, думал и об  Александре Раевском, своем "демоне", - много горя принес ему этот друг.  Круг их разговоров серьезен, это не пустая болтовня:

Племен минувших договоры,

Плоды наук, добро и зло,

И предрассудки вековые,

И гроба тайны роковые,

Судьба и жизнь в свою чреду,

Все подвергалось их суду.

Это - темы разговоров мыслящих людей. Те же проблемы обсуждались будущими  декабристами: читался "Общественный договор" французского просветителя Жан-Жака  Руссо; решались задачи практического применения наук в сельском хозяйстве; о  "добре и зле" сам Пушкин много говорил с Раевским, а в лицейские годы - с  Кюхельбекером. В 1821 году Пушкин записал в своем дневнике: "Утро провел я с  Пестелем; умный человек во всем смысле этого слова... Мы с ним имели разговор  метафизический, политический, нравственный и проч.". Вполне может быть, что и с  Пестелем Пушкин беседовал о добре и зле, что их занимали "предрассудки вековые и  гроба тайны роковые".

В черновике у Пушкина вместо слов "судьба и жизнь" было написано "царей судьба"  - значит, и политические разговоры могли вести Онегин с Ленским.

Каждый читает "Онегина" по-своему, и я вовсе не считаю свое прочтение  правильным. Но для себя я знаю: вот здесь начинает складываться трагедия  Онегина.

"Скажи, которая Татьяна?"

Ведь Евгений поехал знакомиться с Ольгой. Его интересовала Ольга - возлюбленная  друга. Почему же спрашивает он не о ней, а о ее сестре? Почему говорит: "Я  выбрал бы другую..." и тут же спохватывается: "Когда б я был, как ты, поэт..."

Встретились два человека, которые могут дать друг другу счастье. Встретились - и  заметили друг друга, и могли бы полюбить... Но Онегин отталкивает от себя эту  возможность: он не верит в любовь, не верит в счастье, ни во что не верит, не  умеет верить...

Пушкин знает, что человек может и должен быть счастлив и приносить счастье  другим. В своем романе он показывает, как несчастлив и горек жребий безнадежного  эгоиста; он спорит с Байроном, ищет новых путей и в жизни и в литературе.

В начале четвертой главы, Пушкин опять возвращается к петербургской жизни  Онегина. То, что произойдет сейчас между Евгением и Татьяной, не случайно, а  подготовлено всей предыдущей жизнью Онегина. Когда-то в юности, едва вступив в  свет, Евгений был искренен, знал подлинные чувства :

Он в первой юности своей

Был жертвой бурных заблуждений

И необузданных страстей.

Но годы, прожитые в фальшивом мире, не прошли даром. "Роптанье вечное души"  сменилось равнодушием и к людям, и к чувствам:

В красавиц он уж не влюблялся,

А волочился как-нибудь;

Откажут - мигом утешался;

Изменят - рад был отдохнуть.

Искренние увлечения сменились игрой; надежды и мечты молодости показались  наивными, несбыточными; пришло неверие, а с ним - безразличие к жизни:

Так точно равнодушный гость

На вист вечерний приезжает,

Садится; кончилась игра:

Он уезжает со двора,

Спокойно дома засыпает

И сам не знает поутру,

Куда поедет ввечеру.

Жизнь - вист, карточная игра; ведется она, чтобы занять время - и только, чтобы  как-то протянуть дни, "зевоту подавляя смехом"; и так Онегин прожил лучшие годы:  с шестнадцати до двадцати четырех лет.

Вот как убил он восемь лет,

Утратя жизни лучший цвет.

Убил! Это не случайное слово-у Пушкина не бывает случайных слов. Конечно, после  таких восьми лет Евгений не подготовлен к настоящему чувству, не умеет предаться  ему. Этим и объясняется его трагическое непонимание Татьяны. Ведь

. . . получив посланье Тани,

Онегин живо тронут был...

... И в сладостный, безгрешный сон

Душою погрузился он.

Быть может, чувствий пыл старинный

Им на минуту овладел;

Но...

Но... Что же помешало Онегину отдаться чувству? Почему он отодвигает, стряхивает  с себя "сладостный, безгрешный сон"? Да потому, что сам себе не верит, потому,  что, убивая восемь лет жизни, он и сам не заметил, как убил в себе высокое и  оставил только низменное, а теперь, когда это высокое готово воскреснуть, - он  испугался. Испугался волнений любви, потрясений, страданий, и даже слишком  больших радостей испугался - предпочел холодный покой... Разумеется, себе самому  он не хочет признаться в этом и объясняет свои поступки для самого себя заботой  о юной, неопытной, искренней Татьяне.

Проповедь Онегина, на первый взгляд, очень благородна. Будь на его месте обычный  светский денди, он не преминул бы именно "обмануть... доверчивость души  невинной" , развлечься в деревенской глуши с наивной сельской барышней - и,  расставшись с ней, едва она ему надоест, обречь ее на мучения и беду... Онегин  не сделал этого - но ведь он не обычный светский денди! Он - как-никак - добрый  приятель Пушкина. Он знает цену свету и его "важным забавам", сам Пушкин любит в  нем "мечтам невольную преданность" - и вот эти мечты готовы осуществиться:  прекрасная, гордая, душевно богатая, возвышенная девушка предлагает ему свою  любовь, а он бежит от нее, бежит от своей мечты. Во имя чего?

Когда бы жизнь домашним кругом

Я ограничить захотел...

... То верно б кроме вас одной

Невесты не искал иной...

... Но я не создан для блаженства;

Ему чужда душа моя...  Это неправда! Как может человек говорить о себе: "я не создан для блаженства"?!  Все люди созданы для счастья, но не все умеют быть счастливыми, -вот Онегин не  умеет, боится. Он проговаривается:

Скажу без блесток мадригальных:

Нашел мой прежний идеал,

Я верно б вас одну избрал

В подруги дней моих печальных...

Значит, такая девушка, как Татьяна, была когда-то идеалом Онегина! Но идеал этот  - "прежний", Онегин больше не верит в него; поздно, как ему кажется, встретил он  Татьяну... Ненавидя и презирая свет, он тем не менее заражен его взглядами, его  предрассудками:

Я, сколько ни любил бы вас,

Привыкнув, разлюблю тотчас;

Начнете плакать: ваши слезы

Не тронут сердца моего,

А будут лишь бесить его. . .

Почему Онегин так уверен, что иного "семейного счастья" быть не может? Потому  что слишком много подобных примеров он видел в свете:

Что может быть на свете хуже

Семьи, где бедная жена

Грустит о недостойном муже

И днем и вечером одна;

Где скучный муж, ей цену зная

(Судьбу однако ж проклиная),

Всегда нахмурен, молчалив,

Сердит и холодно-ревнив!

Когда-то, в ранней юности, Онегин верил, вероятно, в возможность высокой любви  на всю жизнь. Но свет убил эту веру - и даже надежду на ее возвращение:  Мечтам и годам нет возврата;

Не обновлю души моей...

Вот она-главная трагедия Онегина: "не обновлю души моей"! Конечно, с его точки  зрения, он прав, он поступает благородно: не веря в возможность любви,  отказывается от нее, да еще и воспитывает попутно наивную Татьяну.  Ночью, во сне, разворачивается в “Евгении Онегине” эпизод, который  обыкновенно с трудом поддается комментарию. В самом деле, зачем внутри вполне  реалистической “энциклопедии русской жизни” (В. Белинский) потребовался такой  странной, так явно и резко выпадающей из “нормального” повествования “сон  Татьяны”?  Сон этот прочитывается и по языческому, и по христианскому  символическому словарю, но - неодинаково. С позиции язычества сон, сновидение -  это всегда перемещение в иномирие. В таком смысле для язычества сны не менее  реальны, чем повседневная явь, - скорее более, ибо они обязательно вещие,  пророческие: как раз потому, что они переносят героев в повышенно значимое  пространство. По всем законам языческой пространственной символики иномирие во  сне Татьяны представлено дремучим лесом, его центр (средоточие его сил) - лесной  избушкой (см. избу Бабы Яги) , его граница - ручьем (река как граница двух  миров). "Проводник" Татьяны в это иномирие, медведь, - тоже традиционный хозяин  лесного царства не только в славянской, но и во всей индоевропейской мифологии.  Для христианства - в высшем, абсолютном понимании - нет иномирия зла,  нет и людей из этого иномирия зла по-христиански - лишь духовная пустота, зона  отсутствия света и добра, его вселенская "тень". У зла нет и быть не может  своего, законного, постоянного места в мироздании: зло коренится в мире  духовном, в душе человека. При этом ни один человек не имеет "злой души" (как  скажет Пушкин даже о старухе графине из "Пиковой дамы"). Но человек может  исказить, извратить природу своей души, если сделает из нее "игралище" страстей  и эгоизма.

Темный лес Татьяниного сна и делается символическим "пейзажем души"  Онегина: ее потаенных "мрачных бездн", ее нравственного хаоса с демоническими  чудовищами-страстями, ее эгоистического холода. Внешне в быту, в жизни Онегин,  светский щеголь, скучающий в деревне столичный житель, - может казаться "очень  мил". Духовные опасности, подстерегающие героя, на бытовом языке невыразимы,  бытовым зрением невидимы. И эротическое наваждение, "тоска ночная", которая  вторгается через Онегина в жизнь Татьяны, - тоже есть не простая девическая  влюбленность, но смертельно опасное искушение духа. И этого тоже нельзя покамест  ни увидеть, ни прямо выразить фабульно, "реалистически", житейски. Лишь сон  Татьяны делает возможным "сошествие во ад" онегинского духовного состояния; лишь  сон выводит вовне внутреннюю чудовищность этого состояния, его угрозу не только  для героя, не только для его друга, но и для героини. В старорусской литературе  был такой популярный жанр: прижизненные "хождения по мукам" загробия. Сон  Татьяны именно и вводит в новоевропейский, вполне "цивилизованный" роман в  стихах старинный полуфольклорный жанр, а тем самым и христианскую духовную  традицию, этот жанр породившую.  Теперь понятно, отчего композиционно иномирие попадает в литературные  тексты чаще всего на сильных, особо отмеченных позициях: завязке действия или  его кульминации. Как бы затейливо ни складывалась фабула произведения, ее  настоящая цель и смысл, предназначение всех событий, суть и расстановка всех  основных ее участников проявляются именно там, в иномирии: месте встречи с  судьбой, которое определено вековыми символическими традициями и "изменить"  которое воистину "нельзя".  В романе нет ни одной даты, но, если внимательно читать его, можно точно  установить, когда происходят события. Онегин уехал в деревню к дяде в то самое  время, когда Пушкина выслали из Петербурга. Помните:

Онегин был готов со мною

Увидеть чуждые страны;

Но скоро были мы судьбою

На долгий срок разведены.

Отец его тогда скончался...

...Вдруг получил он в самом деле

От управителя доклад,

Что дядя при смерти в постели...

Пушкин был выслан на юг весной 1820 года. Онегин уехал из Петербурга тогда же.  До этого "убил он восемь лет" в свете-значит, появился в обществе примерно в  конце 1812 года. Сколько лет могло быть Онегину в это время? В пушкинских  черновиках сохранилось прямое указание на этот счет: Онегин "шестнадцати не  больше лет" появился в свете. Значит, Онегин родился в 1796 году, он старше  Пушкина на три гола. Встреча с Татьяной, знакомство с Ленским происходят весной  и летом 1820 года - Онегину уже 24 года, он не мальчик, а взрослый мужчина,  особенно по сравнению с восемнадцати летним Ленским. Неудивительно потому, что  он относится к Ленскому чуть покровительственно, по-взрослому смотрит на его  "юный жар и юный бред".

Там, где дни облачны и кратки,

Родится племя, которому умирать не

больно.

Петрарка

Эпиграф к шестой главе разбивает все наши надежды. Так нелепа и - внешне, во  всяком случае, - незначительна ссора Онегина и Ленского, что нам хочется верить:  все еще обойдется, друзья помирятся, Ленский женится на своей Ольге... Эпиграф  исключает благополучный исход. Дуэль состоится, кто-то из друзей погибнет. Но  кто? Даже самому неискушенному читателю ясно: погибнет Ленский. Пушкин  незаметно, исподволь подготовил нас к этой мысли.

Случайная ссора - только повод для дуэли, а причина ее, причина гибели Ленского  гораздо глубже.  В ссору Онегина и Ленского вступает сила, которую уже нельзя повернуть  вспять, - сила "общественного мнения". Носитель этой силы ненавистен Пушкину  больше, чем Пустяков, Гвоздин, даже Флянов, - те только ничтожества, угнетатели,  взяточники, шуты, а теперь перед нами -- убийца, палач:

Зарецкий, некогда буян,

Картежной шайки атаман,

Глава повес, трибун трактирный,

Теперь же добрый и простой

Отец семейства холостой,

Надежный друг, помещик мирный  И даже честный человек:

Так исправляется наш век!

На таких людях, как Зарецкий, стоит мир Петушковых и Фляновых; он - опора и  законодатель этого мира, охранитель его законов и свершитель приговоров. В  каждом слове Пушкина о Зарецком звенит ненависть, и мы не можем не разделять ее.  Но Онегин! Он-то знает жизнь, он отлично все понимает. Сам говорит себе, что он

Был должен оказать себя

Не мячиком предрассуждений,

Не пылким мальчиком, бойцом,

Но мужем с честью и с умом.

Пушкин подбирает глаголы, очень полно рисующие состояние Онегина: "обвинял  себя", "был должен", "он мог бы", "он должен был обезоружить младое сердце..."Но  почему все эти глаголы стоят в прошедшем времени? Ведь еще можно поехать к  Ленскому, объясниться, забыть вражду - еще не поздно... Нет, поздно! Вот мысли  Онегина:

"... в это дело

Вмешался старый дуэлист;

Он зол, он сплетник, он речист...

Конечно, быть должно презренье

Ценой его забавных слов,

Но шепот, хохотня глупцов..."

Так думает Онегин. А Пушкин объясняет с болью и ненавистью :

И вот общественное мненье!

Пружина чести, наш кумир!

И вот на чем вертится мир!

Пушкин не любит нагромождения восклицательных знаков. Но здесь он венчает ими  подряд три строки: вся его мука, все негодование - в этих трех восклицательных  знаках подряд. Вот что руководит людьми: шепот, хохотня глупцов - от этого  зависит жизнь человека! Ужасно жить в мире, который вертится на злой болтовне!

"Наедине с своей душой" Онегин все понимал. Но в том-то и беда, что умение  остаться наедине со своей совестью, "на тайный суд себя призвав", и поступить  так, как велит совесть,- это редкое уменье. Для него нужно мужество, которого  нет у Евгения. Судьями оказываются Пустяковы и Буяновы с их низкой моралью,  выступить против которой Онегин не смеет.

Удивителен в этой сцене Онегин. Вчера у него не хватило мужества отказаться от  дуэли. Его мучила совесть - ведь он подчинился тем самым "строгим правилам  искусства", которые так любит Зарецкий. Сегодня он бунтует против "классика и  педанта", но как жалок этот бунт! Онегин нарушает всякие правила приличия, взяв  в секунданты лакея. "Зарецкий губу закусил", услышав "представление" Онегина, -  и Евгений вполне этим удовлетворен. На такое маленькое нарушение законов света у  него хватает мужества.

И вот начинается дуэль. Пушкин страшно играет на словах "враг" и "друг". В самом  деле, что они теперь, Онегин и Ленский? Уже враги или еще друзья? Они и сами  этого не знают.

Враг и стоят, потупя взор.

Враги! Давно ли друг от друга

Их жажда крови отвела?

Давно ль они часы досуга,

Трапезу, мысли и дела

Делили дружно ? Ныне злобно,

Врагам наследственным подобно,

Как в страшном, непонятном сне,

Они друг другу в тишине

Готовят гибель хладнокровно...

Не засмеяться ль им, пока

Не обагрилась их рука,

Не разойтися ль полюбовно?..

Но дико светская вражда

Боится ложного стыда.

... Плащи бросают два врага.

Зарецкий тридцать два шага

Отмерил с точностью отменной,

Друзей развел но крайний след,

И каждый взял свой пистолет.

Та мысль, к которой Пушкин подводил нас всем ходом событий, теперь  сформулирована коротко и точно:

Но дико светская вражда

Боится ложного стыда.

Пушкин не обвиняет Онегина, а объясняет нам его. Не умение и нежелание думать о  других людях обернулось такой роковой ошибкой, что теперь Евгений казнит самого  себя. И уже не может не думать о содеянном. Не может не научиться тому, чего  раньше не умел: страдать, раскаиваться, мыслить... Так смерть Ленского  оказывается толчком к перерождению Онегина. Но оно еще впереди. Пока Пушкин  оставляет Онегина на распутье.  Татьяне кажется, что книги Байрона и французских писателей, найденные  ею в кабинете Онегина, вполне исчерпывают и растолковывают характер их  владельца,

Что ж он? Ужели подражанье,

Ничтожный призрак, иль еще

Москвич в Гарольдовом плаще,

Чужих причуд истолкованье,

Слов модных полный лексикон? . .

Уж не пародия ли он?  Это очень горькие раздумья. В первой главе мы видели петербургский бал глазами  Пушкина -но мельком, в сущности, с улицы, через окно: "По цельным окнам тени  ходят..." Мы успели увидеть, как вошел Онегин, как "летают ножки милых дам", но  не видели петербургского света близко и не слышали его суждений. Теперь, в  восьмой главе, нас приводят на "светский раут" вместе с музой и заставляют  смотреть вокруг ее любопытным и чистым взглядом. Но ведь и этот взгляд -  пушкинский! Онегину первой главы свет наскучил, опостылел, но он был там своим.  А теперь - и он чужой, и ему привычные лица кажутся "рядом докучных привидений".

Свет старается подогнать Онегина под привычный шаблонный тип - то, что человек  может быть не таким, как все, и в то же время самим собой, непонятно свету. Все,  что не похоже на общий уровень, объявляется маской, и никому не приходит в  голову, что именно люди общего уровня - маски, а те, кто не похож на них -  живые...

И конечно, как всякая ограниченная душа, человек света считает себя всеведущим и  дает указания:

Иль просто будет добрый малый,

Как вы да я, как целый свет?

Посредственность страх как не любят тех, кто выделяется. Ей обязательно нужно,  чтобы все были похожи друг на друга, чтобы все были "средними", обычными, не  "выскакивали"... Вот и советуют Онегину быть "добрым малым", как все...

Вмешавшись в светскую беседу об Онегине, Пушкин в строфе IX горько смеется над  тем идеалом, который создали себе "важные люди". Посредственность, самолюбивая  ничтожность - вот кто счастлив, вот кто не вызывает удивления или недовольства.  "Молчаливы блаженствуют на свете!"

В первой главе Пушкин и Онегин были очень разные. Какие они теперь? Оба немало  пережили за прошедшие годы, оба познали горечь утрат и разочарований... Стали  они ближе друг другу, чем раньше, или совсем разошлись?

Окончательный текст романа - восемь глав - не дает нам ответа на вопрос, где был  Онегин целых три года. Но сохранились отрывки из путешествия Онегина: ведь  Пушкин сначала предполагал, что роман будет состоять из девяти глав: восьмая  расскажет о странствиях Онегина, а девятая - о его встрече с Татьяной в  Петербурге. Отрывки ив путешествия Онегина помогают понять, что пережил он, к  чему пришел, с каким душевным грузом явился в большой свет осенью 1824 года.

Через все его путешествие проходит горькое восклицание: "Тоска!" Страшно  делается, когда вникаешь в мысли молодого здорового человека :

Зачем я пулей в грудь не ранен?

Зачем не хилый я старик,

Как этот бедный откупщик?

Зачем, как тульский заседатель,

Я не лежу в параличе?

Зачем не чувствую в плече

Хоть ревматизма? - Ах, создатель!

Я молод, жизнь во мне крепка;

Чего мне ждать? Тоска! Тоска!

После трех лет странствий

Он возвратился и попал,

Как Чацкий, с корабля на бал.

Почему - как Чацкий? Зачем понадобилось сравнивать Онегина именно с Чацким?  Очевидно, потому, что при имени Чацкого прежде всего возникает мысль о  непримиримой вражде к обществу, о глубокой внутренней жизни, которой не было у  Онегина раньше...

Восьмая глава вызывает больше всего споров и разнообразных толкований. Это  естественно; такова особенность пушкинского романа: он сообщает читателю факты,  события, поступки героев и почти не дает психологического обоснования этих  событий, поступков, фактов. Изменилась Татьяна только внешне или внутренне тоже?  Что за человек ее муж? Почему Онегин, не полюбивший Татьяну в деревне, теперь  охвачен такой всепоглощающей страстью? Да все эти вопросы Пушкин не дает  однозначного, окончательного ответа, предоставляет читателю право додумывать  самому...

Пушкин нисколько не приукрашивает своего героя. Он признает, что  Евгений думал о равнодушной княгине, а не о "девочке несмелой". И все-таки  Татьяна привлекла его не пышным положением, а той душевной силой, которую Онегин  увидел и почувствовал в вей.

Татьяна не верит Онегину. Что она знает о нем? Каким представляет его? Таким,  какого увидела в "опустелом кабинете" три года назад, на страницах его книг; в  саду, когда пели девушки и сердце ее трепетало, а Онегин был холоден и  многословен... Теперь она читает его письма - и не верит им. (Ведь Онегин  написал Татьяне не одно письмо: "Ответа нет. Он вновь послание. Второму,  третьему письму ответа нет".) Почему же мы, читая письмо Онегина, видим в нем  неподдельную муку, настоящую любовь, а Татьяна не видит или не хочет видеть?

Может быть, ее жизнь в свете дала ей печальный опыт познания людей: ей уже  известно, что мелкие чувства могут внешне выглядеть так же, как истинные...  Может быть, жизнь в свете научила ее не верить людям - так считают некоторые  исследователи творчества Пушкина.

Внешне Онегин возвращается к тому образу жизни, который он вел в начале романа,  когда мы только познакомились с ним:

И в молчаливом кабинете

Ему припомнилась пора,

Когда жестокая хандра

За ним гналась в шумном свете...

Это очень важные строки. "Припомнилась пора"! Значит, тогда было другое время,  другое состояние души, и сам Онегин был другой! Каков же он теперь?

Даже круг его чтения говорит очень много и очень определенно читателю-другу,  современнику Пушкина. Гиббон, Руссо, Гердер, мадам де Сталь, Бель и Фонтенель -  философы, просветители, ученые... Это не "два-три романа, в которых отразился  век", любимые Онегиным раньше. Это - круг чтения декабристов, людей  свободомыслящих, стремящихся к действию...

По этого мало. Перед Онегиным открывается теперь все то, что было ему недоступно  три года назад.

Он меж печатными строками

Читал духовными глазами

Другие строки.

Прежний Онегин - такой, какого раньше знала Татьяна, мог бы ухаживать за  княгиней из таких вот мелких, недостойных побуждений. Прежний - но не новый  Онегин, которого Татьяна не знает. Ей кажется: "А счастье было так возможно, так  близко",- это неверно. Раньше счастье не было возможно, потому что Онегин не  умел любить. Счастье возможно только теперь, с обновленным Онегиным, но...  поздно.  Татьяне остается только страдать. Прежний Евгений, равнодушный и эгоистичный, не  понял бы ее мучений. Теперь он понимает все - ни продолжать преследовать  княгиню, ни отказаться от нее совсем Онегин не в состоянии. В такую вот "минуту,  злую для него", Пушкин и оставляет своего героя.

Краткие выводы.  1. Евгений Онегин - выразитель особенностей содержания жизни всего русского  общества в 20-х годах XIX века. Образ жизни героя выражает внешние формы быта  русского аристократа: воспитание, описание светской жизни героя, которые во  многом определяют его характер, умение скрыться за маской лжи холодность,  высокомерие, насмешливость, прагматизм.  2. Нравственно - художественная функция быта - раскрытие высокого  интеллектуального уровня героя, утверждение мысли о влиянии ума, уровня  образованности на характер человека, его сознания.

3. Высокий уровень умственного и культурного развития Евгения Онегина  позволяет ему подняться над средой, усомниться в истинности некоторых жизненных  ценностей утверждаемых этой средой возникает проблема: может ли человек  противостоять среде, т.е. проблема внутренней свободы. Но был ли Онегин свободен  от своей среды ?

Именно мысль об отсутствии внутренней свободы проходит через все повествование о  его юности.

4. Но возможно ли воскресение души ? В последующих главах (2-4)  изображена иная среда - среда поместных дворян; подчеркивается духовное и  умственное превосходство Евгения Онегина над окружающими, чуждость его этой  среде. С другой стороны, это жизнь на фоне природы, в единстве с живой,  настоящей, естественной жизнью, и это благотворно влияет на героя: повышается  потребность живого общения, возникает чувство привязанности к Ленскому; деревня  сформировала потребность размышлять, проживать жизнь, наслаждаясь ее величием и  красотой.  5. В сцене бала у Лареных показано, что герой не сумел войти в мир  патриархальной жизни, овеянной вековыми народно - патриархальными традициями.  События вырываются из-под контроля Онегина расставившие привычные для его  “жертв” сети. Легкого, остроумного розыгрыша не получилось случилась катастрофа.  По тем же причинам в привычной ситуации дуэли Онегин принимает вызов на  поединок.  6. Герой к дуэли отнесся не как к форме защиты дворянской чести, т.е.  формально не задумываясь, а как к нарушению нравственной основы жизни - это  показатель возможности дальнейшего развития характера Онегина.

7. Любовь, как считает А.С. Пушкин, может пробудить к новой жизни. Но  относится ли это к Онегину?- Хотелось бы верить, что это произойдет.

Список литературы

А.С. Пушкин “Евгений Онегин”

Н. Долинина “Прочитаем Онегина вмести” Л.,1968

“Литература” (Приложение к газете “Первое сентября”, №5, 1994)