Статья: Пейзажная лирика Некрасова

Статья: Пейзажная лирика Некрасова

Криницын А.Б.

Картины природы никогда не были для Некрасова главной поэтической темой: обыкновенно все его внимание поглощали напряженные человеческие отношения. Пейзажные зарисовки, если и возникают в его стихах, то в связи с этими отношениями или как своеобразная к ним иллюстрация. К примеру, за изображением несжатой полосы пшеницы поздней осенью встает судьба несчастного пахаря, надорвавшегося на тяжелой работе и умирающего от мучительного недуга:

Поздняя осень. Грачи улетели,

Лес обнажился, поля опустели,

Только не сжата полоска одна...

Грустную думу наводит она.

Кажется, шепчут колосья друг другу:

"Скучно нам слушать осеннюю вьюгу,

Скучно склоняться до самой земли,

Тучные зерна купая в пыли!

<...>

Ветер несет им печальный ответ:

"Вашему пахарю моченьки нет.

Знал, для чего и пахал он и сеял,

Да не по силам работу затеял.

<...>

Руки, что вывели борозды эти,

Высохли в щепку, повисли как плети,

Очи потускли, и голос пропал,

Что заунывную песню певал,

Как, на соху налегая рукою,

Пахарь задумчиво шел полосою".

(«Несжатая полоса» 1854 г)

Еще более резко проступает идеологическая направленность в стихотворении «На Родине» (1855г.), где красоту «родимых нив» отравляет в сознании поэта тот факт, что они «возделаны рабами»:

Роскошны вы, хлеба заповедные

Родимых нив, -

Цветут, растут колосья наливные,

А я чуть жив!

Ах, странно так я создан небесами,

Таков мой рок,

Что хлеб полей, возделанных рабами,

Нейдет мне впрок!

Точно так же и Волга, на которой прошло детство Некрасова, несмотря на все ее великолепие, воспринимается им как «река рабства и тоски», поскольку над ней раздается стон бурлаков («На Волге» 1860г.). Все это типичные примеры социального пейзажа в лирике Некрасова.

Мы привыкли, что пейзажи у Некрасова зачастую хмуры и унылы, подобно описанию дождливого осеннего дня в уже разобранном нами стихотворении «В деревне», или же в отрывке «Утро»:

Бесконечно унылы и жалки

Эти пастбища, нивы, луга,

Эти мокрые, сонные галки,

Что сидят па вершине стога;

Эта кляча с крестьянином пьяным,

Через силу бегущая вскачь

В даль, сокрытую синим туманом,

Это мутное небо... Хоть плачь!

Однако встречаются у него картины природы, свободные как от социальной проблематики, так и от тоскливой хандры. В первой части поэмы «Железная дорога» тоже рисуется осенняя природа, но автор бесхитростно восторгается ею. Некрасов вступает в своеобразное поэтическое состязание с Пушкиным, для которого осень являлась любимейшим временем года и который в своем знаменитом стихотворении («Осень» 1833г.) описал ее подчеркнуто реалистическим языком, но при этом опоэтизировал. Некрасов воспроизводит пушкинскую «поэзию действительности»:

Славная осень! Здоровый, ядреный

Воздух усталые силы бодрит;

Лед неокрепший на речке студеной

Словно как тающий сахар лежит;

Около леса. как в мягкой постели,

Выспаться можно - покой и простор!

Листья поблекнуть еще не успели,

Желты и свежи лежат, как ковер.

Славная осень! Морозные ночи.

Ясные, тихие дни...

Нет безобразья в природе! И кочи,

И моховые болота, и пни -

Все хорошо под сиянием лунным.

Всюду родимую Русь узнаю...

Вслед за Пушкиным Некрасов показывает, как осенняя природа гармонирует с его телесным и духовным состоянием[viii] и пробуждает в душе новые жизненные силы («Воздух усталые силы бодрит»). По словам Н. Скатова, «некрасовский стих распахнут в природу». Он обновляет поэтические средства, находя конкретные, до него ни разу не употреблявшиеся сравнения и эпитеты (воздух – «ядреный», «Лед неокрепший <...> словно как тающий сахар лежит»). Замечание о том, что «около леса, как в мягкой постели, выспаться можно…» – звучит просто и непритязательно, но именно своей прозаичной конкретностью оно позволяет нам лучше войти в состояние поэта и ощутить почти физически тот «покой и простор», о котором он пишет.

Пусть Некрасов никогда не вдумывался в метафизику и философию природы, подобно Тютчеву, но он прочувствовал с детства ее животворную силу и величавую красоту. Глубокое проникновение в ее бытие, противопоставленное суетным человеческим устремлениям, мы находим в маленькой лирической зарисовке, принадлежащей, несмотря на свою немногословность, к вершинам русской пейзажной лирики:

В столицах шум, гремят витии,

Кипит словесная война,

А там, во глубине России -

Там вековая тишина.

Лишь ветер не дает покою

Вершинам придорожных ив,

И выгибаются дугою,

Целуясь с матерью-землею,

Колосья бесконечных нив...

Русский пейзаж дан всего несколькими чертами, но сразу связывается с концептами тишины, вечности (как и в знаменитом пейзаже И. Левитана «Над вечным покоем»), матери-земли, дороги, а завершается образом медленно зреющих, наливающихся жизнью и новой силой колосьев. Задается и идея любви, которой движется мир – через поцелуй колосьев Земле. Подобный прием резкого переключения из одного смыслового плана (житейского, временного, суетного) в иной (природный, вечный, безмолвный) позже с необыкновенной силой убедительности применил Лев Толстой в сцене ранения князя Андрея Болконского под Аустерлицем, когда тот неожиданно видит над собой только бесконечное спокойное небо.

Природа оказывается для Некрасова средством успокоения, отдохновения от тягот жизни, исцеления душевных ран; именно к ней, на ее грудь он припадает, черпая новые жизненные силы. Особую роль играют восторженные описания весенней природы, поражающие ликованием жизненных сил и кипящей радостью бытия:

Но люблю я, весна золотая,

Твой сплошной, чудно - смешанный шум;

Ты ликуешь, на миг не смолкая,

Как дитя, без заботы и дум.

<...>

По холмам, по лесам, над долиной

Птицы севера вьются, кричат,

Разом слышны - напев соловьиный

И нестройные писки галчат,

Грохот тройки, скрипенье подводы,

Крик лягушек, жужжание ос,

Треск кобылок, - в просторе свободы

Все в гармонию жизни слилось...

Я наслушался шума иного...

Оглушенный, подавленный им,

Мать - природа! иду к тебе снова

Со всегдашним желаньем моим -

Заглуши эту музыку злобы!

Чтоб душа ощутила покой

И прозревшее око могло бы

Насладиться твоей красотой.

Другой ликующе радостный пейзаж мы найдем в стихотворении «Зеленый шум», где рассказывается о том, как приход весны исцелил душу крестьянина, заставив его отказаться от задуманного «косматой зимой» греха смертоубийства изменившей ему жены:

Как молоком облитые,

Стоят сады вишневые,

Тихохонько шумят;

Пригреты теплым солнышком,

Шумят повеселелые

Сосновые леса;

А рядом новой зеленью

Лепечут песню новую

И липа бледнолистая,

И белая березонька

С зеленою косой! <...>

Идет - гудет Зеленый Шум,

Зеленый Шум, весенний шум!

Природа исцеляет душу лирического героя и в поэме «Рыцарь на час» (с очень редким в поэзии ночным осенним пейзажем), и в поэме «Тишина», где природа должна утишить боль от поражения России в Крымской войне:

Все рожь кругом, как степь живая,

Ни замков, ни морей, ни гор...

Спасибо, сторона родная,

За твой врачующий простор!

Уже по приведенным примерам нетрудно заметить, как Некрасов любил в русском пейзаже вид колосящихся полей. Они давали ощущение широты, простора, кроме того, являлись зримым воплощением народного труда и богатства страны, соединением открытой красоты и производительной силы земли. Образы зерна и колоса, кроме того, являются древнейшими символами созидательного труда, культуры и развития (само слово «культура» происходит от латинского «colo, cultum» – пахать, обрабатывать поле), а в религиозном контексте – вечной жизни и воскресения, восходящими к евангельским словам: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода» (Ин.12, 24)[ix]. Иисус Христос в одной из Своих притч называет Себя сеятелем, сеющим в людских душах семена веры и Царствия Небесного (Мф. 13; 3-8). Если Пушкин в свое время написал горделивый стих «Свободы сеятель пустынный…», в котором, уподобляя себя Христу, отказывался от проповеди свободы для крепостных, то Некрасов пишет, скрыто полемизируя с предшественником, стихотворение «Сеятелям», напротив, призывая народных просветителей к самоотверженному служению:

Сеятель знанья на ниву народную!

Почву ты. что ли, находишь бесплодную.

Худы ль твои семена?

Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами?

Труд награждается всходами хилыми,

Доброго мало зерна!

<...>

Сейте разумное, доброе, вечное.

Сейте! Спасибо вам скажет сердечное

Русский народ...

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru