Выводы судебно-медицинской экспертизы могут быть доказательствами по уголовному или гражданскому делу только тогда, когда они соответствуют действительности, то есть являются истинными. Чаще всего они именно таковыми и бывают. Однако вполне объективно существует и возможность недостижения экспертом истины, возможность экспертной ошибки. К экспертным ошибкам не относятся случаи дачи заведомо ложного заключения, ответственность за которые предусмотрена ст. 307 УК.

Причины экспертных ошибок различны и связаны с особенностями познавательной деятельности судебно-медицинского эксперта. Каждое судебно-медицинское исследование состоит из двух основных этапов: непосредственного исследования объекта и рассуждения, то есть осмысливания полученных результатов и формулирования выводов. В зависимости от этого можно различать ошибки исследования и ошибки рассуждения.

Ошибки исследования. Их можно разделить на три группы:

технические, тактические и ошибки восприятия.

Технические ошибки возможны в тех видах судебно-медицинской экспертизы, где исследование сопровождается теми или иными манипуляциями с объектом, которые должны осуществляться по определенным методикам. Неправильное исполнение разработанных и принятых методик (техническая ошибка) может привести к неверным результатам и как следствие — к неверным выводам. Например, при исследовании трупа, если не соблюдать необходимую осторожность, можно причинить повреждения, которые затем могут быть приняты за прижизненные (при неосторожном вскрытии полости черепа возможно появление трещин и переломов его костей; при неаккуратном извлечении внутренних органов могут возникнуть переломы подъязычной кости или хрящей гортани и т. п.); при судебно-медицинской экспертизе вещественных доказательств возможно перепутывание или использование непроверенных, некачественных реактивов, несоблюдение установленных количественных пропорций между реактивами и оптимального времени течения реакций и т. д.

Тактические ошибки состоят в том, что эксперт выбирает не самую рациональную в данном случае методику исследования. Это может выражаться в неудачной последовательности определенных этапов исследования, в неоправданной модификации известной стандартной методики и т. д. Например, в случаях неожиданной смерти беременной женщины всегда надо иметь в виду возможность попытки криминального аборта и смерти от воздушной эмболии сердца. Поэтому, если эксперт не начнет вскрытие трупа с проведения пробы на воздушную эмболию сердца (эта проба позволяет установить наличие или отсутствие воздуха в полостях сердца), то исключение или подтверждение этой непосредственной причины смерти может оказаться крайне затрудненным. При внезапной смерти маленьких детей следует помнить о возможности асфиксии от закрытия дыхательных путей инородным телом (горошиной, пуговицей, монетой и пр.). Поэтому целесообразно до извлечения внутренних органов вскрыть переднюю стенку гортани, трахеи, главных бронхов и осмотреть просветы дыхательных путей. Если это не сделать, то при извлечении органов инородное тело может выпасть, затеряться, и действительная причина смерти возможно останется не установленной.

Ошибки восприятия заключаются в неправильном восприятии экспертом цвета, запаха, плотности объекта и т.д. Например, если эксперт не обнаружил, что трупные пятна имеют несколько необычный цвет или необычный оттенок, не ощутил, что от органов трупа исходит посторонний запах и потому не взял материал па дополнительные исследования — это может привести к ошибке в определении причины смерти. Ошибки восприятия могут зависеть не только от внимательности эксперта, не только от его психофизиологических особенностей (состояния зрения, обоняния, слуха, осязания, вкуса), но и от неблагоприятных внешних условий, в которых проводится исследование (освещенности, чистоты воздуха в помещении, температуры среды и т. д.).

Ошибки рассуждения. Они более многочисленны. Суть их заключается в неправильной трактовке объективных данных, полученных при исследовании. Причины такой неправильной трактовки разнообразны. В ряде случаев они связаны с личностью эксперта, уровнем его подготовки и чаще встречаются у экспертов с небольшим опытом работы, невысокой квалификацией. Условно эти ошибки можно назвать субъективными. В других случаях причины ошибок лежат главным образом как бы вне эксперта, и неправильные выводы обусловлены либо недостаточным уровнем развития судебно-медиципской науки на данный период (наличие спорных, нерешенных вопросов, противоположные точки зрения на некоторые вопросы), либо недостатками действующих нормативных документов. Это так называемые объективные ошибки.

Субъективные ошибки в экспертных заключениях могут быть связаны с нарушениями правил и законов логики, с неумением эксперта логично мыслить, быть последовательным в своих суждениях.

Например, Р., 22 лет, доставлен в участковую больницу с ножевым ранением грудной клетки. Осмотрен врачом-терапевтом П., которая отметила нормальную окраску кожных покровов, ритмичный, удовлетворительного наполнения пульс. Больной был в состоянии алкогольного опьянения, возбужден, просил сиять с груди повязку, так как она ему "сильно давит". На груди слева линейная рана длиной 0,5 см, некровоточащая. Ранение было расценено как непроникающее, и больной был отправлен домой, где вскоре умер. При вскрытии трупа обнаружено проникающее ранение "грудной клетки с повреждением сердца. Вывод о правильности действий врача экспертная комиссия сформулировала так:

"Для установления того, проникающая или пепроникающая рапа грудной клетки у Р.. необходима была ревизия раны, которая могла быть произведена только специалистом-хирургом. Данных к такой ревизии... при осмотре Р. врачом П., судя по ее показаниям, имеющимся в материалах дела, не было".

Эксперты высказывают сразу две противоречивые мысли: в одно и то же время ревизия раны была и показана ("необходима"), и не показана ("данных к ревизии раны не было"). Экспертами нарушено требование логического закона исключенного третьего, согласно которому из двух противоречащих суждений одно непременно истинно, другое ложно, а третьего не может быть. Из приведенного заключения невозможно понять, правильно или неправильно поступила врач, отправив больного домой. Правильным был бы вывод, что потерпевший нуждался в консультации хирурга (и дальше — в оперативном лечении), поэтому его следовало направить в хирургический стационар.

Иногда неправильная оценка выявленных в процессе исследования объективных данных может зависеть от мета4)изическо-го способа мышления эксперта, при котором какое-то явление рассматривается изолированно, само по себе, без учета его временных, пространственных, причинно-следственных связей с другими явлениями.

Объективные ошибки рассуждения. Судебная медицина, как и всякая другая наука, постоянно развивается и совершенствуется.

Возникают новые разделы, уточняются понятия, изменяются некоторые научные положения или их оценка, разрабатываются новые и совершенствуются старые методики исследования. Возникают новые взгляды, идеи, которые могут в той или иной степени не совпадать со сложившимися, общепринятыми. Временами выясняется, что некоторые научные положения, признававшиеся прежде абсолютно верными, сохраняют свое значение лишь в определенных пределах и условиях. Например, отпечаток протектора на теле или одежде потерпевшего считался одним из бесспорных признаков переезда человека колесом транспортного средства. Однако практика показала, что возможно образование отпечатка протектора также в результате удара пешехода резко вывернутым (при повороте) колесом. Поэтому отпечаток протектора может считаться признаком переезда лишь с учетом характера и особенностей других повреждений на теле и одежде потерпевшего. Наличие копоти вокруг входного отверстия признавалось одним из безусловных признаков выстрела с близкого расстояния. В последующем было установлено, что при определенных условиях возможно отложение копоти и при выстреле с неблизкой дистанции (феномен И. В. Виноградова).

Некоторые научные положения, также не вызывавшие до поры до времени сомнений в их истинности, по мере развития знаний оказываются спорными или даже признаются явно ошибочными. Так произошло с представлением о праве судебно-медицинского эксперта определять род насильственной смерти, то есть устанавливать, имело ли место убийство, самоубийство или несчастный случай. Сравнительно не так давно (в 30—40-е гг. нашего века) считалось, что распознавание рода смерти является "одной из важнейших задач судебного врача". В 50-е гг. появились сомнения в правильности этого положения, в связи с чем среди судебных медиков разгорелись бурные дискуссии, в которых приняли участие и юристы. Точку в затянувшемся споре поставил Верховный Суд СССР своим постановлением № 1 от 16 марта 1971 г. "О судебной экспертизе по уголовным делам", где отмечалось, что "суды не должны допускать постановку перед экспертом правовых вопросов, как не входящих в его компетенцию (например, имело ли место... убийство или самоубийство и т.п.)".

Разногласия в науке надо воспринимать как явление естественное и прогрессивное, так как именно в борьбе мнений выкристаллизовывается истина. Однако для практической судебпо-медицин-ской деятельности наличие спорных положений нередко оборачивается своей отрицательной стороной, приводит к противоречиям в экспертных заключениях, к экспертным ошибкам.

К числу спорных и сложных для решения вопросов относится вопрос о разграничении роли травмы и патологических изменений кровеносных сосудов в происхождении так называемых ба-зальных субарахноидальных кровоизлияний (кровоизлияний под паутинную оболочку на основании головного мозга). Одни судебные медики в таких случаях полагают достаточным, найдя сосудистую патологию, полностью исключить роль травмы, другие — считают возможным судить о травматической природе таких кровоизлияний, базируясь только на самом факте травматического воздействия на голову, хотя этот факт подчас устанавливается только материалами дела. Но даже если в чисто научном плане какой-то спорный вопрос не может считаться окончательно решенным, то для практических судебно-медицинских экспертов должны быть разработаны четкие методические рекомендации, позволяющие давать однозначную экспертную оценку в сходных ситуациях.

Научные споры, разногласия в экспертных заключениях и экспертные ошибки могут быть обусловлены и недостатками действующих нормативных документов. Например, в Правилах для составления заключения о тяжести повреждений (1928) не было четких указаний об оценке степени тяжести проникающих ранений грудной клетки. В связи с этим возникли разногласия по вопросу о жизнеопасности и степени тяжести таких повреждений. Одни авторы считали, что опасными для жизни (и следовательно, тяжкими) являются все без исключения проникающие ранения грудной клетки. Согласно другой точке зрения, проникающие ранения грудной клетки, не повлекшие за собой сколько-нибудь серьезных осложнений, опасности для жизни не представляют и к тяжким телесным повреждениям относиться не должны. Разгоревшаяся дискуссия прекратилась лишь с изданием в 1961 г. новых Правил определения степени тяжести телесных повреждений, где было четко и однозначно указано, что все проникающие ранения грудной клетки опасны для жизни и должны относиться к тяжким телесным повреждениям. Вместе с тем Правила 1961 г. и Правила судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений 1978 г. также не свободны от недостатков. В частности, в них нет указаний на оценку степени тяжести повреждений, осложнившихся развитием сепсиса, в связи с чем одни эксперты признают наличие причинной связи между травмой и сепсисом и относят такие повреждения к опасным для жизни, другие — считают развитие сепсиса случайным и потому не принимают его во внимание при оценке степени тяжести травмы. Какая бы точка зрения ни оказалась правильной, ясно, что обе вместе они истинными быть не могут.

Знание причин и условий возникновения экспертных ошибок необходимо для разработки широкого круга мероприятий по их профилактике. Для юристов же знание экспертных ошибок и их происхождения — обязательное условие формирования критического отношения к заключению эксперта в целом и к экспертным выводам в частности.