Трудности становления и развертывания оперативно-розыскной работы таможенных органов во многом обусловлены тем, что этот процесс проходит в дискуссионной обстановке, сопровождающей формирование современной (общей) теории оперативно-розыскной деятельности, концептуального представления о ее практической модели и вновь состоявшейся самостоятельной научной специальности под названием «Теория оперативно-розыскной деятельности».

Словосочетание «оперативно-розыскная деятельность» впервые появилось в лексиконе сотрудников органов милиции в 50-60 гг. и ассоциировалось с работой уголовного розыска и подразделений борьбы с экономическими преступлениями.

Входящие же в это словосочетание термины «оперативная» и «розыскная» известны давно, ими изначально пользовались как милицейские «сыскари», так и контрразведчики-разведчики.

Однако в силу того, что ведомственные разновидности специальной деятельности и «обслуживающие» их теории десятилетиями развивались в условиях жестко изолированного друг от друга информационного пространства, и независимо друг от друга, в толкование этих терминов представителями различных спецслужб было привнесено столько разноречивого, что они далеко оторвались от своих лексических корней.

То же самое можно сказать о большинстве ключевых терминов, используемых в теории и практике специфической деятельности, производной от которых является вся системообра-зующая терминология. Например, такие термины, как «агент», «разведчик», «сотрудник», «конспирация», «наблюдение», «разработка», «проверка», «сигнал», «дело», «выявление», «влияние», «обеспечение», «объект», «внедрение» и др.

Начавшийся процесс формирования единого концептуального представления и общей теории¹ оперативно-розыскной деятельности сразу же выявил обусловленные вышеназванными обстоятельствами препятствия на этом пути.

Как известно из истории отечественных спецслужб, в силу объективной необходимости в условиях конспирации, при которой только и возможно успешное осуществление специальной деятельности, теоретические исследования в каждой из этих спецслужб проводились раздельно, в строго замкнутом информационном пространстве. Взаимообмен результатами научно-исследовательской работы почти отсутствовал, исключая только область прикладного правоведения.

В недрах спецслужб и автономно сформировались «ведомственные» концептуальные научные представления о видах специальной деятельности с соответствующими определениями: «теория разведывательной деятельности», «теория контрразведывательной деятельности», «теория оперативно-розыскной (сыскной) деятельности».

В сознании профессионалов прочно укоренилось мнение, что при наличии некоторого сходства между собой эти виды специальной деятельности якобы принципиально отличаются друг от друга по иерархии целей и решаемым задачам, по методам и средствам их достижения, обеспечивающей нормативно-правовой базой и т.п.

Такая точка зрения базировалась на реально сложившемся в нашем государстве соотношении функциональных обязанностей между правоохранительными органами и специальными службами, и до поры до времени не было каких-либо серьезных поводов для пересмотра устоявшихся представлений¹.

В ведомствах были созданы и успешно функционировали собственные научные школы, ставились задачи формирования своей научной теории.

Объективно неизбежное обособление специальных органов вело, с одной стороны, к жесткой специализации и на этой почве к высокому профессионализму в практике, (и это хорошо!) с другой — к сожалению, незаметно стимулировало теоретиков — разработчиков к гипертрофированию особенностей каждого вида специальной деятельности и их искусственной трансформации в различного рода мнимые отличительные принципы и закономерности — в ущерб общему и объединяющему в единое целое.

Суть оппонирования двух наиболее заметных концепций сводится примерно к следующему.

В поисках подходов к формированию общей теории разработчики-розыскники органов милиции исходят из того, что, по их мнению, теория оперативно-розыскной деятельности якобы фактически уже состоялась. Осталось лишь привнести в нее прежде отсутствовавшие недостающие элементы. В частности, придать этой деятельности разведывательно-поисковый характер для решения задач выявления, предупреждения и раскрытия преступлений.

Сторонникам же контрразведывательного подхода к формированию общей теории весьма непросто отойти от прежней устоявшейся и довольно-таки стройной для своего времени системы представлений о сущности и структуре специальной деятельности.

Признавая «де-юре» современную теорию и практику оперативно-розыскной деятельности состоявшейся, некоторые разработчики упорно стремятся представить ее в виде совокупности трех сопряженных, но не слившихся частей.

Согласно этой концепции оперативно-розыскная деятельность в современной интерпретации — это многоаспектная деятельность, в которой следует различать разведывательную и контрразведывательную деятельность по обеспечению государственной безопасности и собственно оперативно-розыскную деятельность, осуществляемую в интересах борьбы с уголовной преступностью.

В этой концепции отчетливо просматривается привычная схема, в которой определение «оперативно-розыскная деятельность», хотя она и перестала быть только милицейской, относится лишь к сфере борьбы с уголовными преступлениями и по приоритетности названа в последнюю очередь, а «разведывательная и контрразведывательная» виды государственной деятельности от «оперативно-розыскной деятельности» отделяются.

Между тем, если рассмотреть изнутри и в исторической ретроспективе процессы развития двух научных школ, то становится ясно, что в каждой из них в отдельности уже давно наметилась одинаковая тенденция к сближению концептуальных представлений о разновидностях специфической деятельности, к поиску общего и объединяющего их в единое целое.

Теоретическим исследованиям, достигшим высокого уровня в каждой из научных школ через определенный период, естественно, стало тесно в ведомственных рамках, ибо изолированное развитие единой по содержанию теории в замкнутом информационном пространстве объективно вело в тупиковую ситуацию.

С приданием органам государственной безопасности в 80-е годы функций борьбы с организованной преступностью в контрразведке, наряду с методикой контршпионажа («собственно контрразведки»), появилась (не сразу и небезболезненно) своя адаптированная сыскная методика.

Так на практике сомкнулись контрразведывательная и сыскная оперативно-розыскные методики, что стимулировало поиски путей сопряжения двух разноведомственных научных школ и частных теорий.

За разрешение проблемы формирования общей (единой) теории оперативно-розыскной деятельности первыми взялись высококвалифицированные специалисты криминалистической или уголовно-правовой теории, которые сумели опосредованно, через призму правового регулирования, обосновать правомерность концептуального представления о специфической деятельности как о едином для всех ее субъектов виде государственной деятельности. Значительную роль в этом процессе сыграли фундаментальные труды профессоров Лекаря А.Г., Гребельско-го Д.В. и Карпушина М.П., заложившие основы правового регулирования оперативно-розыскной деятельности.

Немалая заслуга принадлежит ученому-правоведу Шумилову А.Ю., оказавшему своими трудами позитивное влияние на законотворческий процесс в области правового регулирования ОРД и в числе других способствовавшему ле-гитимизации оперативно-розыскной деятельности как вида государственной деятельности и как самостоятельной научной отрасли — теории оперативно-розыскной деятельности.

Вместе с тем, до сих пор «важные общетеоретические проблемы оперативно-розыскной деятельности пытались разрешить» ученые-правоведы, а не юристы-прикладники, «причем в основном в открытой литературе, что значительно затрудняло конкретное изложение ее сущности, особенно, если речь шла о негласных силах, средствах и методах...»¹.

Несмотря на ее законодательное закрепление в качестве единого вида государственной деятельности и утверждения в качестве новой научной отрасли «теории оперативно-розыскной деятельности» она по-прежнему с трудом воспринимается таковой, как представляется, ввиду неразработанности хотя бы некоторых (на начальном этапе) основополагающих критериев (признаков) научной теории. Таких, как: понятие и сущность деятельности — предмет теории, научная база (диссертации, монографии, научные статьи), принципы деятельности и закономерности (законы), системообразу-ющая терминология и понятийный аппарат и т.п.

В настоящее время созрели подходящие условия для определения современных оснований теории оперативно-розыскной деятельности.

Речь идет об отношении к истокам теории оперативно-розыскной деятельности.

С точки зрения некоторых юристов-правоведов, оперативно-розыскная деятельность является подотраслью правовой деятельности, а теория оперативно-розыскной деятельности — детище теории права.

Сторонники «деятельностного» подхода к формированию теории оперативно-розыскной деятельности, к числу которых относится и автор, считают, что более правильно представлять ее как теорию деятельности (специальной деятельности).

Эти «разночтения» неслучайны.

Судя по историческим данным, дело, по-видимому, в том, что возникновение специальной деятельности, обусловленное необходимостью адекватного противодействия скрытым посягательствам на интересы государства со всеми его составляющими, по времени совпадает с зарождением и развитием правовой деятельности, с периодом становления и укрепления государственности¹. В дальнейшем, процессы формирования института права и совершенствования механизма правового регулирования (а значит, и сопутствующего научного сопровождения) намного опередили в этом смысле специальную деятельность, которая, по понятным причинам, до поры до времени всячески избегала легализации и, тем самым, гораздо позже заявила о себе в плане теоретическом.

Развиваясь вначале как прикладная ветвь криминологии и превратившись затем в самостоятельную отрасль права и науку, криминалистика, в свою очередь, инициировала зарождение в своих недрах² истоков методики негласного доп-роцессуального расследования как вспомогательного инструмента в деятельности по раскрытию преступлений. Эта методика в последующем переросла своего создателя, выделилась в особый вид деятельности и оформилась в самостоятельную теорию.

Нет ничего удивительного в том, что в условиях гипертрофированного засекречивания специальной деятельности прародительницей оперативно-розыскной теории стала именно криминалистика, которая сама по себе изначально содержит одновременно признаки и отрасли права, и вид специальной деятельности по борьбе с преступлениями.

Видимо, поэтому отдельные исследователи-правоведы по-прежнему концептуально воспринимают теорию оперативно-розыскной деятельности как производное теории права и своего рода продолжение криминалистики. Например, когда высказывают мнение о том, что к числу задач оперативно-розыскной деятельности, наряду с выявлением, предупреждением и пресечением, якобы относится и задача раскрытия¹ преступлений.

В ходе оперативной разработки действительно осуществляется негласное (и непроцессуальное) расследование, которое можно условно сопоставить с раскрытием (негласным и непроцессуальным!) механизма преступления. Однако, термин «раскрытие» все же принято соотносить с процедурой гласного, процессуального расследования. Известно, что он так и закрепился в профессиональной терминологии.

Попытки вывести в один понятийный ряд «выявление, предупреждение, пресечение» и «раскрытие» — вряд ли правомерны.

Представляется, что пути становления и развертывания современной теории оперативно-розыскной деятельности расходятся с криминалистикой, сущностью которой является теория и практика гласного, процессуального раскрытия современных преступлений, хотя историческая общность их происхождения бесспорна.

Перспективы развития оперативно-розыскной деятельности как теории и практики негласного и непроцессуального выявления признаков и фактов неочевидных преступлений и упреждающего противодействия потенциальным преступным посягательствам, думается, следует рассматривать не через призму теории права, а в свете теории борьбы или теории деятельности по борьбе с противником.

В целом же творческое оппонирование двух различных подходов несомненно будет только полезным для процесса формирования современной теории оперативно-розыскной деятельности¹  .